— Штальштадт — сердце королевства. Чтобы поразить человека — нужно бить ему в сердце.
— В голову еще можно, — буркнул Металл.
Крупный, в рабочей одежде, с, казалось, навсегда въевшейся в кожу рук стальной пылью. Бывший токарь, нынче — один из помощников его, Дирижера. Один из лучших помощников.
Если бы он еще не пытался думать самостоятельно…
— Может, ударим сразу в голову? Захватим дворец, короля — и все? Все!
Нет, можно, конечно, объяснить ему целесообразность захвата Стального города, но…
Надоело.
Дирижер взмахнул своей тростью, блеснула полированная сталь:
— Готовьтесь к захвату Штальштадта. Это первейшая необходимость.
— Да, — подчинился Металл, — Готовимся к захвату Штальштадта. Это первейшая необходимость.
Шнееланд
Бранд
25 число месяца Мастера 1855 года
Мэр Бранда Ханс айн Грауфогель
Тонкие пальцы столичного мэра аккуратно погладили листок с отчетами по проектам. Для постороннего человека — всего лишь квадратная бумажка, заполненная бессмысленным набором букв. Но если наложить сверху решетку…
«Рыцарь». Работы идут своим ходом, существуют некоторые трудности… Неинтересно. «Рыцарь» — проект Первого маршала и епархия Шеленберга. То, что только тратит деньги, вместо того, чтобы их приносить. Война — затратное мероприятие, что да, то да…
«Червь». Работы идут своим ходом… пройдено футов… пострадало… погибло… В пределах нормы. Это уже интереснее — когда «Червь» прогрызет свой ход — многое изменится в раскладах этого мира. Очень многое. И, самое главное — денежные потоки пойдут прямо, без всяких этих извилистых путей.
«Голденберг». Работы не начаты. В соответствии с графиком завершена подготовка оборудования для главной фазы — на 90 %, для фазы прикрытия — на 100 %.
Мэр прикрыл глаза, сложил пальцы домиком перед лицом.
Великолепно. Просто великолепно. Уже можно начинать готовить экспедиции.
Глава 30
Риттерзейское озеро
Зеебург
25 число месяца Мастера 1855 года
«Карл Фукс»
— Нет, добрый человек, не надо мне ничего точить. Сами, небось, не безрукие, справляемся.
— Ну, это вы зря. Ножи нужно точить правильно, бритвы опять же, я уж не говорю про ножницы…
— Ой. Сынок, ты это, погоди… Не уходи.
Точильщик, уже было вскинувший тяжело брякнувшую сумку на плечо, опустил ее на пол.
— Вот, — старушка, скрывшаяся на минуту в темноте дома, снова вышла на крыльцо, щурясь от яркого весеннего солнца, а может, и от режущего ветерка, дующего с озерных просторов.
В руке она держала ножницы.
— Старик мой уж точил их, точил, до того доточил, что ими уж бриться можно, а не режут ничего, проклятые, мнут только да рвут.
— Это потому что, — поднял вверх палец точильщик, — Что ножницы нужно точить не так, как ножи. Ко всему свой навык нужен. Это как… Кем там ваш старик трудится?
— Рыбаком, сынок, рыбаком, как и все.
— Ну вот, если подобрать понятную вам, ученым языком говоря, аналогию, а проще сказать — сравнение… Вот: рыба и рак. Оба вроде в воде живут, но рыбу неводом ловят, а если рака неводом попробовать поймать, что получится?
Старушка хихикнула:
— Да уж ничего хорошего. Рак он же по дну, да в норах, какой там невод.
— Ну вот. Вот и ваш старик взялся точить ножницы, как нож, а это все равно, что рака как рыбу ловить, вот ничего и не получилось. Пройти то в дом можно? На ветру неудобно, да и за столом, опять же, сноровистее.
Точильщик, мужчина лет сорока, с обветренным лицом, делавшим его неприметным среди здешних рыбаков, прошел внутрь дома. Зябко потер руки в теплых вязаных перчатках и присел за стол. Развернул на нем тряпицу, серевшую въевшимися металлическими опилками, разложил оселки, глянул, чуть прищурившись на ножницы, как опытный хирург на больного — и выбрал один их разноцветных камней.
