— Ты из Гэльского княжества? — старпом сразу смягчился и перестал хмуриться и нависать надо мной как гора.
— Да. 18-ый полк ополчения, штурмовая авиация, а потом просто — сводная авиабригада. Сражался два месяца, а потом, — я криво улыбнулся. — А потом не то, что армия — страна перестала существовать. А что было делать мне? Сдаваться на милость врага тошно, а стреляться не из чего было — ополченцам табельное оружие не выдавали. Да и не хотел я стреляться в девятнадцать лет. Бросил все и ушел.
— И машину свою прихватил?
— «Касатка» мне от матери досталась, — возразил я. — Она принадлежит только мне.
Брюгге внимательно смотрел на меня, и на его хорошо лице читалось легкое недоверие. Мол, сказать-то ты можешь что угодно, как это теперь проверить?
— Всю эту армейскую хрень забудь. У нас так не принято. Но про субординацию я не шутил! Пока я старпом — дисциплина на судне будет жесткой! Понятно?
— Да.
— Пошли, посмотрим твою «касатку».
Спустившись в ангар, я дернулся и невольно положил руку на рукоять ножа. Возле моей красавицы крутились какие-то люди…
— Старг, что скажешь? — зычным голосом поинтересовался Брюгге.
От самолета отошел невысокий седой и бородатый мужчина, с грубыми чертами лица. Гном!
— В обшивке нашел! — механик протянул на ладони странные пули крупного калибра.
— Хм… — Брюгге взял одну из них и повертел в руках.
— Я не помню, чтобы разрешал копаться в моем самолете!
— Не нравится? — сразу обрадовался старпом.
— Не думай, мы ничего не трогали, — заявил гном. — Просто хотели заправить и увидели дыры в обшивке.
— Что еще нашел? — перебил его старпом.
— Кровь на месте штурмана, много крови и обрывки серого меха.
— Меха?
— Мой напарник зверочеловек, волк, — ровным голосом ответил я.
— Волк? Штурман?!
— Тебе что-то не нравится? — тем же ровным тоном спросил я.
— Нет, что ты! Я просто удивился… — поспешно ответил Старг. — Знал я парочку зверолюдей. Товарищи замечательные были, а уж в драке да на абордаже им равных не было! Но вот беда, даже счет в кабаке проверить не могли, да и карбюратор от двигателя ни за что бы не отличили.
— Он был исключением.
— Значит, Илия доверилась зверочеловеку? — старпом хмыкнул и покачал головой. — С чего бы это?
— У неё и спрашивай.
— Так кто на тебя напал? — словно бы невзначай поинтересовался Брюгге, разглядывая необычную пулю.
— Все равно не поверите, — мрачно ответил я.
— А ты попробуй.
— Два истребителя необычной модели… никогда таких не видел, — я помолчал и добавил: — У них двигатель сзади.
Я думал, что они рассмеются или хотя бы удивятся, но старпом и Старг переглянулись.
— Что ж, — усмехнулся Брюгге. — В одном ты точно не соврал. И как же ты от них оторвался?
— Я не отрывался, а сбил их. Одного я свалил, а второго Серый подстрелил, но и его задело…
Хмыкнув и покачав головой, он пошел к моему самолету. Вокруг нас продолжалась обычная работа, но многие поглядывали в нашу сторону, а некоторые и прислушивались к разговору.
— Броня хорошая? — поинтересовался Брюгге, постучав кулаком по обшивке.
— Неплохая, из относительно легкого и прочного сплава, — сдержанно ответил Старг. — Но не гномья.
Неожиданно мы с Брюгге переглянулись и оба понимающе усмехнулись.
— Двигатели неродные, — заметил механик. — Гномья работа, но вот клейма я не знаю.
— Их изготовила одна семья, живущая на Вольных островах. У них своя крупная мастерская.
— Интересно, а за лицензию производителю заплатили? — усмехнувшись в усы, тихо проговорил Старг. — И как же их поставили?
— У этой модели «касаток» отличный каркас, — объяснил я. — Он изначально делался с большим запасом прочности и из качественной летной стали.
— Хм… не дурно, не дурно. А что это за модель такая?
— КС-27М, — ответил я. — Пожалуй, лучшая модификация.
— Да? А чем она отличается от худшего варианта? — поинтересовался гном, забираясь под самолет.
