Очередь после такого успокоения занервничала еще больше.
Впрочем, никакой машинки для стрижки и бритья они, естественно, не увидели. Длинный ряд стульев, перед которыми лязгали стальными ножницами и размахивали сталными бритвами парикмахеры, явно тренировавшиеся на овцах, судя по скорости, с которой разнообразные волосы, черные, светлые, рыжие, седые, слетали на пол. Ксавье на секунду задумался над тем, куда все эти кипы волос деваются? Сжигаются? Или их хозяйственно набивают в матрасы? Хотя кем надо быть, чтобы спать на матрасе, набитом человеческим волосом…
От стрижки оказались избавлены только команда поваров-морпехов. Вернее, они, раз уж попались в общий механизм, тоже должны были быть приведены к общему знаменателю, но… Такой камушек, как команда Макграта и примкнувшего к ним Найджела-Ксавье, не каждый механизм сможет перемолоть. Они уперлись, вытолкнули вперед Кэтсхилла, который завел долгую и унылую речь, сводившуюся к тому, что волоса этим славным парням необходимо оставить, потому что… Далее следовали ссылки на традиции Брумоса и Перегрина, свещенную книгу Картис, рецепты мясных пирогов трех разновидностей, положение обеих лун на небе по отношению к звездам… На звездах парикмахер сдался и махнул рукой, мол, сами, если что, будете виноваты.
После подстрижки и бритья лысые, как дроздовые яйца, рабочие сбрасывали одежду, подчиняясь командам мастера с тростью, и рысцой пробегали в мойку. Там сверху лилась теплая вода с добавкой жидкого мыла, стояли клубы пара, намыленные и покрытые пеной новобранцы — Ксавье и сам не заметил, как перешел на армейские ассоциации — цепочкой перебегали в следующее помещение, где пена смывалась потоком воды, уже чистой, но и более холодной, потом — в следующее, где мощный поток горячего воздуха высушивал их лучше любого полотенца, а затем рабочие, чистые, мытые, одинаковые, оставившие позади грязь, лохмотья, вшей и прочие малонужные хорошему рабочему вещи, все такой же цепочкой пробегали вдоль длинного деревянного стола, на который кладовщики метали плотные тюки одинаковой одежды, похожей на тусклую, серую униформу.
К концу всех этих перипетий рабочие становились одинаковые, как набор болтов к механизму.
Механизму, под названием Штальштадт. Стальной город.
Глава 27
5
В заселении был только один маленький минус: комнаты рабочим распределялись на двоих — холостым, женатым, разумеется, комната на семью — а пять на два, как ни крути, не делится. Малыш Крис вцепился в Макграта и категорически отказался жить с кем-то, кроме него. Миллер, Кэтсхилл и Ксавье-Найджел посмотрели друг на друга.
— Кинем чет и нечет? — предложил Кэтсхилл. Миллер хмыкнул.
— Кидайте, — усмехнулся Ксавье, — Вам ведь вдвоем жить, наиграетесь вволю.
— С нами категорически не хочешь? — с некоторым облегчением спросил Кэтсхилл, видимо, он тоже хотел жить с кем-то из своей команды, но что-то мешало напрямую заявить об этом Ксавье. Возможно, совесть или что-то вроде того.
— Ну, тут два варианта: или в одной комнате живет спаянная пара или в двух комнатах живет член команды с чужаком. Я, хоть и Найджел, но все понимаю.
— Забились, — Миллер, чуть не сбив с ног, хлопнул его по плечу, — Все равно рядом, так что если сосед окажется каким-то неправильным — стучи в стену, подойдем, поговорим…
Здоровяк Миллер хрустнул пальцами.
— Я и сам вроде не беспомощный младенец, — подмигнул Ксавье.
6
Несмотря на одинаковую одежду, рабочие Стального города между собой все же различались. Каждый получил на грудь штамп, и теперь чернеющие цифры любому говорили о том, на каком участке работает встречный и где живет. Этакий паспорт на всю грудь. «Заклеймили, как скотину» — ворчали бывшие крестьяне. Ворчали, но уходить не собирались. Видимо, лучше быть клейменой скотиной, чем помирать с голоду.
Ни Ксавье, ни морпехи не видели в штампах ничего дурного или унизительного. В конце концов, на военной службе каждый носит точно такой же «штамп», на котором написано, где ты служишь, в каком полку и в каком чине. Только и разницы, что написано не буквами, и не на груди, а на плечах.