— Я в ваших краях только несколько дней, — начал он одновременно с точкой, не дожидаясь, пока его спросят, кто он вообще такой, — Думал поначалу в рыбаки податься, в помощники, да смотрю, тут и без меня людей хватает. Вот я и поглядел: рыбаков тут много, а точильщиков, поди, мало, дай-ка я своей старой профессией на хлеб заработаю. А нет, так и дальше отправлюсь, я человек вольный…
Точильщик, в ходе разговора представившийся как Карл Фукс, разумеется, не был ни Карлом, ни Фуксом, ни точильщиком. О его действительной профессии могли бы рассказать банкиры, обнаружившие в стенах своих банков наличие дыры и отсутствие некоей доли наличности, люди, обнаружившие исчезновение изумрудных четок или любимой дочери, люди, обнаружившие, что их кардинал, еще вчера жизнерадостно носившийся по городу, сегодня не подает признаков жизни, и с этим, видимо, как-то связан нож, торчащий из его груди… А его настоящее имя не смогли бы назвать даже и они. Возможно, его знал один знаменитый сыщик, даже, вероятнее всего — знал точно, но, по каким-то своим причинам, не спешил его рассказывать другим.
Точильщик носил множество масок и люди, знающие его под одной из них, были бы, вероятно, шокированы, узнав другую его маску. Маску, под которой он не так давно проник в шнееландский банк, обнаружив там крупную партию новеньких талеров, поступивших из Зеебургского рыцарства. И в этом не было бы ничего удивительного, в конце концов, любое государство Белых земель, даже такое мелкое, как Зеебург, имело право чеканить свою монету, чем добавляло головной боли торговцам и работы менялам… Вот только из Зеебурга прибыли шнееландские талеры. А это означает, что либо король Леопольд поручил чеканку своей монеты другому правителю — что невозможно — либо драй Зеебург тихонько подделывает монету своего союзника… Что опять-таки невозможно, иначе эти монеты никогда не оказались бы в банке «Бегумиум», который наполовину принадлежал мэру шнееландской столицы, верному человеку короля.
Точильщик, который не был точильщиком, почувствовал ШАНС. Его острый ум уже почти понял, что произошло, осталось только разнюхать подробности, а потом, уже с железными доказательствами на руках — предъявить их королю.
Королей он еще никогда не шантажировал. Отчего бы не начать?
Вот поэтому по улицам Зеебурга и побрел точильщик. Ведь как еще можно найти секретную монетную мастерскую, если не заглядывая в каждый дом. Впрочем, «точильщик» уже был более чем уверен, что спрятана она вовсе не в домах местных жителей.
Нужно проникнуть в Изумрудный замок, обиталище местного хозяина.
Шнееланд
Бранд. Королевский дворец
25 число месяца Мастера 1855 года
Известный Неизвестный и Неизвестный Известный
За столом одной из комнат, предназначенных для таких вот тайных совещаний, сидели двое. Известный Неизвестный, человек, которого знали все, но никто не догадывался, что именно он управляет Шнееландом, и Неизвестный Известный, человек, про которого все знали, что он — глава тайной полиции, но никто не знал, как его настоящее имя.
Все знали его под прозвищем «Немо».
«Никто».
Известный откинулся на спинку тяжело скрипнувшего кресла:
— Значит, нас решили притормозить… Узнаю Брумос: все делать чужими руками. Я даже могу с уверенностью сказать, почему они не хотят нападать на нас сразу, несмотря на то, что уверены в наших планах. Они хотят, чтобы мы поднакопили побольше сил, чтобы чувствительнее потрепать Лесс и Ренч, на которые, можно не сомневаться, и падет основная тяжесть войны с нами. А Брумос… Брумос отправит небольшой экспедиционный корпус, чтобы обозначить свое участие и этим и ограничится. Если не считать поставок оружия, шерсти, леса… В итоге: мы разгромлены и наши земли делят, как пирог с мясной начинкой — а уж мяса в этот пирог будет добавлено немало — Лесс и Ренч разорены войной и больше не составляют конкуренции Брумосу, по крайней мере, серьезной. Проиграют все, даже победители, а в выигрыше останется только Брумос.
