Саймон ГРИН
ГОРОД, ГДЕ УМИРАЮТ ТЕНИ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Леонард Эшон вернулся из мертвых
Рия Фрейзермэр Шэдоуз-Фолла, политик.
Ричард Эриксоншериф Шэдоуз-Фолла. В избытке дипломатичности замечен не был.
Сюзанна Дюбуа«Друзья познаются в беде» — это про нее.
Джеймс Хартспустя четверть века вернулся в Шэдоуз-Фолл.
Доктор Натаниэл Мирренон хотел узнать все о жизни и смерти.
Шин Моррисонрок-певец
Лестер ГолдТайный Мститель.
Маделейн Крешдевушка-панк с татуировкой «НЕНАВИЖУ» на костяшках пальцев обеих рук.
Дедушка-Времяживое воплощение Времени. Говорят, бессмертен.
Отец Игнатиус Кэллегенчеловек глубоко верующий.
Дерек и Клайв Мандервилликладбищенские рабочие (могильщики).
Мишкаплюшевый медвежонок, друг и кумир всех девчонок и мальчишек.
Козерогдруг Мишки. Ничейный кумир.
Оберонкороль Фэйрии, страны эльфов.
Титаниякоролева Фэйрии.
Пакединственный небезупречный эльф.
Полли Казинсзаключенная под домашний арест собственными воспоминаниями.
Уильям Ройсверховный главнокомандующий крестоносцев.
Питер Колдеркрестоносец, осознавший свои заблуждения.
Джек Фетчпугало.
* * *
Есть на свете город, куда приходят умирать мечты. Город, где кончаются ночные кошмары и обретает покой надежда. Где все сказки находят конец, все поиски — завершение, а всякая заблудшая душа — дорогу домой. Разбросанные здесь и там по глухим уголкам мира, такие места существовали всегда. Но годы шли, наука крепла, волшебство теряло силу, мир все меньше удивлялся, и потаенные места возникали все реже и все дальше одно от другого. И теперь остался лишь маленький городок Шэдоуз-Фолл, затерявшийся на краю земли и до сих пор не обнаруженный современным миром. Мало дорог ведет к нему и еще меньше — обратно. Ни на одной карте нет Шэдоуз-Фолла. Но случись так, что он вам очень-очень понадобится, — путь к нему вы отыщете.
Удивительные вещи найдете вы в Шэдоуз-Фолле. Например, двери, открывающиеся в неизведанное: в земли, которых давно уже нет на свете, и в миры, которым еще предстоит родиться. По разлетающимся от центра улицам разгуливают незнакомые и странные люди и еще более странные существа. И это наряду с теми, кто вам когда-либо был знаком или с кем вы никогда не хотели бы встретиться снова. В этом далеком городе матери и отцы могут отыскать пропавших детей, а повзрослевшие дети — вновь обрести родителей. Здесь можно взять назад грубые слова и вернуть обратно полное сдержанной ярости молчание; здесь лечат старые раны, забыть о которых не удается. В Шэдоуз-Фолле можно найти порицание и прощение, встретить старых друзей и врагов, которые были в детстве, найти любовь и надежду и получить еще один шанс вместо упущенного когда-то. Вот такой это непростой город.
Хотя, по большей части, это город, куда люди приходят умирать. И не одни только люди. Шэдоуз-Фолл — это кладбище сверхъестественного, куда приходят умирать человеческие замыслы и свершения, мечты и надежды, легенды и сказки, когда в них перестают верить. То, во что люди верят достаточно глубоко, приобретает некую материальность, а с ней — жизнь, даже если вера потом угасает. Но все это не в реальном мире. И вот бродят надежды, легенды, герои, сказки, прячась в тени домов и глухих закоулков, никому больше не нужные, пока не попадут в Шэдоуз-Фолл. Здесь они наконец переступят порог Двери в Вечность и вычеркнут себя из числа присутствующих в этом мире — теперь уже навсегда. Они могут и остаться в Шэдоуз-Фолле, вновь обретя жизнь, чтобы затем состариться и умереть своей смертью.
Идея, по крайней мере, состоит в этом. Действительность же, как правило, куда как сложнее.
