Найденными здесь же молотком и дрянной, с треснувшей деревянной ручкой стамеской из плохого металла он принялся ловко сбивать остатки штукатурки на грязный пол, а я снова поддал силы в вентиляцию.
— Такой талант, — заметил он мою работу по загудевшему в решётках воздуху. — И дураку достался. Тебе всё шуточки, а ведь это очень серьёзно.
— Да понимаю, — подтащив длинный деревянный ящик вместо скамейки ему под ноги, ответил я. — Что серьёзно. Вот будем у тебя в горах, попробую кого-нибудь научить. Лишь бы хоть чуть-чуть дар наблюдался, этот фокус несложный. Наверное.
— Во-первых, только из тех, на кого я тебе покажу, — тут же оторвался от дела он. — Родню к делу пристраивать всё же надо. А во-вторых, договор с ним подпишем. Тридцать процентов от заработка нам до конца жизни. Его. И жизни и заработка. Проверять буду лично! И запрет на обучение других, только по решению семейного совета. И не вздумай благотворительностью за мой счёт заниматься, понял? У нас не так, как у вас, это люди за бесплатное добро спасибо скажут, а гномы прямо в глаза тебя дураком назовут.
— Хорошо, — я против воли улыбнулся. — Договорились. Откроем счёт в гномском банке, и…
— Давно пора, — вновь вернулся к работе он. Дробно стучал молоток, ни разу не промахнувшись по стамеске, толстые пальцы очень уверенно и быстро летали над рельефным рисунком, с каждой минутой всё больше и больше проступавшим на свет божий. — Я давно хотел с вами о каком-то подобии пенсии поговорить, если честно. Откроем счёт, ты, я да Арчи, про Антоху пока рано говорить, да и будем на него вот такие заработки пускать. Хорошо же!
— Просто отлично, — о пенсии я пока не задумывался, но вот поговорить с Далином на такие, вызывающие у него энтузиазм и хорошее настроение темы, было приятно. — Это ты хорошо придумал.
— А то! — по-настоящему горделиво отозвался он. — Вы пока не лезьте, я всё обдумаю, поговорю с нашими и оформлю. Всё будет в лучшем виде! Принимай работу, кстати.
Я удивлённо покосился на очистившуюся тайную дверь, да и не я один.
— Вот уж кто достоин уважения, — одобрительно произнёс отец Автандил, — так это мастер. Ты смотри, как новая!
Но гном лихо спрыгнул с ящика, не обратив на него внимания. Он уже вышел из того возраста, когда требуется стороннее восхищение твоим умениям, да и не считал он эту работу чем-то выдающимся, в самом деле.
Я вновь продул комнату и сделал знак гному с монахом отойти подальше и не мешать. Далин, пожав плечами, принялся дальше шерстить стеллажи и ящики, надеясь найти ещё что-нибудь в пару своей новой отвёрточке, а вот отец Автандил просто уселся на ларь у порога. Инструмент и стройматериалы его не интересовали.
Осторожно поддав магической силы на накопитель амулета, я стал разбираться, как же работает это чудо. Так, вот отсюда сила пошла-пошла, и вот сюда пришла. А потом оттуда туда. Интересно, зачем. Понавертели, блин. Очень скоро, разбираясь в хитросплетениях рун и линий, я понял, что сам создатель амулета не очень-то и соображал, чего именно он тут делает, просто копировал где-то ранее виденное, и мне это надоело. Далин называл такие шедевры — обезьянья работа.
Пришлось отставить в сторону азы артефакторики, и напрямую заняться амулетом как вещью в себе, как единым целым. Тем более, это и была моя сильная сторона как мага, в отличие от всех остальных.
Дверь очнулась и, как мне показалось, немного поёжившись под моим пристальным взглядом, показала свои умения. Внутри её контура камень замерцал неясными искорками, а потом сделался текучим, как мёд, и шустро утянулся вглубь открывшегося тайного прохода. Я внимательно проследил за лужицей штукатурки на полу, которая попыталась принять посильное участие в веселье, но не смогла.
Вспомнив все ухватки Арчи, я на всякий случай отскочил в сторону, а потом снова устроил ветродуй, поддав воздуха в открывшийся проём.
— Ого! — подскочил на месте отец Автандил, — можно уже? Давайте я путь освящу, на всякий случай. Мало ли!
