Мельком подумав, что взбешенная благословляющая могла бы и не звать слуг, чтобы выкинуть кого-то на улицу, силы у этой леди хватит на десяток наглецов, тем более, что в кабинете множество кадок с растениями, способными становиться серьезным оружием, Астралия взглянула леди Мионике в глаза:
— Берите. Вы уже помогли следствию. Похоже, убитый использовал свое искусство светописца, чтобы шантажировать тех, кого он запечатлел в неудобных, по его мнению, обстоятельствах...
Хозяйка дома внимательно посмотрела на Астралию, словно впервые ее увидела:
— Надеюсь, полиция не будет думать, что я приказала убить этого вашего потерпевшего. В этой карточке нет ничего, что бы могло быть для меня опасным. И я сейчас вам это докажу.
Позвонив в колокольчик, леди Мионика приказала появившейся служанке:
— Будь любезна, позови лорда. Да, я знаю, что он собирался ложиться спать, так как они выходят на рассвете. Но дело не терпит отлагательства.
Капитан Потилли уже переоделся в мягкие домашние панталоны и рубаху навыпуск, так что накинутый сверху мундир выглядел нелепо.
— Что произошло, Ми? — недовольно спросил он жену. — Зачем такая спешка?
— Смотри!
Леди Мионика подала мужу светописную карточку.
— О! Ты и Бор! А я все гадал, где взять его портрет для галереи героев. И ты тут очень миленькая. Это снимали весной?
— Да. Когда Бор последний раз был в Эконе...
— Мастер Вивелли! Вы оставите нам этот снимок?
— Конечно, — кивнул старый маг. — Мы специально приехали, чтобы передать...
— Завтра же отдам карточку нашему живописцу... А сейчас прошу простить меня, завтра мне нужно быть на причале до рассвета...
Лорд Потилли взял снимок, сделал шаг к выходу из комнаты, но вдруг остановился:
— Мастер Вивелли, вы должны понять... Бор... он был отличным офицером. И так радовался, когда ему отдали под командование целый корабль! Конечно, сторожевик — не крейсер. Но Бору было уже пора самому становиться капитаном. Он был владыкой воздуха, с морскими глубинами ладил не так чтобы очень хорошо... зато ладил с людьми и умел заставить выполнять свои приказы. Вряд ли вы знаете... во время боя маг контролирует перемещение корабля, для этого ему нужно находиться на палубе. Бор уводил свою посудину из-под артиллерийских залпов, поэтому не успел поставить щит. В той стычке не погиб никто из матросов, кроме него...
***
Всю дорогу до дома Астралия вздыхала и хлюпала носом. Мастер Вивелли искоса поглядывал на нее, но не произнес ни слова, пока они не расположились в гостиной, решив, что перед сном нужно выпить ромашкового чаю.
— Какая грустная история! — произнесла девушка. — На снимке этот мичман — такой хорошенький! Наверное, его могла ждать счастливая судьба. Влюбленность в леди Мионику прошла бы, его ждала своя любовь...
— Ты не о том думаешь, малыш! — нахмурился мастер Вивелли. — Что мы выяснили? Только то, что леди Мионика не убивала этого вашего Кроута и не приказывала его убивать. Для придворных дам нормально походя целовать молоденьких красавчиков. Ты сам в этом убедился. Конечно, леди более благословляющая, чем придворная вертихвостка, но капитан Потилли за годы супружества не мог не привыкнуть к ее манерам. И вообще, у высших эльфов понятия верности несколько отличаются от тех, которые у гномов или, скажем, людей. Леди могла целовать всех мичманов корабля своего супруга — по очереди или разом — на глазах супруга. И это не вызвало бы у него никаких эмоций. А вот Кроут таких тонкостей не знал и был уверен, что испугает леди угрозой разоблачения перед мужем.
Астралия размешала мед в чашке с чаем и неуверенно произнесла:
— А я думаю о времени. Между прощанием леди Мионики с мичманом Боритти и появлением у нее покойника прошло четыре седьмицы. Почему Кроут не пошел к леди сразу? Ведь капитана еще не было в Эконе, и не было еще пару седьмиц. Положим пару дней на то, чтобы обработать пластины и напечатать карточки... но не более. Значит, Кроут не знал, кого он заснял. Просто увидел подозрительную сцену и потом искал ее участников. Леди Мионика выглядит все же много старше мичмана, кладовщик сразу понял, что они — не супруги и не жених с невестой... Но почему он заинтересовался, начал снимать? Пластины для светописного аппарата — штука дорогая, тратить их просто так для небогатого разумного — не самая лучшая идея...
