Прежде, чем покинуть провонявшую чернилами, папиретным дымом и дешевым пойлом редакцию, Полли отправилась в архив, чтобы рассказать мистеру Филдсу новости. В архиве она пробыла почти полчаса. Старик, разумеется, был возмущен, но нисколько не удивлен коварству Трилби и заверил Полли, что однажды непременно придет день, когда она и ее статьи затмят этих бездарей, чем немного поднял ей настроение. Пока Полли разговаривала со смотрителем архива, тираж утреннего номера уже был отпечатан.
Полли вышла из здания редакции и села в кэб. Разумеется, она не могла не злиться на Бенни Трилби, но тут ее посетила мысль, которая неожиданно примирила ее с подлостью газетчика: «Ты ведь нанялась в газету не для того, чтобы стать одной из этих мерзких пираний пера. Ты пришла, чтобы узнавать сведения об этом тухлом, зловонном городишке, чтобы находить тех, кто нуждается в твоей помощи, и помогать им. А для этого достаточно быть простой помощницей Трилби. Расследование того стоило. Он начал тебе доверять. Ты стала полезной… Будет еще одна статья. И еще. И еще… И со временем ты станешь не просто полезной, а незаменимой… Разве тебе нужна слава? Ты хочешь, чтобы твое имя знали все в Тремпл-Толл? Или лучше было бы действовать скрытно, из тени?..»
Ответ был очевиден. К тому же, если задуматься, слава того же Бенни Трилби несла больше вреда, чем пользы. За годы своей работы в газете он добился лишь того, что в Саквояжне его презирали. Как сам он частенько шутил: «О, попробуйте отыскать по эту сторону канала тех, кому я не потоптался по мозолям!» Имя ведущего репортера «Сплетни» вовсе не помогало открывать двери и не настраивало местных на душевный разговор…
— Прибыли, мэм! — сообщил кэбмен, и экипаж встал. — Переулок Трокар, дом номер семь!
Полли вышла в туман и, заплатив кэбмену, двинулась по дорожке. Нога разболелась — и хоть Полли перевязала рану, оставленную щепкой от рухнувшего перед ней рояля, это была временная мера.
«Нужно будет забраться в кабинет доктора и стащить иглу, нить и что-то от боли…» — подумала она, открывая дверь.
Оказавшись в теплой уютной прихожей, она повесила пальто и шляпку на вешалку и вдохнула запах кофе с корицей. О, этот кофе… она мечтала о нем всю ночь…
— Разумеется, нет! — донесся до Полли голос доктора. Видимо, он говорил с Джаспером — что было странно: племянник доктора Доу в такую рань всегда спал без задних ног. — Я не могу там присутствовать.
— Но почему, Натаниэль? — раздался женский голос.
Полли вошла в гостиную и рассмеялась.
— Что я слышу, доктор?! Кто-то назвал вас «Натаниэль», а вы от гнева даже не лопнули или…
Полли замолчала, увидев гостью.
В кресле у камина сидела Летти Бракнехт.
* * *
Кофейный варитель звякнул, и доктор Доу, отложив газету, поднялся.
Летти Бракнехт глядела прямо перед собой. Доктор отметил тревогу на ее лице.
— Мисс Бракнехт, я вижу, что вы испуганы. Должен признать, не каждый выпуск утренней «Сплетни» выходит… таким. Человек-блоха в Больнице Странных Болезней! Этот город умеет удивлять.
Летти кивнула. Она не стала уточнять, что статья в газете, которую прочитал ей доктор, волнует ее вовсе не потому, что описанное в ней — просто какой-то странный и жуткий курьез.
— Бедный-бедный Ма… — она исправилась: — Человек-блоха. Кто же с ним такое сделал?
Доктор налил в чашку чай и поставил его на журнальный столик перед пациенткой, после чего налил себе кофе с корицей… подумал и добавил в него еще порцию корицы, а затем вернулся в свое кресло.
— Не имею ни малейшего представления, мисс Бракнехт.
— Это могла быть… — она испуганно повернула голову к доктору, — Зубная Фея?
Доктор поморщился.
— Эта особа известна тем, что преследует тех, кого считает… мой племянник называет их злодеями, но…
— Он не злодей! — воскликнула Летти.
Доктор удивленно на нее поглядел.
