Крис Картер
Обри. Файл №212
Осень подходила к концу — золотая и рыжая, словно на картинах русских передвижников. Солнце еще освещало по утрам резные ярко-желтые листья кленов, но ночные заморозки уже покрывали пушистым инеем пожухлую траву на газонах, прихватывая тонкой, протаивающей к полудню корочкой льда случайные лужи. Сквозняки, задувающие в щели домов, пахли дождем и прелью, и странный запах этот неизменно тревожил и бередил душу. Облака все чаще надолго закрывали небо, делая его по ночам беззвездным, непроницаемо-черным, как внутренность старой угольной печки. Мелко моросили тоскливые, муторно-тягучие дожди. Осень стояла на дворе и заглядывала в забранные решеткой окна полицейского управления города Обри, штат Миссури.
…Чувство, которое испытывал детектив Ханг-селл, было хорошо ему знакомо, и от того — еще более нелюбимо. Это было чувство собственного бессилия. С тех пор, как он, чемпион штата по боксу в сверхтяжелом весе, был вынужден уйти из большого спорта после травмы голеностопа, полностью посвятив себя полицейской карьере, Хангселл испытывал это чувство все реже и реже — разве когда кто-нибудь из домашних переключал телевизор на спортивный канал. Или когда на его участке происходило особенно тяжелое, запутанное преступление. Быстрое продвижение вверх по служебной лестнице помогает сохранять хорошую мину при любой игре. Но только не сейчас… Детектив прикрыл глаза. В первый раз это случилось семь лет назад, когда еще молодой Хангселл лежал на холодном полу ринга, и стоящий над ним рефери отсчитывал безвозвратно утекающие секунды, а у бывшего чемпиона не было сил даже просто повернуть голову и посмотреть в лицо удачливому сопернику. Сегодня утром, в тот момент, когда свет полицейского фонаря выхватил из темноты еще не тронутое окоченением истерзанное тело, скорчившееся в луже запекшейся крови, Хангселл почувствовал, что снова соскальзывает в тот давний кошмар. Самое обидное заключалось в том, что, появись полицейская машина хотя бы четвертью часа раньше, патрульным, возможно, удалось бы застать убийцу за работой…
— Этот подонок просто резал по-живому, представляешь? — детектив яростно потряс давно потухшей сигаретой перед носом у своего собеседника. — Он на ней буквы вырезал, ты можешь представить!..
В мужской умывальной комнате полицейского участка, где, по традиции, проходили все наиболее важные совещания и беседы с глазу на глаз, было накурено и жарко. Сизый сигаретный дым удушливыми пластами висел под потолком. Брайан Тильман, шеф полиции города Обри, тщательно вытер бумажной салфеткой лицо, пригладил перед зеркалом начинающие редеть на макушке волосы и только после этого неодобрительно покосился на Ханг-селла, облокотившегося на соседнюю раковину.
— Не пори горячку, Джон. И кончай, наконец, курить. Всякое случается. Раньше или позже что-то в этом роде должно было произойти. Мы не смогли предотвратить убийство, и нам, ничего не попишешь, остается только сделать все возможное, чтобы это преступление не осталось безнаказанным. А для этого лучше иметь свежую голову…
Детектив уныло махнул рукой:
— Ни черта ты не понимаешь, Брайан… Тебя там не было.
— Я читал твой отчет.
Хангселл отрицательно помотал головой:
— Не то… Читать отчет и видеть это своими глазами — совсем разные вещи. И знаешь, что в этом деле самое страшное?
— Ну, что? — Без всякого энтузиазма спросил Тильман.
— Жертва… Она оставалась в сознании, пока убийца проделывал с ней все это. Она все чувствовала, до последнего момента… Не могу понять, зачем ему это понадобилось?
Брайан поморщился:
— Не бери в голову… Мало ли чокнутых на улице. Хорошо, что не каждому, у кого с головой не все в порядке, приходит мысль взяться за нож или за бейсбольную биту… В конце концов, ты телевизор смотришь? В каждом втором фильме преступление совершает либо мафиози, либо маньяк-убийца. Может же в кои-то веки нечто подобное произойти и у нас, а?
— Я сегодня что-то совсем расклеился, — вздохнул Хангселл. — И то сказать, Обри не Нью-Йорк, не Лос-Анджелес и не Чикаго, у нас нравы всегда были как-то помягче. Ладно… забудь.
— Надеюсь, этот парень не надумает в ближайшие дни повторить свой бенефис, — нахмурившись, проговорил Тильман. — Ты готов? Тогда пошли… В этом деле слишком много темных пятен, но одно могу сказать точно: тот, кто это сделал, — настоящий псих… — Они вышли из умывальной комнаты и через общий зал. направились к кабинету начальника отдела. — Только псих может сегодня использовать в качестве орудия убийства опасную бритву…
— Эксперты проверяют место преступления, ищут отпечатки пальцев, но чует мое сердце, ни черта мы там не найдем.
— Если что — пускай сразу свяжутся со мной.
— О'кей, шеф. А как быть с прессой?
— Передай, что мы делаем все от нас зависящее. По крайней мере, это будет правдой. Главное — никакого упоминания о надписи «сестра»… А вот, кстати, и корреспонденты…
Захлопнув прозрачную дверь кабинета, сразу отделившую его от шума и гомона общего зала, Тильман склонился над телефоном:
— Алло, Робин? Мне потребуется твой отчет, и как можно скорее…
Хотя Тильман и старался изо всех сил гнать прочь тревожные мысли, а в разговоре с Ханг-селлом даже предпринял попытку напустить на себя беспечный вид, бессмысленная жестокость этого дела угнетала лейтенанта ничуть не меньше, чем детектива, в чью смену был обнаружен труп. От одной мысли, что где-то совсем рядом — буквально за стеной — ходит явный сумасшедший, чьей жертвой рке стала одна женщина и вполне могут стать другие, шефу полиции города Обри делалось не по себе. За годы, в течение которых Тильман занимал это кресло, он привык чувствовать ответственность за безопасность жителей Обри, и до сих пор ему вполне сносно удавалось охранять дремотный покой своего городка. Но одно дело — мелкие кражи, бытовые драки или баловство «травкой» в колледже, и совсем другое — убийство первой степени с отягчающими обстоятельствами. Достаточный повод, чтобы поставить на уши все муниципальные службы.
Оторвавшись от тягостных раздумий, Тильман с кряхтением протянул руку и взял со стола кружку с изрядно остывшим кофе. На мгновение его взгляд задержался на семейной фотографии, на которой он обнимал за талию полную улыбающуюся даму средних лет. Тильман вздохнул.
Он не успел донести чашку до рта, когда дверь без стука распахнулась и в кабинет буквально влетела детектив Морроу. На памяти шефа полиции редко случалось так, чтобы человек, получивший повышение от патрульного до детектива и сразу попавший в отдел по расследованию убийств, принимал серьезную перемену в жизни и в карьере с такой беспечной легкостью. Но эта высокая, статная женщина со светлыми волосами, волной рассыпающимися по плечам, чувствовала себя как рыба в воде. И мало кто из ее коллег мог с ней сравниться. Прирожденный полицейский, детектив Морроу прекрасно владела табельным оружием, на ежегодных соревнованиях наравне с мужчинами преодолевала полосу препятствий, а на боевых выездах вела себя смело и не по-женски рационально, не кидаясь под пули, и, тем не менее, сумела однажды самостоятельно задержать и обезоружить двух матерых домушников. Ну, и, кроме того, она была попросту красивой женщиной…