Старик немного помолчал, налил себе еще отвара, подумал, сходил на кухню, принес вазочку с вареньем:
— То, что я сейчас буду говорить, любой академик посчитает полнейшей чушью. Человеки бездарны — и точка. Любая магия — от примеси высшей крови. Но ты слышал о ведьмах?
— Да, — кивнула Астралия. — Это — чистокровные человечки, которые, тем не менее, как-то умудряются управлять обстоятельствами. Они могут проклясть, и тогда их жертва превращается в полнейшего неудачника. Они могут, наоборот, напророчить удачу...
— Вот именно. Никто в Академии этим не занимается, считая все эти удачи-неудачи пустяками. Но что-то в этом есть. У человеков бывают очень странные таланты. Я думаю, что у Кроута был особый дар — оказываться там, где творится что-то нехорошее. Из-за этой своей особенности он терпел в жизни много неудач. Ты помнишь же, что рассказывали про него и хозяйка пансиона, и его приятели? Вроде как он имел свое дело, несколько раз пытался подняться, но все время связывался с какими-то мошенниками и терпел неудачу. Его словно магнитом тянуло туда, где творится что-то нехорошее... Увлекшись светописью, он понял, что на его карточках то и дело оказываются запечатлены весьма пикантные сцены. Даже если они и не выглядят такими на первый взгляд.
— Но причем тут леди Мионика? Она же...
— Она тебя очаровала, малыш! Эти леди-благословляющие, у них есть особый дар... им верят безоговорочно. Может быть, если бы мичман Боритти не погиб, то он стал бы любовником леди. Может быть, на их прощании — тень его предстоящей гибели... не знаю. В таких тонких материях никто не разбирался. Разве что старик Фалиус, да и тот... в общем, какое-то напряжение в сцене прощания двух эльфов Кроут ощутил. Но решил по своей глупости и испорченности, что это из-за того, что леди боится ревности мужа, и женский страх можно использовать для шантажа.
— То есть Кроут напечатал карточку, ощутил «запах» тайны и начал выяснять, кто же изображен? На это ему понадобилось четыре седьмицы? Ведь эта кофейня на Кленовом Взвозе — буквально в двух кварталах от дома лорда Потилли, они живут на Горе, в самой верхней его части.
— Не забывай, что мужик еще работал, ему нужно было днями сидеть на складе. Так что, если походить и поспрашивать, то наверняка в кофейне или в округе найдется кто-то, кто вспомнит, как Кроут интересовался хрупкой блондинкой, заходившей туда в обществе высокого брюнета.
— А зачем? — с недоумением спросила Астралия. — Пусть леди и очаровала меня, но мужа она очаровала не меньше. И тому наплевать, с кем и когда она целовалась. Тем более, что ее ухажер — покойник.
— Зато у нас есть еще немало светописных карточек, и нужно понять, что на них могло вызвать интерес нашего «блюстителя нравственности».
Глава 19
— Давайте посмотрим! — обрадовалась Астралия.
Несмотря на позднее время и выпитый успокаивающий отвар, ее охватило нетерпение. Она сдвинула чашки подальше от края стола и вытащила из папки пачку карточек.
— Надо начинать не с этого! — не согласился старый маг. — Главное — записи. Что было написано по поводу леди Мионики? Ну-ка, дай тетрадку нашего трупа!
— Что она дура, — пожала плечами Астралия. — Мужика понять можно. Эльфийка на него наорала и вышвырнула из дома — как еще мужчина может назвать такую женщину?
Старик расхохотался:
— Это ты в точку! Но важнее не это, а то, что не было никаких цифр.
— А что, там есть цифры? Я толком не смотрел.
— Есть! Не везде, но есть. Вот, смотри: «Мраморная набережная. Финал седьмицы ирисов. Т.Р. Девка молчит, но он боится. Нищеброд. 500 рулей. Седьмица хризантем 1500 рулей. Будет должен». Как думаешь, что это значит?
