Александр Черниговский
ЕРЕТИК. ВОЙНЫ МЁРТВЫХ
Показания. Знаки, символы, образы ‑ все идет в дело. И все же непростое это занятие, быть предсказателем. Даже после смерти ты остаешься слугой своего дара.
‑ Господин Зеин, оторвитесь хоть на минуту! ‑ пробивалось сквозь заливистый женский смех.
Да, Ангус, ты совершенно прав. Нельзя весь остаток бытия заполнять одной лишь работой. Хотя откуда тебе, мальчишка, знать, что такое работа? Подобные мысли часто витали в голове старого мага. Племянник попросту издевался над ним. Он и эти девушки прекрасно знали, как выглядят их теплые игры в мягком свете колдовского инвентаря. Блестящие ауроскопы, печати, гримуары, сосуды, реторты ‑ ничто не могло сравниться с такими простыми, забытыми радостями живой плоти.
‑ Не мешай, Ангус, ‑ просипел старик, не отрывая взгляда от приборов. ‑ Отведи милых дам в свои покои. Уверен, блеск золота хорошо дополняет отсветы пламени.
‑ Вы сохранили чувство прекрасного, господин? ‑ усмехнулся юнец, поглаживая бледными пальцами томных наложниц. ‑ Пожалуйста, закройтесь от своих забот и отдохните. Просто поглядите, какие прекрасные люди собрались в этих древних стенах! Грета, душа моя, изволишь ли ты составить компанию нашему повелителю?
‑ Это честь для меня, хозяин, ‑ прошептала одна из девушек, обведя языком острые зубки.
‑ Простите, дамы, Ангус, но мне сейчас не до отдыха.
‑ Бросьте, дядюшка! Неужели столь великого колдуна уже не привлекают маленькие радости бытия?
Взгляд немигающих зеленых глаз пронзил нежеланных гостей, и девушки исчезли, смеющимся облаком вылетев через неприкрытую дверь. Ну что с ним делать? Даже Катаклизм его не исправил. Плоть по‑прежнему осталась для него игрушкой. А может, для некроманта кости давно стали клеткой.
‑ Не зазнавайся, щенок! ‑ прорычал Зеин. ‑ Смерть давно разделила нас, и теперь ты Барон, а я ‑ твой повелитель! И как ты додумался притащить шлюх в мою лабораторию?
‑ Бросьте, дядюшка Зеин…
‑ Господин Зеин, вампир!
‑ Хорошо‑хорошо, господин Зеин, ‑ усмехнулся племянник, ‑ к чему такие грубости? Мне здесь не рады? Что ж, я с истинным прискорбием покину эти мрачные колдовские чертоги.
‑ Нет, ты нужен мне здесь. В следующий раз любой посторонний превратится в пепел.
Старик вернулся к работе. Агнус остался скучать на высохшем диване. Магия при жизни смогла тронуть сердце юноши, но все алхимические, магические символы, жуткие и громоздкие приборы, строчки рун, всплывающих из их неведомых глубин ‑ это было выше его понимания. Он смотрел на древнюю лабораторию, плотно забитую старым железом, и не мог поверить, что когда‑то сам рвался в ученики к своему проклинаемому всеми людьми родственнику. И кто бы мог подумать, что Катаклизм поставит колдунов превыше всех королей, фараонов и царей?
‑ И все‑таки, неужели я не могу гордиться тем, чем занимается мой господин? ‑ спросил юноша.
‑ Потому что это тонкая работа, не терпящая спешки и посторонних глаз, ‑ сухо ответил Зеин, ‑ я тебе это уже объяснял.
‑ О Боги, может, хоть раз покажешь, во что ты всматриваешься круглые сутки?
‑ Хочешь посмотреть? ‑ прохрипел старик. ‑ Конечно, тебе это не понадобится… Ну ладно, подойди сюда.
