посмотри, ты же не будешь отрицать, что она улыбается?!
— Её утром привезли уже такой. Это вроде мышечной атрофии при полном их расслаблении. Сто раз такое видел. Давай, давай старина, на выход! Мы сейчас с тобой кофейку выпьем. Не здесь, в дежурном покое, — выволакивая его на улицу, успокаивал армейский дружок. Заслонив огромным телом дверь в морг, словно Матросов амбразуру вражеского дзота, он сказал уже спокойно, настороженно поглядывая на Андрея:
— Эк брат, как тебя крутануло. Не думал, что ты на такое способен.
— Ты что всерьёз думал, что я собрался трахнуть старуху? — раздуваясь от возмущения, спросил Шамко и товарищ ответил, не отводя глаз:
— Да кто его знает. Жены у тебя нет, постоянной женщины тоже. Сюда всякие личности приходят, в том числе и с сексуальными отклонениями. Я, конечно, знал про это, даже в какой-то мере способствовал, но от тебя этого точно не ожидал. Всё-таки ты мой друг, мы с тобой почти, что с первого класса вместе.
— Ты что брал с извращенцев деньги?
— Не за секс с трупаками конечно. Приходят иногда, какие-то чокнутые, из разряда тех, что по ночам на кладбищах гуляет. Но те в основном сами себя фотографируют, на фоне открытых стеллажей, а в них ноги с бирками. Мол, глядите какие мы безбашенные.
— Ладно, мне уже лучше. Забудь, что я там наговорил. Кстати что там про кофе? — вполне обычно произнёс Андрей и когда товарищ, купившийся на его уловку отошёл от двери, направляясь к приёмному покою, он рванулся к моргу. Но гигант, едва не упав на подтаявшем снеге, успел схватить его в последний момент за рукав и Шамко завис, едва касаясь пальцами вожделенной двери.
— Да, всё гораздо хуже, чем я думал, — ворчал санитар, таща упиравшегося товарища к входу в больницу.
— Да ладно, ладно всё! — воскликнул Шамко, пытаясь вырваться. — Отпусти, люди же смотрят.
— Всё уже было, — тяжело дыша, проворчал Васька, вталкивая его в больничный вестибюль, крикнув что-то сонно смотревшей на телефоне дежурной сестре в регистратуре, не став вдаваться в подробности: — Аня, приготовь успокоительное, у меня с приятелем беда случилась, на всех бросается!
— Так может полицию вызвать?!
— Не надо полицию, мне уже лучше. Да отпусти ты меня! — возмутился Андрей, входя под присмотром приятеля в фойе больницы.
— Он тихий обычно. Мы с ним вместе в армии служили, потом я долго жил у него, никогда ничего такого не было. Просто дай успокоительного.
— Не нужно успокоительного. Мне наоборот нужно три дня без сна продержаться, хотя бы ещё две ночи. Я потом тебе всё объясню, просто поверь! — пытаясь убедить товарища, произнёс Андрей и тот не став спорить крикнул медсестре:
— Ань, отбой с успокоительным!
— Сами не знают, чего хотят. Странные какие-то, — неодобрительно глядя на них сквозь стекло проворчала женщина, убирая таблетки, ампулу и шприц.
— Так что там с кофе? — спросил Андрей, глядя как за дорогой, из-за поворота зазывая гостей, мелькает разноцветными огнями реклама ночного клуба «Фламинго».
— Вон аппарат, видишь? И мне возьми, двойное Латте со сливками. И сахара не жалей!
— Ну что ты сейчас, куда? — спросил Василий, попивая ароматный напиток на ступенях больницы. Изредка выходящие и входящие внутрь врачи и медсёстры здоровались со здоровяком, и Андрей кивал тоже, на всякий случай. — Домой?
— Не. Пойду во «Фламинго». Хотел в кино завалиться на ночной сеанс, но боюсь, меня там вырубит. Ладно, бывай и ты это, зла на меня не держи, — протягивая на прощанье руку, утонувшую в огромной ладони санитара, сказал Шамко.
— Проехали. Расскажи мне, когда всё закончится и вот ещё что. У меня приятель здесь невропатологом работает. Зайди когда надумаешь, пусть он тебя посмотрит — конфиденциальность гарантирована. Нервишки у тебя, брат, ни к чёрту.
— Я подумаю, — просто чтобы не обидеть товарища пообещал Андрей и, развернувшись, пошёл к манящему огнями заведению. Дорогу ему преградила влетающая во двор ревущая сиреной «Скорая», мужчина попятился назад, вдруг поскользнувшись на обледенелом асфальте. На половину полная луна, до этого наползавшая на небо где-то над его головой вдруг совершала странный кульбит, оказавший прямо перед лицом, а фонари, словно склонившись над ним врачами во время операции, внезапно заглянули ему в глаза. Потом свет потух, словно кто-то дёрнул вниз рубильник и следующее что он услышал, приходя в себя было…
***
— Добрейшего всем утречка пятницы тринадцатого! Надеюсь, не смотря на мрачную нумерологию этот день, принесёт лишь позитивные эмоции в канун Старого Нового года! А с вами на волнах радио «Максималист» по-прежнему я, ди-джей Глеб Новосельцев. Классное утреннее настроение и классная музыка на волнах нашего самого лучшего в мире радио. Только одному мне кажутся эти первые две недели года, какими-то странными? Словно Алиса в зазеркалье мы проживаем их повторно. Это время мистики, сбывающихся предсказаний и надежд, — дослушав до конца Новосельцева и поняв, что всё это снова реально происходит с ним, и он опять во временной ловушке пятницы тринадцатого Андрей вскочил с постели и бросился на кухню, словно надеясь спастись от ненавистного преследующего его голоса.
Календарь висел на месте, погрозив ему кулаком, мужчина стал выгребать на пол содержимое кухонного стола, пока не нашёл моток бельевой верёвки. Отрезав мелко дрожащими пальцами с метр, он вернулся в комнату, сорвав с потолка жалобно заискрившую люстру. Свет в квартире пропал, но жильцу казалось, не было до этого дела. Люстра была закреплена на вставленной в дыру в потолке арматуре, сняв осветитель он, сделав петлю, привязал на её место верёвку и, одев на шею, забрался на табурет. Всё было готово, что бы покончить с этим безумием, вырваться из мёртвой хватки старухи, что силой своего чёрного колдовства заточила его в пятнице тринадцатого. Видимо с его помощью ведьма пыталась избежать отправки в Ад, надеясь остаться навсегда в дне своей смерти. Он будет жить в нём вечно, вместе со старухой, что незримо станет приглядывать за ним, питаясь энергией отнятых жизней, к которым, так или иначе, будет причастен Андрей, став незримым для остальных мостом между ней и внешним миром.
Рано или поздно он перестанет сопротивляться, сделается послушным орудием в её руках. И если сам и не будет ради неё проливать кровь, начнёт подталкивать к этому других, появляясь в том или ином месте.
— Этому не бывать! Я тебе не какая-то там марионетка! — воинственно взвизгнул Андрей, ощущая, как нервно бьётся на шее сдавленная верёвкой вена, а потом оттолкнул табурет. Петля затянулась, едва не задушив его, но потом эластичный шнур начал растягиваться, удавка больше не двигалась, остановившись на узле