Дополнительное удобство: всегда можешь взглянуть на свою одежду и вспомнить, где ты живешь. Вот он, Ксавье, например — в общежитии номер 7, комната 598. Вместе с соседом. При расселении, похоже, соблюдался некий принцип группирования, потому что его соседом оказался тоже повар. Причем, в отличие от их команды — настоящий. Наверное. Потому что сосед спал после ночной смены и только высунул голову из-под коричневого шерстяного одеяла, хмуро поздоровался и уснул по новой.
Ксавье бросил тощую сумку под кровать и вышел в коридор, посмотреть, как устроились приятели.
В соседней комнате 596 никого не было, мол, если что, стучи, все равно не услышим. Зато из 594-ой доносились веселые голоса.
— О, Найджел, заходи, гостем будешь, если бы ты еще ром принес — цены б тебе не было.
Стол уже был выдвинут на середину комнаты, морпехи вольготно разместились на двух кроватях, разве что малыш Крис забился в угол и сидел, обхватив колени руками и о чем-то загрустив.
— Мне и так цены нет, зачем мне для этого ром?
— Ты знаешь, что такое «скромность»?
— Конечно. Это то, что едят в пост… или после поста, точно не помню.
— Вот, человек не стесняется!
— Миллер, я понял, за что тебя прозвали Киллером. Ты своими хлопками рано или поздно кого-нибудь прикончишь.
— Да я же тихонько.
— Ну, если это было тихонько — значит, точно убьешь. На радостях.
— Тихо, — Макграт вроде и не кричал, но его банда тут же замолчала, — На работу нам только завтра, тут неподалеку рабочая столовая, где кормят завтраками, обедами и ужинами, и где мы будет работать… Кэтсхилл, кем мы там будем работать?
— Поварами, Капитан.
— Точно, этими самыми. Ну а сегодня — разведка на местности. А каждая разведка начинается с чего?
— С карт?
— Не время играть, Найджел, разведка же. Миллер.
Из-за пазухи своей огромной куртки — и нашли же здесь такую, чтобы налезла на этого здоровяка — Миллер достал плоскую металлическую фляжку. На столе как по волшебству появились небольшие жестяные стаканчики, в которые плеснула остро пахнущая жидкость.
— Ром?!
— Нет, мы будем ждать, пока ты появишься и принесешь. Тем более что ты ничего и не принес, Найджел. Сегодня у нас что за день недели? Ага… Тогда — за жен и любимых, и чтоб они никогда не встретились!
Ксавье вслед за всеми бросил в рот глоток обжигающего напитка. Не было у него ни жены, ни любимой, так что пожелание тоста исполнялось очень легко.
— Ну а теперь… — Макграт хлопнул по столу ладонью, но закончить мысль не успел.
В дверь постучали.
Шрам на лице Ксавье чуть дернулся.
Фляжка и стакана исчезли так же быстро, как и появились. У Кэтсхилла в руках оказался небольшой томик, судя по обложке — Священное писание.
Дверь раскрылась.
— Новички? — спросил вошедший. Крепкий, плечистый, с широкими ладонями человека, привычного к работе с металлом. Буквы на куртке, наверное, что-то означали, но Ксавье пока что понял из них только то, что этот тип живет в одном общежитии с ними. Как и его приятели: за спиной вошедшего маячили еще двое, не менее здоровенные — хотя и проигрывающие Миллеру, но зато вдвоем с успехом опережавшие всех остальных морпехов, вместе взятых. Даже если приплюсовать Ксавье.
— Не будем тебя обманывать, незнакомец, мы здесь новые люди, — постным, как хлеб с водой, голосом заявил Кэтсхилл. В сочетании с книжкой в руках и унылым лицом эта фраза производила сногсшибательное впечатление.
Впрочем, вошедшего она сбила с мысли буквально на мгновенье:
— Тогда ответьте — вы с нами?
— Конечно, с вами, — не раздумывая, заверил его Макграт, — О чем вообще может идти речь? Кстати, кто вы?
— Брумосцы? — поднял бровь так и не представившийся вошедший.
— Не, вы точно не брумосцы. Выговор не тот и вообще. Это мы — брумосцы. А вы…?
