Тот же оранжевый мундир, эполеты, загорелое лицо, светло-пшеничные, как будто выгоревшие волосы.
— Ну какой же это пленный? — майор расплылся в доброжелательной улыбке, фальшивой, как фарранский золотой, — Мы ведь не воюем с Шнееландом, откуда у нас вдруг возьмется пленный шнееландский офицер, верно?
Не воюете. Пока еще нет.
Вольф вспомнил. Оранжевые мундиры — форма фюнмаркских колониальных частей. Обычно дислоцированы на Кепулианских островах, что они забыли здесь? Впрочем, юноша тут же нашел ответ на этот вопрос: Фюнмарк просто решил в этот раз приобрести колонии поближе, чем острова, расположенные на другом конце света. Покорить очередных дикарей.
Он скрипнул зубами, но промолчал.
Вольфа толкнули на табурет, стоявший у стола. А, нет, не стоящий — привинченный к полу. Предусмотрительно.
— Невежливо не отвечать на вопрос, не находите, лейтенант?
— Невежливо начинать разговор, не представившись, не находите, майор?
Звание собеседника в устах Вольфа прозвучало как грязное ругательство.
— О, простите мою оплошность. Привык, знаете ли, за время службы к общению с дикарями, которые не понимают человеческого языка. Майор Ламберт ан Гуллен, Кепулианский драгунский полк. А вы…?
— Лейтенант Петер Вольф. Семнадцатый егерский полк. В качестве кого я здесь нахожусь?
— В качестве гостя, мой дорогой лейтенант, исключительно в качестве гостя!
— Как говорят на востоке: «В гостях хорошо, а дома лучше». Не хочу вам докучать, пойду домой. Не могли бы вы…?
Вольф показал на свои связанные за спиной руки.
— Ну разумеется! Ян, освободи руки нашему гостю!
Шаги за спиной, скрип лезвия — и руки действительно свободны. Вольф успел заметить краем глаза, что солдат убирает в ножны кинжал необычной формы: волнистый клинок, немного похожий на старинные мечи-фламберги, рукоять кинжала напоминала, скорее, пистолетную. Колониальный трофей?
— Так я пойду?
— Неужели в знак благодарности за гостеприимство вы не удостоите меня небольшой беседы? — снова улыбнулся майор.
— Я скучный собеседник и не умею поддерживать разговор.
— Ничего страшного. Давайте поиграем в игру: я буду задавать вопросы, а вы отвечать. А если затруднитесь с ответом — я вам подскажу, ничего страшного. Начнем?
— На каком основании я здесь нахожусь?
— Нет-нет, вы не поняли правила. Вопросы задаю Я, а ВЫ — отвечаете. Итак, первый вопрос — кто вы?
Вольф секунду помолчал, глядя на мерзко улыбающегося майора.
— Лейтенант Петер Вольф, семнадцатый егерский полк.
— Ну вот видите! Ничего страшного не произошло. Второй вопрос: ваша должность?
— Командир сорок второй егерской роты.
— Месторасположение вашей роты?
— Долина реки Миррей.
— Дислокация остальных подразделений полка?
— Не знаю.
— Неправильный ответ.
— Я действительно не знаю. Я принял командование ротой всего несколько дней назад, и она уже была расположена в долине.
— Неужели вы не встречались с другими солдатами полка?
— Кроме своей роты — нет.
Майор поморщился:
— Ну зачем вы мне лжете, лейтенант, да еще так грубо и безыскусно? Вы и вправду считаете, что мы не раскусили вашу простенькую ловушку? Убрать войска из долины, оставив только маленькую, беззащитную роту егерей, мол, приходите, глупые фюнмаркцы, атакуйте, захватите долину… А в это время разместить остальных солдат полка под видом местных крестьян? Вы и вправду думали, что мы ничего не поймем?!
Судя по интонациям, майор на самом деле был взбешен, хотя и старался это скрыть.
— Я ничего об этом не знаю, — хладнокровно заявил Вольф.
— Ваш героический фельдмаршал не смог придумать больше ничего своими иссохшими старческими мозгами?
— Об этом я, кстати, тоже ничего не знаю.
— Не лгите! — майор ударил кулаком по столу и вскочил, нависая над Вольфом, — Драй Флиммерн находится в той самой деревне!
— Я знаю. Он там живет в отстав…
— НЕ ЛГИТЕ!
Майор неожиданно сел и, казалось, успокоился.
