Фриц Лейбер
Дьявол из шкатулки
— Мне уже ничего не остается, как открыть шкатулку, — сказала Вивиди Шеер.
Она пристально смотрела на некрасивый предмет, стоявший на отделанной золотом напрестольной пелене. Самое фотогеничное в мире лицо казалось в это утро каким-то мрачным и походило на лицо Валькирий.
— Нет, — вздрогнула мисс Брикер, ее секретарь. — Вивиди, ты уже однажды позволила мне заглянуть в глазок. Я неделю не могла спокойно спать.
— Это отрицательно повлияет на репутацию, — сказал Маури Джендер, главный редактор. — Кроме того, я дорожу своей жизнью.
Его взгляд беспокойно блуждал по картине-ковру «Страдания обреченных», которая тянулась вдоль всей стены конференцзала, подымаясь к черному потолку.
— Вы забыли, баронесса, древнескандинавский стих прусского Нострадамуса, — сказал доктор Руманеску, семейный мудрец и астролог. — Если выпустить дьявола из шкатулки, жизнь Вон Шеер окажется в опасности.
— Мой прадедушка месяцами стойко противостоял дьяволам, — сказала Вивиди.
— Да, с половиной полка гусар, которые служили ему телохранителями. И несмотря на их кавалерийские шашки и пистолеты, через год его нашли мертвым в своем охотничьем домике. Он лежал в кровати черный, как сажа. А его охрана, восемь гусаров, была перепугана досмерти.
— Я сильнее его. Я завоевала Голливуд, — сказала Вивиди. Ее голубые глаза блестели, а лицо пылало. — Но в любом случае, если мне даже и осталось прожить всего-навсего несколько недель, мое имя до конца будет красоваться в газетах. Вы все это прекрасно знаете.
— Эй, что здесь происходит? — спросил Макс Расс, режиссер-постановщик.
Его маленькие проницательные глазки внимательно рассматривали шкатулку. Она была не больше сигаретной коробки. Сверху находился маленький глазок из мутного стекла.
Вивиди посмотрела на него. Доктор Руманеску вздрогнул. Мисс Брикер сжала губы. Маури Джендер, нервно потирая руки, сказал:
— Вивиди считает, что ее имя чаще должно появляться в газетах, причем в самых известных. Еще у нее проблемы с весом.
Макс Расс окинул взглядом самую пышную фигуру на всех шести континентах и даже островах, включая Ирландию и острова Бали. На ней было легкое шелковое платье.
— У тебя не может быть никаких проблем с весом, Вив, — сказал он.
Вивиди презрительно посмотрела на свою грудь. Голос Расса изменился:
— А то, что твое имя не появлялось в последнее время на страницах газет, даже очень разумно. Я уже думал над этим. Через четыре месяца должна состояться премьера «Невесты Бога». Это первая картина о монахине, отказавшейся находиться под башмаком какой-либо религиозной секты. Мы хотим сберечь этот фильм. Когда ты гастролировала в ночных клубах Венеции с Бифом Парованом и каталась в гондолах с тем посыльным… запамятовал его имя, папа римский упрекнул тебя, но это было все, что он мог сделать. «Невеста Бога» до сих пор не занесена в список фильмов, запрещенных католической церковью. Этот упрек был лишь намеком и очередным сигналом к тому, чтобы в следующем году избежать скандалов и дурной славы, связанной с именем Вивиди Шеер. Кроме того, Вив, — добавил он более фамильярно, — корреспонденты и публика уже устали каждый день видеть твое имя в газетах. Звезды кино — это как богини, они не должны слишком часто появляться в прессе. Должна же оставаться хоть какая-нибудь загадка. О, не унывай, Вив! Я знаю, это тяжело. Но Лиз, Джейн, Мерилин добились известности и успеха вовсе не благодаря прессе. И ты сможешь.
Вивиди, которая во время нравоучений Расса корчила сердитые гримасы, теперь надула губы.
— Ты дурак, Макс, — грубо сказала она. — Для меня газетная реклама — вопрос жизни или смерти.
Расс нахмурил брови.
— Да, то, что она тебе сказала, Макс, сущая правда, — вмешался Маури Джендер. — Понимаешь, оказывается, бизнес Вивиди связан с тем, что ты называешь темной стороной ее аристократического восточно-прусского наследства.
Мисс Брикер погасила окурок и сказала:
— Макс, помнишь, сколько у тебя было неприятностей с той испанской кинозвездой, Мартой Мартинез, которая оказалась ведьмой?
Световой блик переместился на толстые очки и блестящую лысину доктора Руманеску. Он важно кивнул:
— В семейной книге Шееров есть стих. Я переведу вам. — Он сделал небольшую паузу, и произнес: «Когда мир ничего уж не сможет сказать, последний из Шееров начнет угасать.!»
Будто размышляя вслух, Расс сказал:
— Смешно, я совсем позабыл о восточно-прусских корнях. — Он хихикнул и процитировал: — «…начнет угасать…» Но почему не умирать? А, я понял — для рифмы… — Он встряхнул головой и спросил: — Но что случилось на самом деле? Неужели кто-то шантажирует Вивиди?
— Повторяю, ты — дурак! — холодно сказала Вивиди. — Если хочешь знать, это литературный перевод. Каждый день с того времени, как мое имя благодаря тебе перестало появляться в газетах, я теряю в весе.
— Да, это правда, — поспешно вставил Маури Джендер. — Уменьшение количества статей о Вивиди и потеря веса связаны. Хочешь верь, хочешь — нет, но она теперь в четыре раза легче своего нормального веса
Мисс Брикер кивнула, выпуская дым, и сказала.
— Классический случай: актриса увядает от недостаточного количества рекламы. Но на сей раз это сущая правда.
— Я теряю и вес, и массу, — резко уточнила Вивиди. — Если я повернусь спиной к окну, вы сами это увидите.
Расс испытующе посмотрел на нее, потом на остальных, будто пытаясь найти подтверждение тому, что все это не фантазии. Они, в свою очередь, смотрели на него одинаково торжественными взглядами.
— Я ничего не понимаю, — наконец сказал он.
— Становись на весы, Вивиди, — предложила мисс Брикер.
Кинозвезда поднялась и с чрезвычайной старательностью ступила на маленькую резиновую платформу. Стрелка на шкале указала на отметку 37.
Она фыркнула:
— Неужели ты думаешь, что я наполнена водородом, Макс?
— Но ты не сняла туфли, — заметила мисс Брикер,
С еще большей старательностью Вивиди сошла с платформы, сняла туфли и снова встала на весы. На этот раз стрелка остановилась у отметки 27.
— Каблуки и подошва очень тяжелые, — сказала она Рассу. — Я ношу их, чтобы меня не сдуло ветром во время прогулок по террасе. Может, ты сейчас думаешь, что я способна подпрыгнуть к потолку? Убедительно, не так ли? Я бы тоже этого хотела, но мои силы уменьшаются пропорционально моим весу и массе.
— Весы врут. Там наверняка имеется какая-то хитрость, — убежденно заявил Расс.