Ангус с улыбкой воспарил к рабочему столу, ожидая увидеть нечто странное и фантастичное, то, о чем болтают смерды, ничего не смыслящие в магии. В мутном стекле ауроскопа его ждало мутное черно‑серое марево, плавно переливающееся из одного оттенка серого в другой.
‑ И чего же тут интересного? ‑ спросил он.
‑ Это отражение энергий нашего мира, ‑ вздохнул некромант. ‑ До Катаклизма оно переливалось всеми цветами, а сейчас ‑ лишь грязь и пепел, пепел и грязь.
‑ И этим ты зарабатываешь свои души? Я разочарован.
‑ А я нет. Посмотри сюда. Видишь это?
‑ Да, соринка какая‑то.
‑ Кхе‑хе‑хе‑хе, нет, мальчик, не соринка. Это проблеск. Настоящий проблеск.
‑ Это должно мне о чем‑то говорить?
‑ Не обязательно. Но в этом определенно есть что‑то забавное. Я видел много проблесков. Они появляются там, где должны пробудиться спящие, но этот другой. Это проблеск Света.
‑ Что вы имеете ввиду, дядя? ‑ парень непонимающе посмотрел на сухое лицо старика.
‑ Что грядет нечто удивительное. Интересное. И если расчеты верны, то прямо у нас под носом.
‑ Прорыв Света? Бросьте, дядя, это лишь сплетни необразованной черни. Много ли вы видели случаев, чтобы ни с того ни с сего сияло солнце?
‑ Много раз. И ты тоже это видел.
‑ Когда? ‑ удивился Ангус.
‑ Тогда, ‑ ответил Зеин, ‑ при жизни.
Я слышу его. Он шепчет мне. Что‑то важное, но я никак не разберу, что. Но чувствую, все должно быть по‑другому. Кажется, он зовет меня проснуться. Как? И зачем? Здесь нет ничего, кроме меня и его речей.
Но меня тянет вниз. Холод внутри нарастает, что‑то сотрясает меня, тащит к себе мертвой хваткой.
И я здесь. Не знаю где. Просто здесь. Кругом тьма, и что‑то мешает мне встать.
Кто‑то ломится ко мне. Удар за ударом пробивает дорогу в мою темницу. Удар за ударом, удар за ударом…
«Шевелись, пень трухлявый!» ‑ доносится откуда‑то сверху. «Да, господин, работаю, господин» ‑ отвечают ему. Удар, удар, еще удар, и кусок моего логова крошится мне на лицо. Оттуда пробивается тусклый, голубоватый свет фонаря.
‑ Эй, кажется, я что‑то нашел!
Это мягкий свет, но он режет мне глаза, и я вижу лицо моего освободителя. Высохшее, гнилое. У него нет одного глаза, череп просвечивает сквозь тонкую кожу. Как он уродлив. Он смотрит на меня, я смотрю на него. И с каждым мгновением его лицо искажается страхом, становясь все уродливее. Но меня тянет к нему. Я чувствую… я… хочу есть… я… хочу… е‑е‑е‑есть!
«ВАМПИР!» ‑ кричат они, ‑ «ВАМПИР!». Мне не важно. Я проламываю свою каменную клетку и набрасываюсь на спасителя. Он дергается, зовет на помощь… И я высасываю его. Чувствую, как остатки его души наполняют меня! Да, блаженство! Но вот он рассыпался в пыль, а я все еще голоден!
«ВАМПИР! СПАСАЙТЕСЬ! ЗОВИТЕ СТРАЖУ!» ‑ как мне это надоело. Но их все еще много, и я хватаю всех, кого успеваю поймать. Сила наполняет меня, прах рекой сыпется сквозь мои пальцы. Пробуждение, ничего сладостнее еще не видал! Кто‑то вонзил кирку мне спину. Как он посмел?! Теперь он висит предо мной на собственном инструменте, корчась от боли, ожидая, когда придет его участь.
‑ Целься!
Я слишком отвлекся! Их стрелы смотрят на меня, и я не знаю, куда бежать, и повинуясь зову ярости, бросаюсь навстречу гибели.
