Я чудовище - Руслан Альфридович Самигуллин

Серёга во весь голос материл создателя его старенькой легковушки. Отечественный автопром давно не славился высоким уровнем качества. Десятки мелких и крупных ремонтов лишь отсрочили доблестную смерть полуторалитрового двигателя. И всё было бы ничего, если бы это не случилось на 268 километре просёлочной дороги, разделяющей Красноярск и Абакан.

Оранжевый диск солнца закатился за острые зубья далёкого горного хребта, оставляя вместо себя сгущающиеся сумерки. Глубокая промозглая осень заставила Сергея подёрнуть плечами. Солидный набор инструментов, возимый с собой «на всякий случай», в этот раз оказался абсолютно бесполезен. Потратив без малого три часа и извозившись по уши в грязи, пришло горестное осознание тщетности всяческих попыток оживить ржавый кусок металла.

– Долбанный драндулет! – выругался Сергей, откидывая в сторону разводной ключ и пнув со всей силы по колесу.

Машина не дрогнула, в отличие от тупой боли, разливающейся от ступни до больного колена. Старая рана время от времени давала о себе знать. Как назло, к третьему часу ночи поток проносящихся мимо автомобилей сошёл на нет. К тому же батарея сотового телефона, использованного в качестве фонарика, приказала долго жить.

– Что за напасть? – пробурчал Сергей, доставая из кармана смятую пачку дешёвых сигарет.

Приятный густой дым защекотал нос. Перебирая в голове варианты разрешения сложившейся ситуации, Сергей облокотился на водительскую дверь. На улице стало заметно холоднее, а чернильное небо заволокло громадными тучами. Вдали показались отсветы далёкой грозы, изредка освещаемой разрывами молний.

Пустынная тёмная дорога уходила в обе стороны до самого горизонта. Ближайший населённый пункт находился не ближе тридцати километров. Пускаться в столь длительное путешествие пешком не хотелось. Да и оставлять так надолго хоть и старый, но всё же родной, автомобиль казалось немыслимо.

– Вдруг по возвращению не досчитаюсь колёс или чего хуже – вообще от моей крошки ничего не останется? Кто знает, какие тут нравы? – подумалось Серёге, и он сделал очередную затяжку.

Как раз в этот момент вдали сверкнули автомобильные фары. Мертвенно синий свет разлился по округе. Он больше походил на блики китайской светомузыки, заевшей в одном единственном положении.

– Накупят китайского дерьма, а потом из-за таких деятелей нормальные люди мучаются, – осуждающе подумал Сергей и, подняв большой палец, выставил руку.

Автомобиль сбавил скорость. Судя по издаваемому гулу, ехала большегрузная фура. Монотонное утробное рычание мощного двигателя разносилось по округе.

– Давай уже тормози, идиотина, не видишь, я тут стою, – бурча себе под нос, Серёга двинулся навстречу замедляющейся громадине.

Синие фары больно били в привыкшие к темноте глаза, отчего разобрать модель грузовика и лицо водителя никак не получалось.

– Здорово, дружище, – нацепив фальшивую улыбку, начал Серёга. – Я тут это, поломался малёха. Не подкинешь до ближайшей мастерской?

Водитель молча сидел в своём кресле и продолжал смотреть вперёд. Как и прежде, лица видно не было, но вместо ответа открылась пассажирская дверь. Серёга немного смутился. Он прекрасно знал, что подобные фокусы могут вытворять только автобусы, да и то, оборудованные автоматикой.

– Эй, ты чего, глухонемой что ли? – спросил Сергей, взбираясь внутрь.

Поручни кабины оказались испачканы непонятной смазкой или слизью.

– Фу, ну и вонь тут у тебя, – осторожно, дабы не оскорбить молчаливого водителя, заметил Сергей и вновь натянуто улыбнулся.

Дверь за ним закрылась, и мощный грузовик, взревев мотором, растаял в темноте пустынной дороги.

***

Улыбаясь, Михаил Иванович проводил взглядом странного юношу, вышедшего у окраины захолустной деревушки.

– Эх, ну и ну. Неужели вся молодёжь нынче такая? И куда мир катится? – подумалось ему, со свойственной солидному возрасту сварливостью.

И в самом деле, Михаилу Ивановичу было хорошо за шестьдесят. В его возрасте мужчины уже давно сидят по домам, пьют самогон и курят махорку. Самое активное действие оных сводилось к азартной игре в шашки или шахматы с такими же стариками.

Он часто задавал себе простой вопрос:

– А могу ли я уйти? Хочу ли я уйти? И главное: имею ли я на это право?

Конечно же, ответов не было. Что станет с ним, если он остановится хотя бы на день, минуту или даже мгновение? Какие ужасные чувства и душераздирающие воспоминания вырвутся из чертогов сознания?

– Нет, я не остановлюсь. Никогда не остановлюсь, – повторял сам себе Михаил Иванович. – Пока в силах крутить руль, я буду это делать, а потом сразу в ящик…

Впереди замаячили огни заправочной станции и вывеска придорожного кафе. Красочные фотографии сочных блюд так и манили уставших и голодных дальнобойщиков. Как и полагалось, забегаловка работала в круглосуточном режиме. Мест на стоянке было предостаточно. Остановив грузовик почти у входа, Михаил Иванович направился внутрь заведения.

В нос почти сразу ударил сладковатый запах блинов и немного подгоревших на сковороде свиных котлет. Помимо этого, в воздухе витал едва уловимый аромат хлорки, доносимый из приоткрытого туалета. За кассой сидела пышная, если не сказать толстая, женщина. На её обрюзглом лице виднелся внушительный слой дешёвой косметики, а потухшие глаза совершенно не выражали эмоций. На трель входного звоночка женщина не обратила ни малейшего внимания.

Аппетит как рукой сняло, когда Михаил Иванович увидел здоровенную муху с ядовито-зелёным брюшком. Насекомое с удовольствием уплетало жареный кусок мяса, опрометчиво брошенный на самый верх прилавка.

– Вот тебе и ночное гостеприимство, – пробубнил он, и уже хотел было выйти на улицу, как на глаза попалась очень молоденькая официантка.

Хрупкая девочка неслась через весь зал, держа в руках громоздкий круглый поднос, на котором стояли шесть дымящихся блюд. Синий фартук почти полностью скрывал ещё не сформировавшееся женское тело и осиную талию. Большие голубые глаза горели словно звёздочки, а аккуратный точёный носик подчёркивал природную красоту. Вьющиеся белые волосы, перехваченные забавной заколкой в виде собачки в точности напоминали…

– Нет! – громко заявил Михаил Иванович. – Это не она, нет!

Девушка оглянулась и даже замедлила шаг, глядя на входную дверь, возле которой в нерешительности топтался водитель. В этом взгляде читалось недоумение и беззаботная лёгкость, присущая только детям её возраста. А то, что она являлась ребёнком, с высоты прожитых лет самого Михаил Ивановича, сомнений не было.

Именно сейчас он увидел в ней свою любимую Аллочку. Ту самую девочку, которой они с Мариной когда-то подарили жизнь. Мокрыми дорожками по щекам заструились слёзы. Не секрет, что с годами многие мужчины становятся сентиментальными, но те, кто знали монолитный характер Михаила Ивановича, вряд ли бы поверили, что подобные мелочи вот так просто могут вызывать неконтролируемый поток эмоций.

Быстро стряхнув с