который перешёл грохот выстрела, зверь всё же услышал гневный... нет, не так... преисполненный неистовой, стихийной ярости крик, и распахнул глаза, ожидая увидеть бегущего на него громадного монстра, которому должен был принадлежать такой возглас. Но, оказалось, что предназначался этот вопль не для него, а для того несчастного, который выстрелил в зверя. Красный человек вылетел из клубящегося пороховым дымом воздуха, схватил стрелявшего и саданул о стену с такой силой, что у того хрустнули кости. Тело тут же обмякло и пистолет выпал из ослабевшей руки. Тем самым он наверное спас беглеца от ещё одной, скорее всего смертельной пули, но для зверя сей поступок не менял ровным счётом ничего. Красный человек был куда опаснее пули, и он был врагом, зверь это знал, и воплотив свой страх и боль в поток света, направил его прямо на противника. Тот, каким-то непостижимым образом понял это за мгновение до того, как зверь произвёл атаку, и успел прыгнуть в комнату. Настиг его обжигающий свет или нет, зверь не знал. Но он точно достиг ковра в комнате, и тот тут же вспыхнул. Этого зверю было достаточно. Он развернулся и кинулся прочь, превозмогая жгучую боль в боку, от которой кружилась голова и перед глазами плясали разноцветные круги.
Оставляя за собой кровавый след, зверь выпрыгнул на лестницу, и столкнулся с ещё двумя людьми, поднимающимися по пролёту. Его спасение было прямо за их спинами - приоткрытая форточка небольшого окошка, через которую в дом влетел порыв свежего ветерка, принеся с собой тысячи незнакомых зверю запахов, но все они в данный момент ассоциировались у него со свободой. Она была совсем близко, оставалось сделать всего один рывок.
Запищав от боли, и едва не лишившись чувств, зверь прыгнул прямо на плечо бегущего на него человека. Тот в испуге отшатнулся, споткнулся на ступенях и полетел спиной назад, на своего товарища, на голову которого зверь перепрыгнул за миг до их общего падения, оттолкнулся и прыгнул снова. Ухватился цепкими пальчиками передних лап за край оконной створки, и тут же засеменил задними по скользкому стеклу, размазывая по нему собственную кровь, но всё же взобрался в форточный проём.
Позади, совсем рядом, раздался крик красного человека, но оборачиваться зверь не стал. Вместо этого он присел и, с силой оттолкнувшись, прыгнул в ночь.
Так началась эта история для зверя. Для меня же она началась несколькими часами позже.
Той ночью я не сомкнул глаз. Писал письмо своей дорогой супруге. Начинал его не один десяток раз, затем комкал бумагу, отбрасывал в темноту комнаты и писал снова. Просто не сразу понял, чем именно хотел с ней поделиться. Последними новостями политики? Событиями в светской жизни города? Событиями в своей жизни? Своими чувствами? Нет, нет, нет, и нет! Лишь прикончив вторую бутылку вина, я отыскал внутри себя ответ. Я хотел поделиться с женой своими страхами, как бы это эгоистично ни звучало. Ведь именно страх, липкий, холодный, от которого буквально перехватывало дыхание, не позволил мне уснуть той ночью. И данное письмо стало единственным шансом отгородиться от ужаса, заключённого в одной простой мысли:
«Я начинаю её забывать!»
С рассветом я вышел из дома, неся письмо в кармане своего пальто, и проделал немалый путь пешком через погружённый в зыбкую утреннюю дымку старинный город, до последнего пристанища моей возлюбленной. Там я вынул сложённый вдвое листок бумаги и аккуратно положил его на могилу своей умершей жены. Моей Тессы. Затем и сам сел напротив, прямо на мокрую от росы траву, совершенно не заботясь о том, что могу испачкать своё дорогое пальто или брюки, и долго смотрел на своё письмо, уютно устроившееся среди голубых цветов, распустившихся на могиле этой весной. И вдруг почувствовал себя обманутым, наивным дураком.
«Как же это глупо: чем-то делиться с мертвыми!» - захотелось воскликнуть мне. - «Они больше не с нами, и нет никакого смысла тешить себя пустыми надеждами на то, что они по-прежнему рядом. Всё – обман!»
Я положил это письмо ей на могилу с такой бережностью, а теперь мне вдруг захотелось схватить его и разорвать в клочья.
«Нет смысла! Нет никакого смысла!» – звучали слова в голове, и волна безысходности захлестнула меня. Приступ тупой боли сдавил грудь, заставив сжать кулаки и стиснуть зубы. Такое случалось не впервые, и я знал, что нужно было просто переждать, когда она отступит и снова позволит вздохнуть. Раньше, в самом начале, в такие моменты мне не удавалось сдержать слез. Но с некоторых пор они, словно закончились, перестали наполнять мои глаза, и от этого, кажется, стало куда тяжелее выносить боль утраты.
Сидя возле могилы единственного дорогого для меня человека, я бесцельно шарил взглядом по надгробному камню.
Тесса Марбэт
26.5.671 – 54.3.697
Это то, что написали другие. Имя и две даты – вот кем она стала для всех кто её пережил. Тесса Марбэт, рожденная в разгар восходящей зимы, предпоследнего месяца года, и умершая в самом конце нисходящего лета, третьего месяца года согласно календарю Адверса. Вот и всё, что узнает о ней проходящий мимо случайный незнакомец, остановив свой блуждающий взгляд на этой надписи, выбитой в сером граните, и может быть, подумает только: «Ей было всего двадцать шесть лет. Как молода». Действительно, как она была молода и как прекрасна, как лучезарна, какое чистое и искреннее тепло дарила окружающим и не просила ничего взамен. Но разве скажет что-нибудь об этом холодная могильная плита? Конечно, нет. Только имя и две даты.
Надпись ниже гласила:
«Солнце перестанет восходить над этим миром, когда поймет, что тебя в нем больше нет».
Эти слова написал я, и они тоже были ложью. Солнце продолжало восходить каждое утро. Планета продолжала вращаться, и люди продолжали жить на ней. Ничего не изменилось в этом мире. Ни для кого кроме меня ничего не изменилось.
Взгляд скользнул вниз по надгробному камню и снова остановился на белом листке бумаги – моем маленьком послании Тессе. Я достаточно часто посещал кладбище за те три года, что прошли с её смерти. Даже слишком часто. И я видел, как люди говорили с могилами своих умерших родственников, друзей и любимых. Они приходили и делились с ними всем тем, что накопилось на душе, рассказывали о том, как теперь живут, что нового случилось в их жизнях и что изменилось в мире.
«Как будто мертвым есть
