Я улыбнулся.
- С этим мы ему поможем. Точно говорить не берусь, но лет тридцать-сорок к своей жизни он получит.
- Спасибо, господин Русаков. Вы даже не представляете себе, что вы для нас этим сделаете. Но... вы говорили еще что-то, насчет совета...
Я вздохнул.
- Девочка. Я понятия не имею, что мне с ней делать. У меня сейчас очень опасная жизнь, а эта кроха хочет идти со мной. Кроме того, я вообще не знаю как обращаться с детьми. Я предлагал ей вернуться к своим, но она не хочет. Сомневаюсь и в том, что смогу ее уговорить остаться здесь.
- Муж сказал, что вы защитили ее от Колечника.
- Это так.
- Я бы хотела, чтобы вы оставили ее здесь, но она убежит вслед за вами. Ребенок чересчур к вам привязан, ведь вы первый, кто проявил к ней доброту и заботу. Мешать она вам не будет, по крайней мере, специально, а вот с заботой о ней... Она выросла на улицах и может о себе позаботиться. Просто следите за тем, чтобы она была накормлена, и одета. И, по возможности, заботилась о своей гигиене.
Я покачал головой.
- Что бы я без вас делал... Простите, но я до сих пор не знаю, как вас зовут.
- Хильда.
- Брайан.
- А девочку?
- У нее нет имени, а те прозвища, что ей давали на улице...
- Понимаю. Я всегда хотела, чтобы у меня была дочь, которую звали бы Хелен.
- Хелен? Хорошее имя. Пожалуй, я буду называть ее так.
Я с трудом сдержал зевок.
- Ложитесь и отдохните. Когда муж проснется, я разбужу вас.
Глава 5
Сказать, что меня "просветили" рентгеном - не сказать ничего. Они исследовали каждый миллиметр моего тела, и извлекли столько имплантов, о которых я просто не задумывался, считая их полной обыденностью, что и не пересказать. Больнее всего было удалять челюстной микрофон, который был имплантирован еще тогда, когда мне исполнилось восемнадцать лет, и о котором я не думал вообще, по привычке слегка сжимая зубы, чтобы связаться с матерью.
В целом, я стал грамм на четыреста легче, а ребята, которые помогали мне избавиться от имплантов, были счастливы от того, что у них теперь появилось много новых игрушек, которые можно разобрать и пустить в дело.
Пока моя челюсть ныла, я сидел, и раздумывал о медицинской технике в целом и имплантах в частности.
Эпоха повальных имплантов началась именно с пресловутых телефонов, когда одна из ведущих компаний того времени устроила самый мощный пиар своей продукции, и выпустила на рынок мобильных устройств неприметные чипы, которые специфично обрабатывались, чтобы гарантировать то, что они не будут отвергнуты реципиентом.
В ту пору люди извращались каждый по-своему. Кто-то вживлял микрофон и динамик в большой палец и мизинец, кто-то вживлял экраны для видеообщения в ладонь... Мои родители ограничились консервативным вариантом, вживив его мне в челюсть. Я не протестовал.
Каких только результатов не достигали при помощи новообретенных имплантов, и как только не превозносили СМИ заслуги "Эм Ти технолоджи" за такие достижения... Впрочем, я отвлекаюсь.
В общем, импланты стали повседневностью, и люди стали отслеживаться через них. Через чипы собиралась информация о привычках, связях, вкусах, что позволяло манипулировать обществом на таком уровне, который до того и не снился. Разумеется, все спохватились, но, к тому моменту, большая часть обывателей уже прочно "подсела" на удобство имплантов, что своим весом задавила недовольных, хотя те и вынудили принять меры по ужесточению закона о конфиденциальности, то есть информация перестала поступать компаниям, и стала поступать только на серверы ГБ.
Даже смешно было сейчас думать, что начиналась эта история когда-то с кредитных карточек, и биометрических паспортов.
Меж тем, Фаррен подошел ко мне, и протянул терминал "паддокса", старого, конечно, но такого, чьей мощности хватило бы для программирования нанитов.
Ближайшие два часа я вспоминал все свои навыки обращения с медицинскими программами, и составлял подробнейший анализатор, вводя величины допустимых отклонений от нормы, физические данные реципиента, его ДНК, и кучу прочей ерунды, без которой наниты не могли бы приступить к работе.
