Эндрю Лейзер никогда не был послушным ребенком. Он всегда поступал по-своему, и чем больше мать занимались его воспитанием, тем больше он выходил из под контроля. Нет, Эндрю не был таким уж вредным, просто обида не давал ему покоя и он делал все, чтобы разозлить мать. Это была своеобразная детская месть. Отец ушел из семьи, узнав об измене жены, которая, впрочем, не очень горевала, а быстренько собрала вещички, схватила сына и уехала к своему любовнику, с которым они через месяц поженились. Сейчас-то Эндрю понимал, что, возможно, они любили друг друга, но тогда двенадцатилетний мальчишка день за днем копил в себе слепую ярость, которая выходила наружу мощным потоком непослушания.
Он делал все чтобы разозлить мать и отчима: прогуливал уроки, заливал в замочную скважину школьной двери клей, бил окна небоскребов и частных коттеджей, пару раз подсовывал учителям лягушек и прочие мелочи.
Мысль попробовать наркотики пришла как-то спонтанно и он, недолго думая, накачался этой дрянью. Эндрю и подумать не мог, чем это для него оберется… А обернулось это больничной палатой, промыванием желудка, горстями таблеток и уколов.
Мальчика еле успели спасти.
После этого случая, который едва не стоил ему жизни, Эндрю пересмотрел все свое поведение и словно родился вновь. Мать и отчим не могли нарадоваться на своего сыночка. Он регулярно посещал школу, хулиганские выходки прекратились, даже нашел себе подружку из приличных девушек (а не из этих панков с ирокезами на голове, с которыми раньше он проводил все время). В общем, стал образцом юношеской жизни. До звания «идеальный ребенок» ему не хватало одного шага, который он так и не сумел сделать — бросить курить.
Эндрю понимал, что эта привычка отрицательно сказывается на его слабых легких, но ничего не мог поделать с собой… Он снова и снова покупал в автоматах пачки «Морли», доставал зажигалку и с наслаждением затягивался…
В конце концов, у Эндрю обнаружили рак левого легкого.
Злокачественная неоперабельная опухоль. Он узнал об этом в свой шестьдесят второй День Рождения и возблагодарил Бога, что расплата пришла так поздно, когда у него уже не осталось никого, кому его смерть принесет боль.
Сейчас Эндрю вновь зашелся приступом кашля, который пробирал тело насквозь. Сигарета, дымящаяся в пальцах, полетела на пол. Он почувствовал резкую боль в области легких, а потом понял, что дышать становится труднее и труднее.
Эндрю с трудом добрался до телефона, набрал спасительные цифры 911. Хриплым голосом продиктовал адрес… и упал прямо около телефона, в новом приступе кашля, а через секунду пришло спасительное беспамятство…
* * *
Машина скорой помощи неслась по безлюдным улицам. За окнами проносились деревья, дома, бесчисленные магазинчики, неоновые вывески… Этим великолепием ночного города можно было бы наслаждаться на досуге… Но только не сейчас. Сейчас двум санитарам, предстояла более сложная задача, чем лицезрение достижений цивилизации. Они должны не дать человеку умереть и успеть доставить его в больницу.
— Мы везем больного с инфарктом. Эндрю Лейзер, шестидесяти двух лет, — поспешно проговорила в рацию Мишель, одновременно резко крутанув руль, — время прибытия двенадцать ноль — ноль.
Из рации раздался треск, а потом невозмутимый голос диспетчера.
— Вас поняла, группа реанимации готова.
Девушка опустила рацию и, напряженно вглядываясь в темную гладь асфальта, спросила через плечо:
— Леонард, ну как он?
Молодой санитар с небольшими залысинами на голове, на секунду оторвался от пациента и бросил:
— Одной ногой в могиле.
Мишель прибавила газу и тут услышала, как равномерное попискивание кардиографа сменилось одни протяжным звуком.
Остановка сердца. Она вдавила газ, в два раза превышая скорость.
Девушка молниеносно оглянулась и краем глаза успела заметить, как напарник что-то колет больному. В ту же секунду появился пульс.
Она облегченно выдохнула.
— Что ты сделал?
— Функцию плевральной полости. У него напряженный пневматорикс, отсюда сердечная недостаточность. Это не инфаркт. Он умирает от рака. Одно легкое поражено.
Мишель пораженно обернулась. Она и раньше удивлялась поразительной способности Леонарда распознавать болезни, но этот случай просто потряс ее.
— Супер… как ты узнал, Леонард?
Послышался короткий отрывистый гудок. Прежде чем последовал удар, Мишель еще успела заметить красный свет светофора и небольшой грузовичок, который выехал на полной скорости из-за угла.
* * *
Постепенно тьма стала рассеиваться, и перед глазами возник тусклый луч света. Медленно, но верно, он расширялся и превратился в неоновую вывеску. Какую именно Мишель не могла разобрать — перед глазами все плыло.
Несколько секунд она судорожно пыталась вспомнить, что произошло. Красный свет… машина… удар… удар, но не в кабину… удар в салон Скорой… там был пациент и…
— Леонард, — простонала она, с трудом шевеля губами.
Никто не ответил.
Девушка пошевелила пальцами. Вроде бы слушаются. Медленно приподняв руку, она дотронулась до ссадины, красовавшейся на лбу.
Руки тоже целы. Нужно скорее выбраться отсюда. Возможно, Леонарду нужна ее помощь…
Мишель нетвердо ступила на мокрый асфальт. Чуть было не поскользнувшись, она ухватилась за дверцу кабины и тут же твердо стала на ноги.
Глубоко вдохнув, она заглянула в покореженный салон Скорой помощи. Перевернутые приборы, медицинский чемоданчик, содержимое которого чудо осталось внутри только благодаря крепкому замочку, носилки, а среди этого хаоса на полу, лицом вниз, распластался Эндрю Лейзер. Леонарда здесь не было.
По лицу Мишель скользнула облегченная улыбка. Возможно, он успел выпрыгнуть… Да! Даже задние двери открыты… Наверняка он выпрыгнул или…
Мишель похолодела от этой мысли. … или его выбросило…
Ноги налились свинцом и отказывались слушаться, но девушка, превозмогая боль, обошла машину. И тут из ее груди вырвался тяжелый хрип:
— Боже мой, Леонард.
Да, она нашла своего напарника. Он лежал ничком, слегка примяв траву. Его руки распластались по земле, ноги застыли в неестественной позе, кругом была кровь.
Но Мишель не бросилась оказывать ему первую помощь, потому что знала, что она здесь не поможет. Человек не может жить без головы… А голова Леонарда в данный момент покоилась в метре от тела. Его собственного тела.
Мишель закричала.