— Не лезь! — грубо одёрнул его Далин. — Не видишь, воздух меняют? И вообще, Артём, я вот думаю, а зачем он нам там нужен, пассажир этот? Морока же с ним будет одна, и не дай бог вляпается куда.
— Зачем-нибудь нужен, — вздохнул я. — Он же не просто так, он представитель организации, которой монастырь и принадлежит. Если бы мы сами этот проход где-нибудь нашли, то вопросов нет, а здесь не получится, придётся с собой тащить. Ну, ты понимаешь.
— Воистину так! — воздел палец вверх отец Автандил. — В любом другом месте я бы и сам не полез. Надо, гноме, надо!
Далин досадливо хмыкнул, но ничего не сказал, а я занялся делом, время у нас ещё было. Сначала исправил рабочую схему амулета, спросив у него самого, как надо. Тот с радостью показал мне несколько мест, где сила терялась или шла не туда. Потом я поискал тот самый спусковой крючок, тот триггер, что запускал дверь в работу, и с удивлением ничего не нашёл. Это что же получается, это любой человек с даром может прийти сюда и, просто поддав силы, уйти куда хочешь?
Не пойдёт, будем исправлять. И, пусть существовать этому амулету оставалось всего ничего, всего лишь до послезавтра, но оставлять такую нору без контроля и присмотра я не собирался.
Широким плотницким карандашом, который теперь навсегда прописался у меня в нагрудном кармане, я добавил в линию от накопителя до рабочего блока ещё одну схему. Схема перекрывала питание, и включалась лишь при одном условии, если кто-то одновременно давал силы на амулет и произносил заветное слово. «Скажи-„Друг“- входи», — не придумав ничего умнее, дописал я в схему условие. Далин всё одно открыть не сможет, нет у него магических сил, а вот монах перетопчется. В вере он слаб, ага, как же.
Напитав силой изменения, я под настороженным взглядом отца Автандила полюбовался вспыхнувшими зелёным цветом рунами и линиями, не обратив на его взгляды никакого внимания.
— Пойдём, что ли, — Далин встал поближе к проходу, и теперь внимательно принюхивался к воздушному потоку, так и не думавшему ослабевать. — Говорю как гном, воздух куда-то выходит, нигде не копится. Это хорошо.
— Да, уже можно, — подтвердил и я, приводя себя в порядок. — Я первый, ты замыкающий.
— Придётся, — скривился Далин, расстёгивая обе свои кобуры. — И револьвер с подсумками проверь. А у тебя, раб божий, оружие есть?
— Нет, — повинился отец Автандил и зачем-то принялся ему объяснять, — на Единого уповаю, ибо…
— Ну и дурак, — перебил его Далин. — и не чеши мне тут про Единого. Знаешь, сколько оружия мы отсюда выволокли?
— Знаю, — вздохнул монах. — Но не благостно то. Да и не помогло оно им в час решительных действий, так что всё правильно.
— Тогда идите за мной, отец Автандил, — я подумал, что небольшой инструктаж не повредит, — шагах в десяти. Осторожно идите, след в след. В случае чего падайте на пол тут же. Ваша главная задача — не перекрывать Далину и мне сектор обстрела и внимательно слушать команды, а молиться и лёжа можно. Ничего не трогать, смотреть и слушать! Заметили что-то, скажите сначала Далину. И вообще, идите рядом с ним, ко мне липнуть не надо. Всё понятно?
— Так точно! — неумело, но энергично взял тот под козырёк. — Слушаюсь!
— Ох, надеюсь, — сомнением протянул я, но делать было нечего. Лучше б Кирюху с собой взял, ей-богу.
Я ещё немного потянул время, не по душе был мне этот тайный проход, но всё же сделал осторожный первый шаг. К слову, мне любые подземелья не нравились, так что некоторые дурные предчувствия я списал именно на свою предвзятость.
Мне не нравился затхлый воздух, не нравилась сырость и темнота, не нравилась ограниченность пространства, а ещё больше не нравились насельцы этих мест. Допустим, крыс я не боялся и даже относился к ним с большой симпатией, очень милые, умные и добрые зверьки, которым просто отчаянно не повезло с судьбой, мышей же милостиво не замечал как их мелких и надоедливых двоюродных братьев, но вот подземные насекомые… И хрен бы с ними, с многоножками, мокрицами и прочими сколопендрами, но ведь встречались и магически изменённые твари, да такие, что волосы вставали дыбом.