— Помните, в начале разговора я упомянул о дикарях, не понимающих человеческого языка? Мы в нашем полку обнаружили много способов научить дикаря говорить в кратчайшие сроки. Конечно, если бы здесь была ваша жена, мать или дети — урок риторики прошел бы значительно быстрее, но не расстраивайтесь — мы сможем справиться и так. Ян.
Вольф дернулся, но более ничего сделать не успел: двое солдат прижали его к табурету, один из них вцепился в его левую руку и положил ее на стол, прижимая ладонь Вольфа к столешнице.
— Забавный у вас перстенек, лейтенант, — майор указал на подарок фельдмаршал, перстень с черепом, так до сих пор и находящийся на мизинце Вольфа, — Мы не смогли его снять. Даже решили было, что в нем спрятана емкость с ядом, на всякий случай. Но нет, просто безделушка. Что он означает?
— Памятный подарок.
— Не хотите подарить его мне?
— Нет.
— Ну вот, какой невежливый гость нам попался, Ян… Разговаривать не хочет, подарить подарок — тоже. В таком случае мы будем вынуждены его забрать сами.
— Он не снимается с пальца.
— Кто говорил о снятии с пальца? Ян.
Блеснул волнистый клинок, руку Вольфа обожгло острой болью, глаза заволокло дымкой, сквозь которую юноша увидел свою окровавленную руку…
И свой мизинец, отлетевший в сторону.
— Ян, перевяжи его. Пока. А вы, лейтенант, задумайтесь над тем, что у вас осталось еще девять пальцев и это только на руках. Продолжите упорствовать или все же расскажете мне всё?
Майор посмотрел в лицо упрямого мальчишки-лейтенанта. Застывшее, как будто превратившееся в каменно, глаза, похожие на кусочки льда.
— Расскажу, — тихо произнес Вольф, — Я всё расскажу. Не надо… пальцы…
Глава 38
2
Майор ан Гуллен выглядел довольным, как кот, или, учитывая, что он прибыл из колоний, наверное, лучше было бы сравнить его с…
Бледный Вольф мысленно чертыхнулся: как-то трудно вспоминались сейчас уроки естествознания. Кто там живет, на тех далеких островах? Тигры? Львы… нет, львы — это в Трансморании… Нет, никто не вспоминался. Кажется, на Кепулианских островах живут такие забавные обезьяны, с рыжей шерстью… Но сравнивать с ними майора не хочется, даже несмотря на то, что оранжевый цвет его мундира несколько схож с мастью тех обезьян.
В майоре не было ничего забавного.
В данный момент он, пролистав допросные листы, содержание которых и привело его в такое расположение духа, сидел, раскинувшись в кресле, и вертел пальцем.
Пальцем Вольфа. На нем продолжал поблескивать череп перстня.
— Дикари на островах имеют один забавный обычай, — разглагольствовал он, — победив врага, они отрезают ему голову, особым образом консервируют, так, что она не портится даже в тамошнем влажном и нездоровом климате, и хранят ее на стене хижины, в знак своей доблести. Дикари, конечно, но я из любопытства изучил их обычаи, так что теперь обладаю неплохой коллекцией голов различных племен. Когда-нибудь я, возможно, передам ее в дар антропологическому музею. А, может, оставлю храниться в своем кабинете. Ведь коллекция, знаете ли, далеко не полна. В ней нет голов… других дикарей…
Взгляд, брошенный майором на Вольфа, яснее ясного говорил о том, каких именно дикарей он имеет в виду.
Шнееландцев.
Возможно, майор уже видит голову Вольфа на стене своего кабинета…
— Не бойтесь, мой юный друг, ваша голова меня не интересует. Никакого удовольствия от ее получения: пойманный, скрученный, беспомощный юнец, почти мальчик… Что можно будет вспомнить при взгляде на нее? Ничего. А вот ваш пальчик я, пожалуй, сохраню. Этакий небольшой сувенир, чтобы помнить, с каких пустяков иногда начинается возрождение государства…
Майор остро взглянул на Вольфа:
— Отдаю должное изобретательности вашего престарелого стратега. Неплохо придумано… для белоземельца: заманить в ловушку фюнмаркские войска, разбить их неожиданным ударом — и перейти Мюррей, отрезая кусок территории. Ведь других войск там нет. Однако вы просчитались, дорогие мои стратеги: мы раскусили вашу несложную задачку. Во-первых, теперь мы будем атаковать гораздо, гораздо большими силами, с которыми не справятся ваши егеря, даже всем полком. А подмога подойти не успеет: ближайшие ваши части находятся минимум в дневном переходе. Ну и во-вторых… Впрочем, не будем об этом: как говорили древние эстцы — и у стен есть уши. Могу только сказать, что вас ожидает сюрприз.