— У неё исключительно удачное сочетание маневренности и брони. Это уже даже не штурмовик, а тяжелый истребитель.
— Я бы сказал, сверхтяжелый истребитель, — едко заметил Брюгге.
Я не стал с ним спорить и продолжил:
— Конечно, с бомбами и ракетами виражи не покрутишь. Но это не 23 или 31 модель, они вообще могут только по прямой летать.
— Видел я эти утюги в воздухе, — хохотнул Старг из-под брюха самолета. — А еще говорят, что мы, гномы, делаем тяжелые самолеты.
Я не стал и с ним спорить, хотя, на мой взгляд, самый тяжелый бомбардировщик людей легче и маневренней «скоростных» гномьих истребителей.
— А веса залпа хватает? — поинтересовался старпом. — На «касатках» вроде четыре пулемета должно стоять.
— Я убрал крайние пулеметы на крыльях, — объяснил я. — Это еще в ополчении начали делать. Толку от них практически нет, а дополнительный вес ни к чему. Пушки и двух спаренных пулеметов вполне хватает для любой цели, а против кораблей или наземных целей на крылья вешают ракеты.
— По земле у нас стрелять не придется. А вот с такими странными истребителями столкнуться еще придется и не раз, — Брюгге усмехнулся, глядя на меня и добавил. — Тогда и посмотрим, так ли хороша твоя «касатка» и насколько ты сам хорош, проверим.
Старпом развернулся и пошел прочь. Старг выбрался из-под самолета и с любопытством взглянул на меня.
— Значит новенький? И со своим самолетом? Ха. Из почтальона в штурмовики решил перейти… Ну-ну.
На этом, можно сказать, меня и приняли в команду «Изгнанника». Дальше были лишь формальности. Я подписал контракт о найме, мне рассказали о моих правах и обязанностях, оплате и проценте от добычи после успешных операций. А потом выдали матрас с одеялом, сказали, что свободных кают нет, но разрешили спать прямо в ангаре.
Устраиваясь под крылом самолета, я коснулся рукой и насмешливо произнес:
— Опять нас с тобой куда-то занесло, красавица, но ничего. Пока мы вместе — мы непобедимы.
Все летчики любят самолеты, но у меня со своим была особенная связь. На нем воевала еще моя мать. На нем я бежал из родных гор, потом сражался в ополчении, добирался до Вольных островов и дрался с пиратами. А теперь вот я здесь. И снова мы остались только вдвоем…
Глава 3
К военной службе мне было не привыкать. Ведь в общем и целом все армии мира одинаковы и в них сходные порядки. Разве что постоянный гул двигателей корабля раздражал поначалу, но потом я привык к нему. Плохо было только то, что в экипаж «Изгнанника» меня записали, но вот мое место в нем не определили. Летчики всегда были офицерами на кораблях, а я вдруг оказался рядовым и готов поспорить, это была идея старпома Брюгге.
На следующий день, увидев свое имя в списке назначенных в наряд на этот день, я флегматично пожал плечами и пошел к боцману. А потом, задрав рукава, вместе со всеми драил палубу, натирал до блеска краны и мыл унитазы. На меня косились, но ничего не говорили. Завтракал и ужинал я в общей столовой, вместе со всеми рядовыми членами корабля, а не с другими летчиками.
Потом я возился со своей красавицей. Заделывал пробоины, проверял двигатели. Вообще-то это была работа механиков, но я привык все делать сам. Старг подошел ко мне долго смотрел, потом довольно хмыкнул и разрешил брать любые инструменты, но предупредил, что запчастей для моего самолета нет. Самое главное, мне помогли прикрепить крюк, который должен был цепляться за специальный трос при посадке на палубу корабля. Механики хотели еще усилить стойки шасси, но они на «касатке» и так были крепкими.
Ко мне присматривались, наблюдали, как я выполняю приказы, как разговариваю с офицерами и оценивали меня. Я делал тоже самое. Экипаж «Изганника» был небольшим, но удивительно сплоченным и каждый на корабле был профессионалом, начиная от повара и заканчивая капитаном. Самое необычное было то, что к офицерам рядовые относились в общем как везде. С оглядкой ругали боцмана, желали старпому поскользнуться на лестнице, а вот Изабеллу Мору команда просто обожала. Прикажи она с перочинными ножами пойти на абордаж линкора демонов — они бы сделали это, не задумываясь ни на миг.
