Сассекс облизнул губы.
— А что же будет с вашими детками, мой дорогой колониал?
Брюс снова почувствовал крокодильи зубы, впившиеся в его ногу, и поэтому сказал первое, что пришло в голову:
— Саунд что-то замышляет. Что-то такое, что держит в секрете от всех.
Глаза тайного советника прищурились, и в уголках рта появилась тревожная улыбка.
— Восхитительный блеф, но я прочел все дела в министерстве — все, что только можно было там узнать. Желаю приятной прогулки по дворцу, приятель. — Вложив в эту прощальную фразу все свое презрение, он повернулся, чтобы уйти.
—А известно вам что-либо о Запретной Зоне? — спросил Брюс; голос его прозвучал достаточно громко, чтобы эхо подхватило его. — В архиве?
Сассекс тут же вернулся к нему.
— Продолжайте.
— Я точно не знаю, что там находится, — пробормотал Брюс, чувствуя, как от угрызений совести странно сжимается желудок. — Я поспрашивал вокруг, стараясь быть как можно более осмотрительным, но толком никто ничего не знает. — Голос его упал до шепота. — Я видел, как он заходил туда. Он скрылся за дверью, а уже в следующий момент вышел оттуда. На плечах его лежал свежий снег.
— Какой-то частный проект? Замечательно! — Сассекс задрал голову и посмотрел на фрески над ними. — Вы знаете историю своей страны, Кэмпбелл?
Резкая смена темы смешала все мысли в голове Брюса. Он пожал плечами.
— Никогда особо не интересовался такими вещами.
Сассекс показал рукой вверх.
—Две тысячи лет тому назад цари Ассирии держали мир в своем кулаке. Они были хозяевами мира, но также допустили фатальную ошибку. Они стали самодовольными. Их империя перестала двигаться вперед — и наступил застой. — Он расправил плечи. — И я не желаю, чтобы наша империя пошла по тому же пути.
Брюс сохранил равнодушное выражение лица. Что бы ни говорил сейчас Сассекс, он в данный момент находился где-то очень далеко. Поэтому лучше просто слушать.
— Нет, наше время не закончится с кончиной Виктории. Мы вынесем это, при условии, что ничто не будет уводить нас от цели.
Тайный советник снова переключил свое внимание на Брюса.
— Проберитесь в эту Запретную Зону и выясните, что Саунд прячет там. Когда я буду знать это, то смогу решить, как лучше действовать дальше.
«И каким же, черт побери, образом, вы полагаете, я могу это осуществить?» Брюс уже открыл рот, чтобы высказать свой протест, но сжал зубы и сдержался. Сассекс отдал свой приказ.
— Будет исполнено, — пробормотал Брюс. — Постараюсь сделать все, что в моих силах.
Конечно, постараетесь, — согласился Сассекс, — но на всякий случай, почему бы вам не купить какой-нибудь сувенир в магазине подарков — чтобы, если придется, увезти с собой в Австралию? Просто на всякий случай. — Затем он резко повернулся и широкими шагами двинулся прочь, оставив Брюса стоять на месте.
Брюс попал в ситуацию, которая и требовалась Сассексу. Если начать отступать сейчас, это выдаст Саунду его причастность, и тогда быстро закончится его нынешняя жизнь — намного более замечательная, чем та, что ждала его на родине в Австралии.
Все теперь зависело от того, сумеет ли он узнать, что именно находится за этой большой железой дверью. И Брюсу оставалось только надеяться, что этого окажется достаточно, чтобы свалить Саунда и министерство.
Когда агент развернулся и пошел к выходу из Хрустального дворца, он чувствовал себя одиноким, как Иуда — причем у него даже не было тридцати серебреников в утешение. Он не слишком хорошо знал текст Библии, но все же ему было прекрасно известно, чем закончилась та история.