1. КАРНАВАЛ
В Шэдоуз-Фолл вновь пришел Карнавал. Время веселых торжеств и шумных попоек, парадов и ярмарок, чародеев и фокусников, маскарадных костюмов, восторгов и изумлений. Склоны Лампкиного холма, в которые упирается город, усеяли шатры, навесы, палатки, словно галлюциногенные грибы, выросшие по волшебству за ночь. Играли оркестры, танцевали парочки, дети с визгом проносились сквозь добродушные толпы гуляющих горожан, настолько переполненных счастьем и праздничным возбуждением, что им самим казалось, будто они вот-вот взорвутся и прольются на город ливнем неудержимого восторга и жизнелюбия.
Был ранний вечер середины ноября, но небо уже потемнело настолько, что на его фоне яркими разноцветными светляками горели бумажные фонари и сияли редкие пока россыпи фейерверков. Свежий ветер шевелил флаги, фонарики, платья дам, приправляя прохладу вечернего, пахнущего близящейся зимой воздуха запахами жареных каштанов и барбекю. Там и здесь в дюжине мест рождались и затихали песни: звуча вразнобой, они почему-то не мешали друг другу, но каждый раз находили согласие в некой общей гармонии.
Это было время восхваления жизни и всех живущих, время сказать последнее «прости» тем, кто уйдет через Дверь в Вечность, и время утешиться для тех, кто останется здесь, или тех, кто еще не нашел в себе достаточно мужества приблизиться к Двери. Даже те, в ком жизнь уже едва теплилась, могли помедлить перед шагом в темноту и неизвестность — на них никто не давил, никто не проявлял нетерпения: Дверь была всегда на своем месте, там она навеки и останется. Между тем это было время Карнавала, так что ешьте, пейте, гуляйте — жизнь не кончается, завтра Шэдоуз-Фолл встретит новый день.
Леонард Эш стоял в одиночестве подле ярко раскрашенного навеса, где предлагали подогретое с пряностями вино, но чашка оставалась забытой в его руке. Он смотрел на Карнавал и наблюдал за людьми — как одни подходят, другие уходят, счастливые каждым прожитым днем, полным надежд, смысла и значения. Он мечтал быть таким же, как и они. У Эша не было будущего, и все же он старался не слишком об этом горевать, хотя порой и скучал по тихим радостям будней — по делам, которые планируются заранее, по поездкам, которых больше не будет, по встречам с людьми. Так он и проводил день за днем, довольствуясь тем, что у него было.
Эш был уже три года как мертв, но жаловаться он не любил. Подобно каждому, утратившему свою реальность, Эш слышал постоянный зов Двери в Вечность, но Шэдоуз-Фолла покинуть не мог. Пока не мог. С высоты холма он глядел вниз на толпы гуляющих горожан. В опустившихся сумерках огни улиц величественным сиянием встречали наползавшую ночь. Никто не знал, сколько городу лет, — он был старше всех городских летописей. Эш привык находить утешение в его постоянстве, зная, что лишь один Шэдоуз-Фолл неизменен в неустанно меняющемся мире. Но, умерев, Эш обнаружил в себе растущее чувство досады от сознания того, что город будет продолжать счастливую жизнь и после его ухода, не нуждаясь в нем или по меньшей мере по нему не скучая. Он-то был убежден, что его уход, когда и как только это произойдет, должен стать для города ощутимой потерей. Эш мог допустить мысль о том, что жизнь его не много значила для города, но ему нравилось думать, что его уход не останется незамеченным. Эш с горечью улыбнулся. По складу характера он всегда был одиночкой, и сейчас было чуточку поздно менять оценки. Но чтобы с радостью окунуться в карнавальную толпу и утопить свои проблемы в легкомысленной попойке — такой мысли в его голове не было. Путь себе он всегда выбирал сам, шел этим путем и отвергал помощь толпы.
Мимо проковылял человек на ходулях, пошатываясь и то и дело пригибаясь под гирляндами фонарей, натянутыми между шатрами и тентами. Сняв потертую шляпу, он поприветствовал Эша, и тот вежливо ответил ему кивком. Эш не любил долговязых. Неторопливо повернув голову, он поглядел в другом направлении и улыбнулся, разглядев тетку Салли [1]. , покорно стоявшую перед толпой ребятишек, ее набитое соломой пузо — мешок с подарками для их шустрых ручонок. Каждый выудил оттуда по игрушке или конфетке, и все были рады. Довольная улыбка на тряпочном лице чучела была обращена к Эшу. Поднятая рука в изодранном рукаве будто бы замерла в приветствии, и Эш сухо улыбнулся в ответ. Даже в чучеле было больше жизни, чем в нем самом. Эш понял, что опять жалеет себя, но порицания за эту жалость в душе своей не нашел. Грязная работа, но кто-то должен был ее делать.
