— Мастер Клопп сказал, что сани легко пойдут по снегу. Главное, чтобы цепи не порвались.
— Что ж, отличная работа, — сказал Дилан. Мальчик зарисовывал штурмовик в своем блокноте, набрасывая его обводы четкими, уверенными линиями.
— Должен признать, вы, жестянщики, доки по части всяких машин.
— Спасибо, — кивнул Алек, подумав, что в изготовлении саней как раз не было ничего сложного.
Они взяли створку замковых ворот и приварили к ней металлические полозья. Гораздо труднее оказалось впрячь в эти самодельные сани шагоход. Как раз сейчас Клопп стоял на невысокой лесенке с газовой горелкой, приваривая дополнительные крепления к якорному кольцу штурмовика.
— Но все-таки я не понимаю, — продолжал гнуть свое Дилан. — Зачем строить машины, если животные делают то же самое гораздо лучше?
— Лучше? Сомневаюсь, что хоть кто-то из ваших фабрикатов смог бы утащить сани с таким грузом!
— Элефантина — запросто, — сказал Дилан, глянув на Клоппа. — И не надо каждые несколько минут подливать масло и прикручивать всякие запчасти.
— Мастер Клопп просто предусмотрителен. На таком морозе металл становится хрупким.
— Вот и я об этом. А мамонтины вообще обожают холод.
Алек когда-то видел фотографию мамонтины. Огромная, косматая зверюга, доисторический сибирский слон — первое вымершее животное, которое удалось воскресить дарвинистам.
— Но разве они не падают замертво от жары?
— Вранье! — воскликнул Дилан. — Они прекрасно себя чувствуют в теплом климате, но, конечно, не южнее Глазго.
Алек расхохотался. Он все никак не мог понять, когда Дилан шутит, а когда серьезен. Под грубоватыми манерами у этого парня скрывался острый ум. Он придумал весьма хитрый способ погрузки припасов на сани и убедил Бауэра и Хоффмана опробовать его, притом что не знал ни слова по-немецки.
Алек всю жизнь учился тактике, стратегии и боевым искусствам, Дилан же, не зная всего этого, был настоящим солдатом. Ругался он просто виртуозно, а за обедом метнул нож, попав с трех метров в серединку яблока. Он был невероятно тощим для мальчика своих лет, но при этом работал наравне со взрослыми без всяких поблажек, и в его черных миндалевидных глазах всегда блестели озорные искорки.
Если бы Алек не был сыном эрцгерцога и наследником престола, он хотел бы стать таким, как Дилан.
— Ладно. — Он хлопнул мичмана по плечу. — Завтра штурмовик отвезет провиант, и вы наконец накормите своего летающего кита. Хотя у меня в голове не укладывается, как одно существо может столько сожрать.
— Не тупи. «Левиафан» вовсе не одно существо, а целая колония разных животных. Это называется «экосистема».
Алек задумчиво кивнул.
— Я слышал, доктор Барлоу упомянула летучих мышей?
— Угу. Стрелковые мыши. Видел бы ты их в бою!
— Стрелковые? Они в самом деле мечут стрелы?!
— Вроде того, — подтвердил Дилан. — Они их глотают, а потом выпускают во врага.
— Глотают стрелы, — медленно повторил Алек. — И каким же образом выпускают?
— Обычным! — захохотал Дилан.
Алек заморгал, не веря своим ушам. Это что, очередная шутка?
— Тогда я рад, что между нами перемирие! Не хотелось бы, чтоб ваши мыши… э-э… выпустили в нас стрелы. Тем более обычным образом!
Дилан кивнул. Его лицо стало серьезно.
— Я тоже рад, Алек. Говорят, что жестянщикам нет дела ни до чего, кроме своих машин, но я вижу, что ты не такой.
— Конечно нет.
— Чертовски храбрый поступок — прийти к нам в одиночку через ледник.
Алек смущенно закашлялся.
— Любой бы сделал то же самое.
— Чепуха! Ради нас ты рисковал собой.
— Не спорю.
Дилан протянул ему руку.
— Знаешь, это было чертовски благородно!
— Спасибо, сэр.
Они пожали друг другу руки.
— А тебе спасибо, что спас меня от смерти в огне.
— Ну, это не считается! Я ведь спас и себя заодно! Алек рассмеялся.
