А, вот оно в чем дело: Крис не испытывает тяги к своему полу, и не чурается пола противоположного. Просто, как любой застенчивый и неопытный юнец, он боится чересчур бойких девиц. А здешние школьницы, дочки рабочих и крестьян, действительно, те еще холеры.
— Так кого мы будем кормить-то?
— Солдат.
— Каких еще солдат?
Вопрос был закономерен: в Штальштадте было много солдат. От охранявших склады до сопровождавших поезда.
— Солдат семнадцатой роты.
Семнадцатая рота? Что-то он слышал про нее, что-то пронесшееся мимо и пойманное краешком уха… Нет, не вспомнить.
— Почему именно мы?
— Макграт сказал, это распоряжение младшего.
Ксавье резко остановился:
— Кого??
— Младшего сотника, помощника господина Коля. Он посчитал нас самыми лучшими поварами и убедил господина Коля, что именно мы должны кормить солдат охраны.
Ксавье испытал острое желание разбежаться и удариться об угол склада. Может быть, тогда мысли в голове встанут на место и она заработает как надо.
Его «двойник» выслеживает и ловит смутьянов, чем зарабатывает доверие у сотника Коля. А на самом деле среди бунтовщиков он известен по прозвищу Младший и они сами, САМИ выдают ему людей, чтобы тот показал умелую работу и втерся в доверие. Потому что «двойник» — никакой не шпион.
Он — агент бунтовщиков.
И тут Ксавье вспомнил, что такое семнадцатая рота.
— Найджел, может пойдем, а? Ты опять меня пугаешь, стоишь, как столб, и что-то шепчешь…
Голубые глаза Малыша нешуточно наливались слезами.
— Пойдем, Крис, все хорошо, — Ксавье погладил шрам на своем лице, — Я просто кое-что вспомнил, кое-что нехорошее…
Например, то, что семнадцатая рота охраняла склады, на которых хранилось оружие.
Последнее время, по рассказам старожилов, многие мастерские и фабрики Стального города переключались на производство оружия: револьверов, винтовок, пушечных стволов… Хозяева города-завода излишним доверием к людям не страдали, за каждым этапом производства следили, готовое оружие хранилось в пакгаузах в восточной части. Недолго, их быстро вывозили в горы Шварцвальда, видимо, для хранения в более защищенных и менее людных местах, но, тем не менее, запас оружия, одновременно находящегося в Штальштадте был велик. Поэтому охранялся усиленно.
А теперь группу морпехов-поваров, которая заработала авторитет и уважение среди бунтовщиков-«музыкантов», собираются перевести на кухню, которая кормит эту самую усиленную охрану. По инициативе младшего сотника, внедренного агента бунтовщиков.
Если сложить два и два — всегда получается четыре.
В скором времени они, повара, и он, Ксавье, вместе с ними, должны будут отравить или усыпить солдат охраны складов. Для того чтобы бунтовщики могли вооружиться.
Бунт — дело нескольких дней.
Может, хватит уже играть в слежку и пора сообщить сотнику Колю и том, кто тут настоящий Ксавье и кто — подсадная утка?
Или…
Или не пора?
Фальшивый «Ксавье» дурит сотнику голову, уверяя, что все под контролем и бунтовщиков в Стальном городе нет, а тех немногочисленных, что пытаются мутить воду, он, «Ксавье» успешно вылавливает. Но ведь ДО приезда «младшего сотника» Коль должен был САМ выслеживать мятежников. И…
Если они продолжают действовать…
Если Коль во всем положился на своего помощника…
Если помощника бунтовщики называют «Младший»…
Ведь если есть МЛАДШИЙ, значит, есть и СТАРШИЙ.
Коль — САМ агент бунтовщиков.
Просить помощи не у кого.
Глава 43
Шнееланд
Бранд. Ресторан «Пектопа»
28 число месяца Мастера 1855 года
Вольдемар Мессер
1
Карикатуры были великолепны в своей оскорбительности. Первая изображала пузатого повара в королевской короне, с вдохновленным видом бросающего в кипящий котел с надписью «Штальштадт» крохотных людишек: крестьян, рабочих, солдат… Людишки кипели, отчаянно крича и пуча белые глаза, похожие на маленьких лягушат. Изобразить упитанного и пухлого короля Леопольда в пугающем виде было сложно, но ренчцы не пасовали перед трудностями. На втором легкоодетая красотка с подписью «Человечество» пинком сбрасывала в пропасть испачканный кровью череп с седыми усами. На лбу черепа красовалась надпись «Флиммерн». Под картинкой чернели слова: «Человечеству не нужны убийцы».
