‑ Пли!
Десятки арбалетных болтов пролетают мимо меня, даже не оцарапав. Стоит ли верить в мою удачу? Конечно же нет. Две гнилых головы слетают с плеч после встречи с моими когтями, и несколько стрел вонзаются мне в грудь. Но я еще не устал.
Они размахивают своими железками, пытаются разрубить, проколоть, раздробить мои кости. Какие же они странные. Такие хрупкие, пыльные, словно иссохшие деревца. Что‑то алое капает на землю. Пахнет… кровью. Моей кровью. Почему не их?! Я хочу видеть их кровь!!! Они должны страдать!!!
И железо не спасает обидчиков. Они падают мне под ноги, орут, стенают во всю мощь своих сгнивших глоток. И ни одной капли жизни не пролилось из их рваных ран. Только прах и серое мясо. Они лежат, зовут подмогу, и мне не стоит здесь задерживаться.
Уже виднеется в коридоре свет нового фонаря. Темнота мой лучший друг. Она укрывает меня от их назойливых взглядов, спасает мое израненное тело. Кричите, гнилушки, кричите. Копошитесь, как муравьи. Вы ‑ ключ к моей свободе. Камень такой холодный, слышен только топот их тяжелых сапог, и после недолгих скитаний по темному лабиринту я выбираюсь на поверхность.
Все не так, как я помню. Не было ни солнца, ни птиц, ни дивных цветов и вьющихся трав. Повсюду расползлись черной паутиной строительные леса, по которым семенят эти неаппетитные создания. Черная земля под пепельным небом. Сторожевые вышки, словно зубы древнего чудовища, держащего в пасти сотни усталых измученных душ. Но неужели это конец? После долгого сна самое время размять затекшие члены!
Несколько коротких мгновений боли, и болты улетают в мертвое небо. Пусть достанутся достойному охотнику. Огромными прыжками я одолеваю острые скалы, распугивая несущих свое позорное ярмо муравьишек. Как же это бодрит! Я начинаю что‑то вспоминать. Странные ощущения, никак не связанные между собой, но это уже не важно.
Охранник на башне целит в меня своим грозным оружием, и его глаза горят задорным огнем. Нет, это горит стрела своим грозным неземным пламенем. Все же из него вышел плохой охотник. Пока он прицеливался, я уже забрался на место его караула и схватил его за толстую, жесткую шею. И тот же испуг в затуманенном взоре ‑ его душа перетекает в мое грязное тело, залечивая эти мерзкие сквозные дыры. А вкус заметно лучше, чем от этих доходяг под землей.
‑ Зовите Барона! ‑ рявкнул могучий бас откуда‑то сзади. Похоже, он у них за главного: здоровенный толстяк, закованный в тяжелые латы, словно переполненная бочка в тесные кольца. Он бежал в мою сторону, размахивая ржавым топором и безжалостно распихивая неосторожных рабов. ‑ Теперь это его проблема! Только вздумай вновь сюда сунуться, тварь! Покромсаю, как скотину!
Мечтай дальше, туша! Я больше не вернусь в эту дыру! Там, за стеной ‑ огромный город, полный вкусных и сытных душ! Стоит только дотянуться! Вперед, чего же я медлю?!
Теперь меня ничто не держит! У меня нет рук ‑ сейчас это крылья! Безудержной тенью я проношусь над скалистой пустошью навстречу еде. Да, уже отсюда до меня доходит аромат свежей добычи. Город мерцает своими огнями, приглашая меня на свой щедрый и радостный пир. Нельзя отказывать щедрым хозяевам… Какие странные мысли, словно рожденные чужим сознанием вертятся в моей голове. Ничего, всему еще придет время, надо только хорошенько подкрепиться! Как же я голоден!!!
* * *
Да, мир уже совсем не тот. Я помню, что когда‑то… в прохожих еще текла кровь, а солнце готово было иссушить меня в пыль. И сейчас я сижу здесь, в старом заброшенном доме, скорчившимся в посмертных муках запустения, а на руках у меня дрожит плоть. Наверняка, раньше она была прекрасна: мягкое лицо, длинные волосы, тонкая шея… и это серое вылинявшее платье облегало ее нежное тело. Даже сейчас перед моими глазами предстала красота, пусть и подернутая болью всеобщего мора. Что же случилось с этим миром? Почему ночи так темны, а пламя фонарей такое холодное? Как же долго я спал. Невыносимо долго…
‑ Нет, господин, пожалуйста… ‑ шепчет мне красота. Она пытается плакать, всхлипы вздымают ее грудь. Но в выцветших глазах нет ни капли слез, а в ребрах зияла дыра. И это лицо… Красота видит монстра во мне, и она права. Я гораздо страшнее любого чудовища, прогуливающегося по этим сумеречным улицам. Но я гораздо добрее, чем ей кажется. Она упокоится здесь, среди древней пыли, под черным бездушным небом, глядящим на нас сквозь пробитую крышу.
‑ Спи, ‑ шепчу я ей. ‑ Спи.
‑ Нет… пожалуйста, я не хочу…
‑ Спи, моя красота. Тебе ничего не грозит.
‑ Я… не…
‑ Спи‑и‑и…
Тени сгущаются в ее глазах, и она перестает дрожать. Теперь она легка, спокойна, ее сон безмятежен и сладок. Это единственный дар, что я могу отдать ей взамен жизни.
Душа медленно течет из ее серой высохшей плоти в мои уста, и я чувствую ее. Все горе, страх, и ненависть к собственному рабству. У нее остались братья, сестры… Она говорит, что они тоже проснулись… Не понимаю. Все так размыто, так спутанно, словно смотрю в зеркало собственного разума. Но ничего, я знаю, где они живут. Я преподнесу им дар, и малыши расскажут мне об этих местах. Надо же, маленькие мертвецы, навечно заточенные в клетках собственных костей, без надежды встать и окрепнуть…
Какой тяжелый топот. Боги святые, неужели они так хотят ко мне подкрасться? С таким же успехом можно охотиться на уток, проезжая на слоне. Я знаю, что полагается за такие дерзости… да, знаю на собственной плоти… О Боги, как же все мутно!
‑ Эй, мой милый друг, Вы там? ‑ звонко прощебетали снизу. ‑ Пожалуйста, будьте так добры, спуститесь к нам. Обещаю, никто не причинит Вам вреда.
Наглый щенок! Как он смеет со мной разговаривать?! Даже отсюда чуется его вонь ‑ неокрепшего мальчишки, юнца, жалкой пародии на наш род!
‑ Пожалуйста, не заставляйте уважаемых мужей прозябать эту прекрасную ночь на холодной улице. И не вынуждайте меня подниматься.
Какая самоуверенность… Хочешь меня поймать? Хорошо, я даже упрощу тебе задачу ‑ останусь здесь.
‑ Ну что же… ‑ вздохнул юнец. ‑ Прошу, господа, он ваш!
Как же они гремят! Того гляди и дом весь обрушится. Но я подожду, мне некуда спешить. Тьма, моя добрая подруга, укрой меня от их глупых бессмысленных взглядов. Они ворвались, вышибли хлипкую дверь. Кричат, ищут меня, размахивают ржавыми тесаками, словно бравые мясники. Хе‑хе, кто же из нас теперь скотина?
Тьма заключает одного из них в свои нежные объятия, и в ее тихом лоне я поджидаю свою добычу. Доспех, кольчуга, сколько шелухи придется разгрести… Но можно поступить и проще. Ничто не защищает их шею, а кости такие хрупкие.
‑ Где эта тварь?! ‑ кричат стражники, озираясь по сторонам.