— Все равно я тебе благодарен. При условии, что ты больше не будешь приставлять нож к моему горлу.
— Клянусь, — торжественно пообещал Дилан. — Я тебя понимаю. Ты не единственный, кому пришлось тайком сбежать из дома.
— Это верно…
Лицо Алека вдруг стало подозрительным.
— Доктор Барлоу поручила тебе выведать, кто я такой? Дилан хмыкнул.
— Леди не нужна моя помощь в таких вещах. Она уже давно догадалась, что ты — весьма важная персона.
— Потому что мы живем в замке? Или потому, что за мной приехали на штурмовике?
Дилан покачал головой.
— Не-а. Потому, что тебя обменяли на графа. Алек тихо выругался. Когда он случайно обратился к Фольгеру, упомянув его титул, доктор Барлоу сразу все поняла. Еще одна роковая глупость.
— Я могу тебе доверять, Дилан? — спросил он. — Ты умеешь хранить тайны?
Мичман бросил на него косой взгляд.
— Если они не во вред моему кораблю.
— Конечно нет. Просто… Ты ведь не расскажешь доктору Барлоу, что я сирота? — Алек на миг задумался, не выдает ли он себя одним этим вопросом. — Если она это узнает, то легко поймет, кто я такой, а это может кончиться очень скверно для нас всех.
Дилан удивленно посмотрел на Алека, но затем с серьезным видом кивнул.
— Я сохраню твою тайну. Твои семейные дела безопасности корабля не касаются.
— Спасибо.
Они снова пожали друг другу руки. Алек почувствовал, что с его души свалился камень. Конечно же, Дилан сохранит тайну. После того как предали буквально все: семья, союзники, правительство, — было таким облегчением доверять хоть кому-то. Принц переступил с ноги на ногу и содрогнулся, внезапно почувствовав, что ужасно замерз.
— Пойдем погреемся?
— Шикарно! Чашечка горячего чая была бы очень кстати.
— Мы можем растопить камин! — воскликнул Алек, сообразив, что необходимость прятаться отпала. Вот и еще один плюс от помощи дарвинистам. Теперь он сможет принять ванну и в первый раз за долгое время поесть горячего.
Обед оказался восхитительным, но ванна — еще лучше!
Бауэр набил котел снегом и нагревал, пока тот не растаял. Скоро Алек уже отмокал в чудесной горячей воде, впервые за последний месяц смывая грязь и въевшееся в кожу машинное масло. Ради присутствующей в замке леди Клопп, Бауэр и Хоффман побрились. Дилан громко жаловался, что забыл свою бритву на корабле, хотя Алек глубоко сомневался, что она вообще ему нужна.
Доктор Барлоу отказалась от ванны, но когда ее примеру последовал и Дилан, Алек невольно задумался: неужели на дарвинистских кораблях есть даже душевые?
Хоффман поджарил над огнем баранью ногу, а Клопп с Бауэром сварили огромную кастрюлю супа из картошки, лука и курятины, приправленного черным перцем, и хотя за день все смертельно устали, после заката устроили самый настоящий пир.
Присутствие леди весьма украшало трапезу. Как Алек и подозревал, доктор Барлоу бегло говорила по-немецки. Дилан смешил сотрапезников, пытаясь изъясняться теми немногими немецкими словами, которых нахватался за день.
Ложась спать, Алек раздумывал, когда в следующий раз ему удастся завести знакомства. Он скрывался пять недель и уже почти забыл, каково это — увидеть новые лица. Или приобрести новых друзей.
Что, если он застрянет в этом замке на годы?!
Следующим утром Алеку едва удалось сдвинуть шагоход с места. Натянулись цепи, но перегруженные сани даже не шелохнулись, словно собака, не желающая гулять. Наконец под полозьями захрустела наледь и они со скрипом поползли по мощеному двору.
Проходя сквозь ворота, Алек встревожился, не перекосился ли прицепленный сзади груз.
— Выгляну, как там поклажа, юный господин, — сказал Клопп, словно прочитав его мысли.
— Не в обиду будь сказано, мастер Клопп, — возразил Алек, — но вы малость тяжеловаты, чтобы встать мне на плечи.
На лице мастера-механика промелькнуло облегчение.
— Возможно, мистер Шарп поможет вам? — предложила доктор Барлоу по-немецки.
