Макграт сделал приглашающий жест рукой, мол, не стесняйтесь, выкладывайте, кто вы там.
Троица переглянулась с некоторым сомнением, похоже, решая, стоит ли связываться с непонятной компанией, у которой, похоже, не все в порядке с головой. Один святоша чего стоит. Но, видимо, им нужны были люди, поэтому после небольшого сомнения, самый главный из вошедших веско сказал:
— Мы — музыканты.
В этот раз озадаченно замолчали морпехи, видимо, незнакомые с традициями Белых земель, ну, или знакомые недостаточно глубоко. А вот Ксавье сразу понял, о чем речь. А заодно — и то, что помимо разоблачения своего двойника, придется еще и выяснять, откуда в Штальштадте взялись «музыканты», и насколько глубоко угнездилась эта зараза.
Музыкой, злой музыкой, в Белых землях называли бунт. И если те, кто называет себя музыкантами, так спокойно вербуют новых сторонников — значит, в Стальном городе скоро станет жарко.
Жарче, чем в домне.
Глава 28
Интерполяция от автора
Мои уважаемые читатели, разумеется, с интересом следят за судьбой четверых отважных юношей, волею судьбы и живости собственного характера оказавшихся членами Черной сотни короля Шнееланда Леопольда Седьмого — да здравствует его величество! — и в итоге разбросанных по просторам континента.
Одного из них, например, отважного, хотя часто и несколько прямолинейного, юношу в данный момент и вовсе вывезли за пределы Белых земель. Плен — гадкая вещь, доложу я вам, особенно если в этом плену тебя будут допрашивать и, скорее всего, даже пытать, заставляя выдать тайны твоего королевства. Но кто мог предвидеть такой поворот событий, верно?
Второй также пересек белоземельскую границу — каковой, будем честны, еще и в природе-то не существует, ибо Белые земли в данный момент вовсе не политический термин, а всего лишь этнографический — но этот, хотя бы, по собственной доброй воле. И, в отличие от первого, плен ему вовсе не грозит, если он, конечно, успеет выполнить свое, довольно простое, задание до того, как начнется война… ой, я, кажется сболтнул лишнего, да?
Третий оказался в месте, где никаких войн не было довольно давно, вот уже лет десять, наверное. И, хотя многие окрестные правители облизываются на богатое рыбой Риттерзейское озеро, войн из-за синих сигов не начинают. Особенно, если вспомнить численность армии Зеебурга. Что, конечно, не означает, что третьему юноше досталось легкое и простое задание.
Есть, разумеется, и четвертый, тот, что сразу, еле отъехав от Бранда, попал в неприятности. К счастью, он с честью из них вышел, обзавелся новыми друзьями и в данный момент отправился туда, куда направлялся изначально, туда, где вот-вот вспыхнет война. Ведь что такое, если подумать, мятеж, как не самая настоящая гражданская война?
Но, если подумать, ведь судьба государств и повороты истории не зависят только от этих четверых, верно? В конце концов, в Белых землях и окружающих их государствах проживают две сотни миллионов человек, и любой из них может изменить историю не меньше, чем другой.
Вот, например…
Орстон
Деревня Блюменфельд
25 число месяца Мастера 1855 года
Матеус Ягер
— Сколько там мясо с этих пичуг? Зачем ты вообще их притащил?
Это да: бекасы по весне тощие и сухие, одна шкура да кости… Охотник Матеус молча пожал плечами, продолжая аккуратно выковыривать дробинки из разложенных на столе пташек, со звоном роняя их в маленькую глиняную плошку.
— Что молчишь? — не унималась жена, — Лучше б за тетеревами сходил!
— Господин айн Штробель заказал бекасов, — наконец решил ответить Матеус, больше ничего не говоря. Что говорить, если и так все понятно: господин заказал бекасов. Не тетеревов, не уток и не дроздов. Именно за бекасов он обещал заплатить. А за тетеревов — не обещал.
За звоном падали в плошку дробинки.