Смазливый золотоволосый красавчик с третьей карикатуры сверкал голым торсом, гоня хлыстом толстопузых солдат, вооруженных вместо ружей палками колбасы. Солдаты на ходу прихлебывали пиво из пенных кружек, откусывали от колбас, на плечах вместо погон красовались аппетитные ломтики колбасы, шнуры на куртках гусар заменены на связки сосисок, на мундирах медалями приляпаны колбасные кружки…
— Неплохо, неплохо… — произнес собеседник Вольдемара Мессера, редактора «Герольда Бранда», — Но мне кажется, ренчцы немного… недотягивают, вам не кажется?
Мессер, сутулый человечек, подмигнул, скорчил некую гримасу, долженствующую изобразить хитрость и коварство, передернул плечами…
— Не извольте беспокоиться. Это ренчцы, для собственного, изволите видеть, употребления рисовали, здесь шнееландцы должны быть смешными и глупыми, чтобы, значит, солдаты не боялись врага, думали «Эгей, да мы этих колбасных дурней — одной левой!». А мы вот здесь немного подрисуем, вот тут чуть-чуть добавим…
Небольшой карандашик в тонких пальцах забегал по рисункам, добавляя штришки тут и там. В результате человечки с первой картинки, ранее вызывавшие сочувствие и жалость, превратились в мерзких существ, так, что одного взгляда на них хватало, чтобы испытать острое желание внести изменения в конфигурацию лица того, кто ЭТО состряпал. Череп старого фельдмаршала стал выглядеть как череп конченного идиота, при этом сохраняя кровожадность и дикость. На лице красавчика с третьей карикатуры теперь были видны печати всех известных человечеству пороков, а лица колбасных солдат стали чем-то средним между свиными рылами и собачьими мордами. Действительно, одно из самых страшных оскорблений в Белых землях — «свинособаки»…
— Да вы мастер… — приподнял бровь собеседник редактора.
— За это вы мне и платите, — Мессер подмигнул и ухмыльнулся.
Рихард айн Штурмберг, Первый маршал королевства Шнееланд, подмигнул в ответ. Он на самом деле платил редактору ненавидимой всеми газеты именно за это.
Шнееланд Подножье Шварцвальдских гор28 число месяца Мастера 1855 года
Обер-бергмейстер айн Бюлоф
1
Многие железные дороги в Шнееланде — да и в окрестных государствах тоже — не были нанесены на карту. Видимо, те, кто их построил, забыли сообщить об этом в картографическое общество, а те, кто обнаруживал на своем пути внезапную дорогу, тихо ругались на составителя атласа, и никому из них не приходило в голову сообщить о своем открытии. Железные дороги, в конце концов, не золотые россыпи и не таинственные острова в океане, если уж появились, значит, о них и так все знают.
Рельсы одной из таких несуществующих дорог тянулись через леса к самому подножью Шварцвалдских гор, прямой линией, как будто собирались с разбегу проткнуть горы насквозь и выскочить уже с противоположной стороны, в Беренде. Впрочем, не доходя до гор буквально полмили, эта дорога резко сворачивала в сторону, уходила к небольшому рабочему поселку, окруженному высокими заборами, и исчезала под наглухо запертыми воротами.
Если вдруг какой-то шпион решил бы разузнать, что это за дорога и куда она ведет, и проследовал бы по ней до самого поселка, он был бы удивлен тем, что двухколейная дорога, собственно, никем не используется, металл рельсов потемнел, а местами и подернулся налетом ржавчины. Да и в поселке не было абсолютно ничего, для чего могла бы понадобиться такая дорога: ни производства, ни казарм, ничего, даже склады стояли абсолютно пустыми.
Теперь пустыми.
Все, что в них хранилось, уже было использовано, израсходовано и истрачено.
