— Ты мне зуб выбил.
— Твоих заслуг здесь немного.
— Ну вот и заткнись.
Через шесть минут они уже подъезжали к частному рвачу.
— Не боишься, что я тебя в машине порежу? — прошипела она, когда он замедлил скорость.
— У тебя не хватит на это духу.
— Уверен? — она рванула вперёд, сунув ему нож к горлу.
— Абсолютно. Состояние аффекта прошло ещё на мосту. Уровень адреналина снизился, мозг лучше насытился кислородом. Не знаю, что довело тебя до идеи самоубийства — едва ли только арест Лангуста. Но у тебя не нашлось сил пойти кому-то мстить, погибать героической смертью. Ты пошла прыгать с моста. Остальное додумаешь сама. А сейчас пошевеливайся, у нас не так много времени.
Анчар дёрнул головой, встречаясь шеей с лезвием, но девчонка плавно убрала руку. Девчонка… Анчар не мог понять, почему он так упорно не желает думать о ней по имени.
— Значит, ты у нас Сорока, — сказал он, когда она вышла вслед за ним из машины. Она промолчала.
Рвач всё сделал быстро. Пусть он и не был магом-лекарем, зато его многочисленные манипуляторы, щупы и другие технологии позволяли работать быстро.
— У неё щека опухшая, — сказал он Анчару, выйдя из кабинета вслед за Сорокой. — Кто её так?
— Глубоко несчастный случай. Неудачная попытка суицида.
Это было более чем исчерпывающее объяснение.
— Я нарастил новый зуб, — продолжил рвач. — В ближайший час ей лучше не открывать рот. Не есть, не пить. Всё это может усилить компрессию.
Анчар заплатил за процедуру пятнадцать тысяч кредитов. Дороговато. Но с деньгами Кристины расставаться было проще, чем с собственными. Так он себя убеждал.
Он встал на крыльце и закурил. Сорока всё еще держалась за щеку, будто боялась, что новый зуб вот-вот выпадет.
— Говорить буду я, — мрачно начал он. — Знаю, что ты умеешь хорошо искать. Судя по ауре, ты кинетик, что удивительно — обычно такое достаётся стихийникам. Как бы то ни было, мы поедем на место преступления. Мне нужно, чтобы ты использовала свой дар. Может, конечно, всё это туфта и ты ничего не найдёшь. Но ты попробуешь. А чтобы ты не жаждала смыться от меня прямо сейчас, готов перечислить тебе небольшой аванс. Остальное получишь после. Давай коммут.
Он собирался перевести ей деньги, но Сорока лишь показала ему фак и скорчила ненавистную гримасу, затем молча проследовала к машине. Анчар пожал плечами и сел за руль.
Ночной Конгломерат был таким же мерзким, как и дневной. И всё же машин на дорогах встречалось поменьше. Время от времени он поглядывал в зеркало на Сороку, развалившуюся на заднем сиденьи. С одной стороны, он попал в яблочко. Сделал всё правильно: шокировал, переключил её мысли, забросил крючок и не оставил ей выбора. Нет, формально-то выбор у неё был, и все же она пошла за ним там, на мосту.
С другой стороны, что-то с ней не так. Он предварительно проверил сводку Коула: с Лангустом она спелась не больше недели назад. Едва ли она так сильно по нему тосковала — вспомнить хотя бы, как сильно проклинала его при задержании. Нет, тут что-то другое. Не то чтобы ему было сильно интересно, но чем лучше знаешь человека, тем больше способов на него воздействовать. Сейчас у него это получилось, получится ли дальше — большой вопрос. Если копы сами выпустили её за работу со следствием из-за отсутствием состава преступления, ей ничего не мешало вызвать их, чтобы улизнуть от детектива.
Двадцать пять минут в тишине — и они приезжают к обнаруженной сегодня жертве. Район уже прочистили корпораты Кристины, так что шанс встречи с обечайками был минимален. А вот копы ещё дежурили. Сперва они попытались воспрепятствовать проходу, но Анчар развернул удостоверение на коммуте.
Тело уже сняли и увезли, оставив на стене выведенный мелом силуэт. Сорока неохотно тащилась следом, подозрительно разглядывая всё вокруг.
