Вы спросите: с чего я взял, что дядя Отто убил его? Просто потому, что он был в тот день с Маккатчеоном? Нет. Из-за грузовика, того самого «крессвелла»! Когда навязчивая идея стала одолевать его, он переехал в тот маленький домик на отшибе, откуда был виден грузовик. И это несмотря на то, что вплоть до самых последних дней смертельно боялся злополучного грузовика.
Думаю, в тот день дядя Отто заманил Маккатчеона в поле, где стоял грузовик, под предлогом разговора о новом доме. Джордж Маккатчеон был всегда рад побеседовать о доме и о том, как славно заживет в нем, удалившись на покой. Компаньонам сделала очень выгодное предложение одна крупная фирма – называть ее не буду, но уверяю: она вам прекрасно знакома, – и Маккатчеон склонялся к мысли, что им следует принять предложение. А дядя Отто – нет. С самой весны между ними шла из-за этого скрытая глухая борьба. Думаю, что именно по этой причине дядя решил избавиться от компаньона.
И еще, мне кажется, дядя подготовился заранее и сделал две вещи: во-первых, привел в негодность блоки, удерживающие грузовик, и, во-вторых, положил что-то на землю перед передними колесами грузовика. Некий предмет, нечто такое, что могло броситься Маккатчеону в глаза.
Но что же это было? Не знаю. Что-нибудь яркое и блестящее. Алмаз? Кусок битого стекла, похожий на алмаз?.. Не важно. Но он сверкает и переливается на солнце, и Маккатчеон наверняка заметит его. А если нет, дядя Отто сам обратит его внимание. «Что это?» – воскликнет он и ткнет пальцем. «Не знаю», – ответит Маккатчеон и кинется посмотреть.
Итак, Маккатчеон падает на колени перед грузовиком – точь-в-точь как грязный араб, молящийся своему Аллаху, – и пытается выудить этот предмет из земли. А дядя Отто обходит тем временем грузовик. Одного сильного толчка достаточно, чтобы машина, сорвавшись с блоков, превратила Маккатчеона в лепешку. Раздавила, как тыкву.
Полагаю, в нем был слишком силен разбойничий дух, чтобы скончаться смиренно и тихо. Так и вижу, как он лежит, придавленный к земле оскаленным рылом «крессвелла», кровь потоком хлещет из носа, рта и ушей, лицо белое, словно бумага, глаза темные и расширенные и умоляют о помощи. Скорее, скорее, помоги же мне!.. Сначала молят, затем заклинают… а потом проклинают моего дядю. Обещают расправиться с ним, прикончить, убить… Дядя же стоит, сунув руки в карманы, смотрит и ждет, когда все это кончится.
А вскоре после гибели Маккатчеона дядя Отто стал совершать поступки, которые завсегдатаи парикмахерской поначалу называли необычными, затем чудными, а потом «чертовски странными». Поступки, в конечном счете способствовавшие появлению уж совсем оскорбительного выражения в его адрес – «сбесился, точно сортирная крыса». Впрочем, невзирая на все разнообразие оценок его поведения, люди сходились в одном: все эти странности возникли у дяди сразу же после смерти Джорджа Маккатчеона.
В 1965 году дядя Отто выстроил себе маленький домик с окном, смотревшим на поле и грузовик. По городу ходило немало слухов о том, что за чушь затеял старый Отто Шенк, поселившийся у самой дороги возле Тринити-Хилла. Но всеобщее изумление вызвало известие о том, что к концу строительства дядя Отто попросил Чаки Барджера выкрасить дом густой ярко-красной краской и объявил, что это его дар городу – новая школа. И что она должна носить имя его погибшего компаньона.
Члены городской управы Касл-Рока были потрясены до глубины души. И все остальные тоже. Ведь почти каждый житель Касл-Рока некогда ходил в такую же маленькую школу (или утверждал, что ходил, не вижу принципиальной разницы). Но к 1965 году таких маленьких однокомнатных школ в городке уже не осталось. Последняя, под названием «Касл-Ридж», закрылась год назад. Теперь она перешла в частное владение и претенциозно именовалась «Виллой Стива», о чем свидетельствовала надпись на фанерном щите у поворота на шоссе № 117. К тому времени в городке построили две новые школы. Одну – из шлакоблоков и стекла – для начальных классов. Располагалась она на дальнем конце пустыря. Вторая – высокое прекрасное здание на Карлин-стрит – предназначалась для старших и средних классов. В результате сделавший столь странное заявление дядя Отто в мгновение ока превратился из человека со странностями в «чертовски странного» парня.
Члены городской управы послали ему письмо (ни один из них не осмелился явиться лично), в котором выражали самую искреннюю благодарность, а также надежду, что дядюшка Отто и впредь не забудет о нуждах городка. Однако от домика отказались – на том основании, что в плане образования нужды детишек местными властями обеспечены полностью. Дядя Отто впал в неизбывную ярость.
– «Не забудет о городе и впредь» – как же, как же, дожидайтесь! – кричал он моему отцу. Уж он-то их не забудет, можете быть спокойны! Но только в совершенно обратном смысле. Он не вчера со стога сена свалился. Он способен отличить ястреба от кукушки! И если они хотят проверить, кто кого переплюнет, будьте уверены: он, дядюшка Отто, выдаст им такую струю, что и самому вонючему хорьку не снилось. Хорьку, который только что выхлестал целый бочонок пива.
– Ну и что теперь? – спросил отец.
Они сидели у нас на кухне. Мать забрала шитье и поднялась наверх. Она недолюбливала дядюшку Отто, говорила, что от него дурно пахнет, как от человека, который моется не чаще раза в месяц. «А еще богач», – добавляла она, презрительно морща носик. Думаю, насчет запаха мать была права, но еще, мне кажется, она просто его боялась. Ведь к 1965 году дядя Отто не только выглядел, но и вел себя чертовски странно. Расхаживал по городу в зеленых рабочих штанах на подтяжках, байковой рубашке и огромных желтых калошах. И как-то очень странно выпучивал глаза, когда говорил.
– Что? – переспросил он отца.
– Что будешь делать теперь с этим домишкой?
– Жить в нем, сучьем отродье, что ж еще! – рявкнул в ответ дядя Отто.
Именно так он и поступил.
Последние прожитые им годы не были отмечены сколько-нибудь значительными событиями. Он страдал того рода безумием, о котором пишут в дешевых бульварных газетенках: «Миллионер умирает от недоедания в своем роскошном особняке», «Старуха-нищенка оказалась богачкой, о чем свидетельствуют ее банковские счета», «Забытый всеми финансовый магнат умирает в полном одиночестве».
Он переехал в свой маленький красный домик – за годы краска поблекла и выгорела и превратилась в грязно-розовую – на следующей же неделе. Никто, по словам отца, не мог отговорить дядю Отто от этого шага. Год спустя он продал свою компанию. А я-то думал, что он убил человека с целью сохранить ее. Странности его множились, однако деловое чутье никогда не подводило, и сделку при продаже он заключил очень выгодную. Потрясающе выгодную, так, пожалуй, будет точнее.
