Ознакомительная версия.
Лана Синявская
Проклятие Гиблого хутора
На моей памяти Кривой дом всегда пустовал.
Даже десять лет назад, когда родители купили дачу на Кордоне, этот дом выглядел заброшенным.
Не знаю, кто и когда построил его – это случилось задолго до меня – и почему не воспользовался. Слухи ходили разные. Поначалу меня мучило любопытство, я с детской непосредственностью приставала с вопросами к соседям и новым друзьям, но первые почему-то отмалчивались, а вторые изобретали версии одна хлеще другой.
Постепенно я привыкла к дому и даже перестала замечать его. За много лет участок совершенно зарос подлеском и крапивой, из-за поросли молодых вязов торчала одна крыша, так что со временем даже наши вылазки в эту сторону с целью поиграть в казаки-разбойники или в поиски пиратских сокровищ совсем прекратились. Взрослые и подавно обходили дом стороной.
Понятия не имею, почему возникло такое правило – ничего сверхъестественного за последние десять лет в Кривом доме не произошло, разве что крапива да лопухи колосились там гуще обычного, – но как-то незаметно у меня появилось стойкое ощущение, что это «нехорошее место».
Возможно, что виной всему мрачный вид добротного двухэтажного особняка или ошибка в расчетах при строительстве: Кривой дом с самого начала ощутимо кренился на бок, словно пытаясь спрятаться в тени огромных дубов. На вид ему было лет тридцать, и когда-то он выглядел очень красивым: с пологой синей крышей, большой верандой, высокими окнами. Но сейчас все окна на втором этаже, серые от пыли, были разбиты, на стенах виднелись темные пятна протечек, на крыше не хватало черепицы, а покосившиеся ставни раскачивались ветром.
Так было в прошлом году. Сегодня в окнах Кривого дома горел свет…
В этот раз я откровенно припозднилась, дачный сезон давно начался – на дворе уже июль. Виной всему – хвост: вредный препод по матанализу завалил весь наш поток из чисто спортивного интереса. А, может, ему просто на лето поехать было некуда?
Еще неделя ушла на сборы и тщетные попытки родителей затащить меня на лето в сад. Несмотря на то, что сама я давно считала себя взрослой, для папы и мамы со времен яслей ничего не изменилось: тотальный контроль, шаг влево, шаг вправо – расстрел. Из-за этого у меня еще ни разу не было серьезных отношений, многочисленные поклонники отпадали на стадии обязательного семейного чаепития. Это, я вам скажу, то еще представление, особенно, когда к делу подключается бабуля, а подключается она перманентно.
Самое смешное, что родителей «накрыло» не так давно, не всегда они были такими правильными, поэтому детство у меня было замечательное: полный дом народу и абсолютная свобода. Я могла лечь спать когда угодно и где угодно, могла даже переночевать у подружки по детскому садику – родители за обсуждением последних новостей культурной жизни с коллегами по цеху этого даже не замечали. Да, забыла сказать, что мои родители – художники. На мне природа отдохнула, и рисовать я не умею совершенно, у меня вообще мозги как-то по-другому устроены, мне нравится наблюдать, анализировать и делать выводы. Кажется, это называется логический склад ума и считается ужасно скучным. Но я ничего, не жалуюсь.
Перекос моих родителей из варяг в греки, то есть, я хотела сказать из богемы в обывателей, произошел лет пять назад, когда папина сестра оставила им садовый участок, переехав в другой город. И родители помешались на огородничестве.
От меня ожидали, что я тоже примусь копать ямки и полоть сорняки, но что-то не срослось. Нет, я ничего не имею против всех этих груш-яблок-топинамбуров, если бы только они росли сами по себе, не требуя моего постоянного обслуживания. Но это не так.
Вот уже пятый год происходит одно и то же. Весной подоконники заполоняют шеренги криво обрезанных молочных пакетов, в которых сидят новорожденные огурцы и помидоры, которые нужно прогуливать на балконе, как только проглянет солнышко. Едва сойдет снег, мы принимаемся копать грядки, а в начале мая приходит пора сажать картофель. Я пыталась внести разумное предложение закупить на осенней ярмарке грузовик этого замечательного овоща и засыпать им все свободные помещения в доме, но меня не приняли всерьез, под конец обвинив в том, что я собираюсь оставить семью без собственного молодого картофеля, экологически чистого, разумеется.
Самым страшным испытанием для меня в прошлом году оказалась добыча навоза. Меньше трех тонн в одни руки не давали, а мне, как самой молодой и априори энергичной, доверили сопровождать этот ценный груз. Раньше, как я слышала, запахом коровьих лепешек лечили легочных больных. Если так, то, похоже, идеальные легкие мне обеспечены пожизненно.
Моя беда в том, что я реалистка и знаю, на что будут похожи наши помидоры, даже удобренные этим навозом: по цвету и размеру они будут походить на хороший, крупный виноград. На вкус – гораздо хуже. А наши огурцы я узнаю из сотни других – только наши скручены в замысловатые крендельки и покрыты колючками, что твой кактус. Яблоки, капуста и морковь у нас, наверное, растут вкусные. Иначе с чего бы их еще до созревания подчистую сжирали слизняки и всевозможные гусеницы?
Единственное, что у нас стабильно дает урожай – это ревень! Его ежегодно выкорчевывают по весне, но к осени он вновь гордо колосится по всему участку. Я перепробовала все существующие на свете блюда из ревеня: пироги с ревенем, кисель из ревеня, компот и даже варенье. Жаль, что у меня на ревень аллергия.
В этом году я устроила бунт и вместо огородного рабства выбрала кордонную вольницу.
Приткнув свой Фиат по прозвищу «Феня» возле дощатой стены нашего малогабаритного домика, я заглушила мотор, выбралась наружу и глубоко, с удовольствием, вдохнула. Пахло листвой, сосновой хвоей и немного рекой. Идиллию нарушил случайно брошенный через дорогу взгляд: в доме с синей крышей горел свет. Я как раз собиралась зевнуть и от неожиданности застыла с открытым ртом. Со стороны вид у меня был, должно быть, идиотский.
Дело в том, что Кордон – явление довольно необычное. Полсотни разномастных домиков были построены прямо посреди леса, на высоком речном берегу. Домушки в большинстве своем были мелкие, по нынешним временам непрезентабельные, заборы между участками отсутствовали как класс – за этим следили лесники, – и теснились буквально друг у друга на голове. Выйдя поутру на крылечко, вы могли, не напрягаясь разглядеть, каким мылом умывается сосед слева, и что бог послал на завтрак соседке справа. Причем все это одновременно.
На Кордоне все знали всех, дети росли и взрослели на глазах, но чужих здесь не жаловали. Мы, как мне кажется, были последними новообращенными за десять лет, да и то старожилы до сих пор считали нас новичками.
Ознакомительная версия.