— Мы ничего не знаем об этом Человеке-блохе, — напомнил он. — Но все же, как бы я ни относился к особе, которую называют «мстительницей в маске», описанное в статье — это не совсем ее метод. Я сомневаюсь, что она причастна к произошедшему с Человеком-блохой. Пейте чай, мисс Бракнехт, пока он не остыл.
Летти кивнула и потянулась к чашке. Нащупав ее, она внезапно убрала руку.
— Что с ним будет, Натаниэль?
Доктор сделал глоток и зажег вишневую папиретку, окунувшись в облако густого темно-красного дыма.
— Из статьи следует, что в полдень будет проведена операция. Пациентом займется лично доктор Грейхилл. Это отвратительный человек весьма низменных нравов, а еще — что хуже всего! — он часто надевает запонки на не верные манжеты! Но он хороший хирург — полагаю, он проведет операцию успешно. Зная его, могу утверждать: шансы на то, что Человек-блоха выживет, неплохи, иначе он не стал бы созывать коллегию и проводить операцию в хирургическом театре больницы. Грейхилл ждет триумфа.
— А что будет потом?
— Потом?
— С Человеком-блохой.
Доктор нахмурился, но Летти этого, разумеется, не увидела.
— В статье говорится, что его поселят в отделении Хроников в больнице. Кажется, весь ажиотаж связан именно с этим. Коллекция больничных Хроников давно не пополнялась.
— Кто они такие, эти Хроники?
— Хроники — это особые пациенты. Те, кто… гм… отличается от простых людей. Их держат на закрытом для посещений этаже, изучают…
— И Человека-блоху тоже будут… изучать?
— Несомненно. Это уникальный экземпляр.
Летти гневно сжала кулачки.
— Эти ужасные люди будут ставить на нем опыты! — Доктор ничего не сказал, и девушка спросила: — А что это за хирургический театр?
— О, это особое место в больнице! — ответил доктор, и Летти вздрогнула от проскользнувшей в его голосе восторженной ностальгии. — Его используют для публичного оперирования больных и обучения студентов. Врач-демонстратор выступает не только в роли хирурга, но и в роли декламатора. Учитывая необычностьпациента, сегодня в полдень там соберутся почти все доктора Габена, будет присутствовать пресса, включая колумнистов из ведущих медицинских изданий.
— Они сделают из всего этого спектакль?
— Не каждый день на больничный стол попадают подобные, прошу простить мне подобную экспрессивность, поразительные случаи.
— Это не случай! Это человек! У него есть имя, у него была жизнь. Есть те, кому он дорог… — она спохватилась: — Наверное.
— Вы правы, мисс Бракнехт, но с медицинской точки зрения — это случай. Возможно, это цинично, но ни коллегию, ни доктора Грейхилла не волнуют ни имя пациента, ни наличие у него тех, кому он дорог, если таковые имеются. Их заботят лишь операция и статьи, которые можно будет потом обмусоливать в клубе «Скальпель и Остеотом». Для них это — событие. И я могу их понять. Я и сам…
— Вы придете туда? В полдень.
Доктор Доу дернул щекой.
— Разумеется, нет! Я не могу там присутствовать.
— Но почему, Натаниэль?
Летти хотела… нет, отчаянно нуждалась в том, чтобы Натаниэль Френсис Доу присутствовал на операции. Только он мог убедиться, что Мартина не будут мучить. Только он мог ему помочь… Но как его попросить? Неужели придется все ему рассказать?
Доктор Доу уже собирался ответить, но тут раздался звук шагов, и в гостиную кто-то вошел. Тонкий нюх Летти уловил аромат парфюма с пряной гвоздикой — это были довольно редкие дамские духи.
Появившаяся в гостиной женщина рассмеялась.
— Что я слышу, доктор?! — шутливо воскликнула она. — Кто-то назвал вас «Натаниэль», а вы от гнева даже не лопнули или…
Она внезапно замолчала.
Летти Бракнехт вздрогнула и вжалась в спинку кресла, узнав этот голос. Но как?! Как такое может быть?!
— А, это вы, мисс Полли, — проворчал доктор Доу. — Позвольте представить, мисс Летти: Полли Уиннифред Трикк, племянница моей экономки. Она здесь… что вы здесь делаете, мисс Трикк? Как это будет правильно назвать?
— Я здесь гощу, — сказала Полли Трикк неуверенно. Она явно не ожидала увидеть Летти. — Приехала в гости к своей тетушке и…
