принял душ, пока она дремала еще два раза. Потом я пощекотал ее, чтобы заставить двигаться. Пока она принимала душ, я сварил кофе - всегда что-то хорошее, обычно колумбийский или кенийский. Мы никогда не были большими любителями завтракать, поэтому мы сидели в гостиной, смотрели новости и пили кофе. Мы не говорили много. И никогда не говорили. Ни один из нас не был тем, кого можно назвать утренними людьми, и разговоры были не на первом месте в нашем списке, пока кофеин не начнет действовать. Потом Гектор подъехал к дому и посигналил. Я быстро поцеловал Терри в губы, сказал ей, что люблю ее, и поспешил к двери. Она сказала мне, что любит меня и что моя очередь готовить ужин, когда я приду домой. Через несколько минут она тоже приступала к работе. К счастью для Терри, она работала из нашего дома.
Типичное пригородное утро, и у меня был шанс сказать ей, что я люблю ее. Но я не сказал этого по-настоящему. Я произнес эти слова, и, конечно же, я имел их в виду, но это были только слова, которые я произнес, как и поцелуй, и кофе, и кнопка "дремать" на будильнике. Это был ритуал. Мне нужно было сказать ей от всего сердца, сказать больше, чем просто "Я люблю тебя". Мне нужно было обнять ее и убедиться, что она меня понимает; что она знает, что я действительно имею это в виду, а не просто выполняю просьбу. Мне нужно было, чтобы она знала, что со мной все в порядке. Нужно было знать, что она в порядке.
- Стив? - Чарли прервал мои мысли. - Что насчет тела Гектора? Правильно ли мы поступаем, оставляя его вот так?
Я повернулся.
- Слушайте, если вы, ребята, хотите вернуться, я понимаю. Но я должен вернуться домой к Терри.
Я продолжил идти. Через мгновение они последовали за мной. Мы достигли эстакады на Торнтон Милл Роуд к восьми часам вечера, и тогда ситуация стала ухудшаться. Автострада пересекала ручей Вестерн-Ран. К тому времени наступила темнота, и все погрузилось в тень. Когда мы пробирались по мосту, я слышал журчание ручья под нами, но не мог его увидеть. Звук был жутким. Призрачный, как будто ручей тоже исчез, и его дух преследует это место. Движение снова было перекрыто. Перед эстакадой лежала на боку автоцистерна. Те, у кого были полноприводные машины и мотоциклы объезжали еe, поднимаясь над насыпью и выезжая на дорогу выше. Другие припарковали свои машины и толпились вокруг, обмениваясь сплетнями и светскими разговорами. Я заметил, что никто не приближался к разбитой цистерне, и когда я увидел маркировку "HazMat" на ее боку и темные пятна от вылившейся на дорогу жидкости, я понял почему.
В стороне от обломков кто-то развел костер в ржавой пятидесятипятилитровой бочке, и несколько человек собрались вокруг него, греясь у огня. Многие из них смотрели вверх, и когда мы подошли ближе, мы сделали то же самое.
С эстакады свисал человек, веревка на его шее медленно извивалась под ночным ветерком. К его груди был прикреплен кусок картона, на котором черным магическим маркером большими печатными буквами было написано слово "развратитель малолетних". В мерцающем свете костра его лицо выглядело странно. Странные тени плясали по его коже. Его кишечник отпустило, и дерьмо скатилось по его ногам и разбрызгалось по тротуару под ним. Толпа тоже держалась от этого на расстоянии.
Чарли издал звук, как будто кто-то ударил его в живот. Он повернул голову, и его вырвало на дорогу. Фрэнк сказал:
- Что, блядь, здесь произошло?
Мы осторожно подошли к группе, собравшейся вокруг костра. Они смотрели на нас подозрительно. Один из них, пожилой испаноязычный мужчина с серебряной бородой, кивнул.
- Как дела?
- Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, - сказал Фрэнк. - Мы пешком из Тимониума. Народ, можно мы отдохнем здесь минутку?
- Присоединяйтесь.
Мужчина отошел в сторону, и остальные последовали его примеру, освободив место для нас. Казалось, они немного расслабились. Это был странный набор: деловые костюмы и синие джинсы, шелк и джинсовая ткань, золотые украшения и грязная фланель.
- Я - Тони, - сказал парень с серебряной бородой. - Я ехал на работу, когда это случилось. Думаю, мне придется взять больничный. Я работаю по ночам на заводе "МакКормик".
Я представил Чарли, Фрэнка и себя. Обменялись кивками, но никто не пожал руки и не обменялся визитками. Тони изучал нас.
- Вы, ребята, проделали весь путь пешком из Тимониума?
- Да, - я кивнул. - Там движение застопорилось.
- Здесь тоже движение не слишком быстрое, - заметила чернокожая женщина средних лет. - Только не с этим перевернутым грузовиком, перегородившим дорогу.
- Да, - сказал Фрэнк, - но, по крайней мере, здесь все еще движется. Полноприводные машины и мотоциклы проезжают. Там, внизу, единственное, что движется - это ветер.
- Много аварий? - спросил Тони.
Я грел руки над открытым пламенем.
- Да, куча аварий и много людей раненых или мертвых. А здесь?
- Здесь тоже. Много погибших и еще больше пропавших без вести.
- Они знают, что это вызвало? - Фрэнк потер затылок. - До сих пор мы слышали все: от террористов до инопланетян. Кто-то даже сказал, что это был какой-то галлюциноген, распыленный в воздухе с помощью пылесборника или чего-то в этом роде. Химические тропы, сказал парень. Хотя я в этом не разбираюсь.
Тони посмотрел на луну. Я заметил, что его глаза избегали висящего человека.
- Ходят всякие слухи и домыслы, - сказал он, - но реальных новостей нет. Некоторое время у нас были включены автомобильные радиоприемники, но никто из нас не хотел сажать аккумуляторы или лишаться бензина. Насколько мы слышали, никто не знает причины. Единственное, что мы знаем наверняка, это то, что все слышали трубный звук.
- Мы тоже, - подтвердил я.
Чернокожая женщина рассмеялась, но юмора в этом не было.
- Его слышали по всему миру. Торонто, Лос-Анджелес, Париж, Пекин - и как только это произошло, миллионы людей исчезли в одно мгновение.
Фрэнк отошел от огня и вытер лоб.
- Что правительство делает по этому поводу?
Тони фыркнул.
- Прямо сейчас? Ничего.
- Но они должны что-то сделать, - сказал Фрэнк. - Министерство внутренней безопасности и FEMA - вот