На моем кораблике, по которому я уже начинал тосковать, давным-давно хранились данные о том, к какому эталону меня следовало привести, в случае если произойдут неприятности, а здесь такого не было, и я начинал сильно жалеть, что не выучился в свое время на медтехника.
Все время, которое я затратил на программирование, Хильда была рядом с Хелен, играя с ней парочкой тряпичных кукол, сшитых ей собственноручно. Когда же ребенку сказали, что не будут против, если она возьмет кукол с собой, никто не мог удержаться от улыбки, глядя на сияющее лицо малышки.
Хоть убейте, но я не понимал, что именно девочка нашла в этих грубо сшитых куклах, с нашитыми вместо глаз круглыми стекляшками, и кривовато вышитыми ртами. На мой взгляд они выглядели более чем уродливо, но Хильда, когда я тихо заметил ей это, лишь улыбнулась, и шепнула, чтобы я посмотрел на то, как Хелен будет с ними обращаться, однако, в ту пору, мне было не до того.
- Готово, - сказал я, наконец, Фаррену - и можно приступать. Сразу говорю, несколько дней вы будете не в состоянии двигаться вообще, да и уход за вами потребуется очень серьезный. Нужны будут капельницы, чтобы обеспечить внутривенное питание, нужно будет чтобы кто-нибудь регулярно обтирал вас, и куча таких мелочей, о которых я даже вспомнить вряд ли смогу. Однако наниты прогнозируют улучшение состояния уже через четыре дня, а через месяц все перейдет из критической стадии в более стабильную. Это не значит, что потом вам не потребуется помощь, но с каждым днем вы будете чувствовать себя лучше. Полное исцеление растянется на срок до двух лет.
- Так долго? - удивился он.
- В вашем состоянии - это неудивительно. Более удивительно то, что вы дотянули до этого дня. По их прогнозу вы можете скончаться в любую минуту.
- Тогда, не будем терять времени.
Он лег на кровать, а я забрал из "паддокса" ампулу, и набрал полный инжектор жидкости, содержащей нанитов. Согласно инструкции, я сделал три инъекции в обозначенные зоны, после чего тихо добавил так, чтобы меня услышал только Фаррен:
- Кстати, ваше бесплодие они тоже вылечат. И если ваша жена не бесплодна...
Он, молча, сжал мне руку, и, как по часам, отключился.
Хильда с тревогой посмотрела на меня, и я сделал успокаивающий жест.
- Все в порядке. Будет лучше, чем до болезни. Наниты теперь не дадут ему умереть, хотя больно ему будет постоянно, до тех пор, пока он не выйдет из критического состояния. Позаботьтесь о нем.
- Вы не останетесь?
- Нет. Вы и так слишком многим рискуете, приютив нас. Если безы пронюхают где мы, вас просто сметут. Нам лучше уйти..
- Хорошо... Брайан... Я... Я лишь надеюсь, что мы еще увидимся. И запомните, теперь у вас найдутся друзья везде, где бы вы не оказались. Берегите Хелен. А ты, малышка, позаботься о Брайане, ладно? Он хороший человек, но о многих вещах в жизни не имеет понятия.
Нас ждала дорога, но хоть убейте, я не представлял, куда именно она нас приведет, поэтому из всех возможных вариантов я выбрал самый безопасный и самый густонаселенный вариант.
Париж.
Когда-то, по слухам, этот город был символом романтики и любви, но сейчас он стал символом слова отдых. Точнее, места, где можно хорошенько оттянуться перед тем, как вернуться к работе, потратив все деньги которые у тебя есть, и влезая в долги до самого следующего посещения.
Я бывал там пару раз, в городе, который никогда не спит, и где порок возвели в степень искусства.
Какими бы ни были ваши предпочтения, вы могли найти в нем то, что пришлось бы по вкусу, даже будь вы обдолбанным наркотиками стариком, предпочитающим хлебать алкоголь из свежих ран маленьких детей.
Этот город не знал и не признавал никаких правил. Удовольствие - то, чем он жил, и оно не было бесплатным, а остальное никого не касалось