Глава 32,
в которой мисс Браун прощается, а Веллингтон Букс выясняет, что до укрощения этой строптивой еще далеко
Когда стоишь на кладбище перед могилой друга, лучше всего, чтобы в это время шел дождь. Однако Лондон по отношению к ней обычно делал все наоборот: вот и сейчас на небе не было ни облачка, а вокруг стояла такая жара, которую можно было встретить только в тропиках. Что и говорить, не самая лучшая погода для того, чтобы одеваться в скорбный черный наряд.
Дети, стоявшие вокруг нее, очень старались привести себя в порядок по случаю этого визита, хотя их чистая одежда явно была с чужого плеча и не сочеталась по цвету. Вероятно, она была краденая. Несмотря на их, не вполне подходящее облачение и методы, которыми оно было получено, это был весьма значимый жест. Вокруг нее собралась вся Министерская Семерка в полном составе, и они очень гордились тем, что их пригласили сопровождать ее на кладбище.
Элиза поправила черную вуаль на перебинтованной голове и задумчиво посмотрела на свежую могилу.
— Они похоронили его так быстро.
— В Бедламе всегда так, — отозвался Кристофер, засовывая руки в карманы. — По крайней мере, здесь хотя бы доктор расщедрился на приличную могилу, и его не бросили в общую яму со всеми остальными.
Такое грубое замечание заставило Элизу вздрогнуть, хотя она знала, что это была чистая правда. Она вытерла подступившие слезы и с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться.
Маленькая ладонь Серены протиснулась к ней в руку.
— Он приносил нам леденцы на палочке, мне будет их не хватать. — Восьмилетняя девочка, которая сегодня кое-как расчесала волосы, начала всхлипывать. Слезы оставляли на ее щеках темные следы, которые свидетельствовали о том, что она, вероятно, плохо смыла свой грим. Элиза притянула ее к себе и дала расстроенному ребенку поплакать. Она гладила Серену по голове и смотрела на красивое гранитное надгробие.
Гаррисон Торн
Погиб, служа своей Родине
Все любили его, это большая утрата
«Интересно, что они напишут у меня на могиле», — подумала она, и от этой мысли по спине пробежал холодок. В ее воображении она всегда видела себя похороненной дома. Насколько она любила свою работу, настолько же она тосковала по Новой Зеландии. Аотеароа [30].Она скучала по ее холмам, по Тихому океану, по обширным зеленым лесам и по ее людям.
— Он был славный малый, мисс Элиза, — вывел ее из задумчивости голос Колина, который пристроился с другой стороны от нее. Впервые она была уверена, что делает он это не для того, чтобы стащить что-то из дамской сумочки.
Этим детям приходилось тяжело, но избалованным отпрыскам из богатых семей было этого не понять. Министерская Семерка привыкла к смерти, которая окружала их со всех сторон в самых жутких и бесцеремонных проявлениях. А вот к внешнему выражению горя они явно не привыкли, и когда Элиза начала плакать, наружу прорвались скрытые внутри собственные эмоции детей. Семерка тяжело переживала смерть Гарри еще и потому, что он всегда считал их частью команды.
Дыхание Элизы перехватило, и к горлу подкатился тяжелый ком, когда молчаливые близнецы, Джонатан и Джереми, положили на могилу две розы. Дети потеряли своего друга, и это чувство было трудно удержать внутри.
—Да, — наконец прошептала Элиза, — Гарри был хорошим человеком.
После выхода из больницы она жила в Париже. Перед глазами вставали болезненные воспоминания — смеющееся лицо Гарри во время поездки на прогулочном кораблике по Сене. Могло ли все пойти иначе, если бы она не отвернулась, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее? Может быть, он не бросился бы в погоню за теми пропавшими женщинами, если бы вместо этого у него была она? Могла ли она остаться в ту ночь с ним, в конце концов? Возможно, тогда он не лежал бы сейчас в холодной могиле.
Она с трудом сглотнула и вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Я надеюсь, что вы запомните то, что я вам сейчас скажу: если вам когда-нибудь представится шанс быть счастливыми, обязательно воспользуйтесь им. Без всяких колебаний и сомнений.