По обстоятельности и неразговорчивости Матеуса, да еще по широкой бороде, расплескавшейся по груди, кто-то мог бы подумать, что перед ним — старый опытный охотник. И наполовину ошибся бы. Матеусу всего-то двадцать два года. Он и женился-то только в прошлом году, на Агнессе, первой красавице деревни, тогда еще не зная, что она же окажется и самой первой сварливицей. А вот охотник он и впрямь опытный. Его отец был охотником, дед — охотником, прадед опять же… Так что в лесу Матеус — с малых лет и все звериные уловки и ухватки знает наперечет. И все охотничьи хитрости — тоже.
Осторожно оглянувшись — Агнесса вышла во двор, где что-то недовольно вычитывает поросятам — он достал закопченный черепок и насыпал в него порошок сушеной чертовой колючки. Чиркнул кремнем — раз, другой — осторожно подул и принялся водить длинный ствол своего старого мушкета над струйкой дыма. Каждый охотник знает, что если окурить ружье дымом чертовой колючки — ни одна ведьма не сможет заколдовать его…
— И хватит коптить в доме своей травой!
Матеус молча закончил окуривание, поставил мушкет рядом с собой и продолжил доставать дробь, прислушиваясь к доносящейся с улицы флейте. Думая о том, что…
Впрочем, что было дальше — неинтересно, верно?
От обычного человека, неважно, моряка, охотника, студента или театрального актера, обычно мало что зависит. Может, тогда перейдем к другим личностям, тем, что и вправду вращают колеса истории?
Шнееланд
Бранд. Королевский дворец
25 число месяца Мастера 1855 года
Первый маршал Рихард айн Штурмберг
— Итак, господа, наши кондиции вы прочли. Что скажете?
Правитель Кётнер-Геры, граф Деннис драй Кётнер, и правитель Кётнер-Грейца, граф Максимиллиан айн Кётнер, посмотрели друг на друга. Чем-то даже похожие друг на друга, оба высокие, светловолосые, сухощавые, костистые, как зеебургские караси. Впрочем, отчего бы им и не быть похожими, все ж таки — из одного рода происходят. Разве что драй Кётнер — из старшей ветви, а айн Кётнер — из младшей, отчего их фамилии и различались приставками.
В Белых землях «айн» означало принадлежность к дворянскому званию. «Драй» — тоже. Но был один нюанс… Издавна повелось так, что «айн» означало место, откуда вышел этот дворянский род. Даже если в настоящий момент данный конкретный «айн» той землей и не владеет. Приставка младших сыновей. «Драй» же означало, что родоначальник не только получил дворянство и владения в этих краях, но и продолжает ими владеть.
Барон айн Шварценберг недовольно крякнул, и Первый Маршал Шнееланда тут же обратил на него свою сияющую улыбку. Вежливую, но барон отчего-то почувствовал себя несколько неуютно.
— Ваши предложения… заманчивы… В конце концов, мы давно хотим получить право на вылов рыбы в Риттерзейском озере, но упрямый Зеебург…
Граф Деннис деликатно не стал упоминать о том, что упрямство Зеебурга опирается на флотилию Шнееланда, то есть, того самого королевства, Первый Маршал которого и предлагает такие замечательные условия.
— Обычно после такого вступления следует «но», — поощряюще улыбнулся маршал, сверкнув зелеными кошачьими глазами и тряхнув гривой золотых волос, — Не стесняйтесь, давайте ваше «но».
— Отказаться от своих владений в обмен на рыбу…
— Ваши владения останутся вашими. Мы предлагаем вам не вассальный, а союзнический договор.
— С последующим возможным переходом… При Объединении.
— При Объединении Бранд окажется в том же положении, что и вы.
Графы снова переглянулись.
— Простите, Маршал, — снова осторожно, как будто ступая по тонкому льду, начал Деннис, — мы не сомневаемся в ваших полномочиях, но уверены ли вы, что король Леопольд подпишет этот договор?
Широкая улыбка айн Штумберга осветила помещение:
— Король Леопольд, да здравствует его величество, подпишет всё, что нужно. При условии, конечно, что мы с вами договоримся здесь и сейчас. Итак — вы согласны с кондициями?
— Одно небольшое уточнение, — опять встрял граф Деннис, — в случае Объединения мы лишимся своих владений. Останется ли знак старшинства перед моей фамилией?