— Смотри, — сказал ей Анчар. — Вот здесь висела жертва. Точнее, её труп провисел здесь три дня, недавно его увезли на экспертизу. Дождями размыло следы, если они вообще были. Мне нужно, чтобы ты посмотрела, не наследили ли преступники как-то ещё. Может, выкинули окурок, потеряли по пути мелочь из кармана или избавились от молотка, которым вбивали колы.
Он выпросил у полицейских шлем с загруженным слепком и передал его Сороке:
— Посмотри оригинал.
Она угрюмо натянула шлем и сразу же шарахнулась, едва не упав. Огляделась по сторонам, ещё раз посмотрела на распятую девушку и брезгливо сбросила с себя шлем.
— Мне это не нужно, — прошипела она, пронзая Анчара злобным взглядом.
— Как угодно.
Сорока приблизилась к стене, присела на одно колено и закрыла глаза, опустив голову.
— Я ничего не могу найти, — тихо, почти шёпотом сказала она, не меняя позы.
— Чтобы искать, нужно смотреть по сторонам. Как ты помогала легавым?
— Ты же их дружок. У них и спроси.
— Я не их дружок. Они меня ненавидят. Но иногда вынуждены считаться.
— Там было другое. А здесь ничего.
— Как ты ищешь? — приблизился Анчар. — Ты ведь должна видеть ауры вещей, так? Для этого надо смотреть глазами.
— Я не вижу никаких аур.
— А что видишь?
— Что и ты. Что и любой другой.
— За нос меня не води. Или ты только закладки искать умеешь? У тебя что, нюх?
— Нет у меня нюха!
— Что ты видишь?
— Кто её убил? — вместо ответа спросила она.
— Никто не знает.
— Это же ритуал.
— Правда?
Она не ответила. Лишь отрицательно покачала головой, поднимаясь. Уже стоя сказала:
— Вурды. В свитшотах с капюшонами. Они ничего не оставили. Молча пришли. Вместе с ней. И… всё.
— Как ты это поняла? Почему вурды?
— Я так почувствовала.
— Откуда пришли?
— Не знаю. Откуда-то… им кто-то помешал. Напал. Они отбились.
— Кто помешал?
— Псы. Чёрные…
— Где это было?
— Где-то здесь, очевидно. Они отбились от псов и повесили её по…
— Нет, подожди. — Анчар напряженно почесал подбородок. — Здесь не осталось и тени магических аур. Боевые заклятия оставили бы след. Будь это огнестрел, они бы могли забрать за собой гильзы, но остались бы трупы. Спрячь они трупы — была бы кровь.
— Электричество. Выстрелы.
— Тазеры?
— Дисрапторы, — она неуверенно кивнула. — Сильные.
— Что было потом?
— Я уже сказала, что не знаю.
— Значит, ты чувствуешь прошлое предметов, — кивнул для себя Анчар.
— Нет.
— Вурды, тазеры, обечайки. Если это твои фантазии, то ты угадала в одном из трёх. Что, журналисты уже выкатили новость про скопление обечаек?
— Я не угадывала. И не знаю ни про какие скопления обечаек. И знать не хочу. Мне здесь надоело.
Пока Анчар докуривал, прикинул варианты. Вурды оставляют меньше всего следов — почти не потеют, частицы их кожи в малом количестве не идентифицировать. Чтобы заявить, что здесь работали они, много ума не надо. За это их копы и не любят, вурдов заподозрить всегда проще, а собрать улики — сложнее.
Тазеры и обечайки… С первыми логика такая же, хотя слегка хромает. Сильные дисрапторы работают на пучках демонических эргосфер, но Сорока этого могла не знать. Обечайки здесь действительно были: если он с Кристиной встретил их днём в таком количестве, значит, они здесь ошивались несколько недель, иначе не успели бы собраться. Стоило бы разбудить Бойла или Грету, чтобы те более тщательно пробили новостые ресурсы — может, кто-нибудь писал о сегодняшнем. А Сорока это прочитала и сложила два и два. Рядом Сервоприводная, а значит, она вполне могла узнать эти места.
Есть и другой вариант.
— Сержант, — подозвал он одного из полицейских. Он встречался с ним, когда рассматривал первое обнаруженное место распятия на Вагоноремонтной улице. — Удалось что-нибудь интересное собрать за вечер?
— Здесь — не особо, — устало ответил тот. — Дальше много трупов с отгрызёнными лицами. До сих пор устанавливают личности.
— Что криминалисты?
— Да как обычно. Пришли, сделали свои дела, уехали. Сказали, слишком много работы, продолжат завтра.
