1. ГОРОДОК МОНРО
Билл едва узнал свои родные места.
Он долго в изумлении озирался, когда въехал в Монро на старом «мерседесе» Глэкена. В восточной части появились новые многоквартирные дома, новые трамвайные маршруты, а зданиям на старой Мэйн-стрит сделали фасады из бруса под Девятнадцатый век.
— Все это ужасно, — сказал он громко.
Раскинувшийся в соседнем кресле Глэкен выпрямился и огляделся.
— Уличное движение? Вроде бы ничего страшного.
— Да не уличное движение, а сам город, то, что они с ним сделали.
— Я слышал, сейчас многие города стараются привлечь туристов.
— Но это место, где я вырос. Моя родина. А сейчас оно выглядит, будто павильон, стилизованный под старый китобойный поселок где-нибудь в парке с аттракционами.
— Никогда не видел таких китобойных поселков.
Билл бросил взгляд на Глэкена:
— Вы, кажется, должны в этом разбираться, не так ли?
Глэкен промолчал.
Билл вел машину, укоризненно качая головой. Происшедшие перемены его просто ужасали. Хорошо еще, что не тронули старое здание муниципалитета, а к белому шпилю пресвитерианской церкви не привязали аэростаты.
Он с облегчением заметил, что гавань для прогулочных судов Кросби сохранилась, так же как и Мэмисон. Что-то от старого города все-таки осталось, и он больше не чувствовал себя совершенно потерянным.
Но он ехал сюда, чтобы снова ощутить хоть каплю тепла, почувствовать близость родного дома. Однако ничего этого в Монро не нашел.
И все-таки это лучше, чем сидеть сложа руки и ждать, пока тебя одолеет закипающая в душе тревога. Стоило ему услышать о запоздавшем восходе солнца, как его охватил страх, и он не в силах был побороть его.
— Никак не пойму, зачем я вам нужен. Разве что в качестве водителя? — сказал Билл.
Он чувствовал себя неуютно в сутане с наглухо застегнутым воротником. Хотя одежда была прекрасно подобрана, она подходила ему лишь по размеру. Ведь он не считал себя больше священником — ни умом, ни сердцем.
— Уже одно ваше присутствие мне помогает.
— Но вы собираетесь вести разные разговоры, а я что буду при этом делать? Молчать, как дурак?
— Можете говорить все, что считаете нужным.
— Большое спасибо. Но я рта не раскрою, потому что не в курсе дела. Вы чересчур скрытны, Глэкен. Поймите же, я заслуживаю доверия и готов вам помочь.
Глэкен вздохнул:
— Конечно, вы правы. Я и не собирался держать вас в неведении. Просто привык хранить тайны. — Глэкен осекся.
— Так что же?
— Мы приехали в Монро в поисках Дат-тай-вао.
Билл хмыкнул:
— Ну, спасибо за разъяснение. Теперь мне все понятно.
— Это вьетнамское слово. На самом деле Дат-тай-вао — лишь условное название. Речь идет о силовом поле, которое так долго обитало в Юго-Восточной Азии, что вполне естественно называть теперь его тем именем, которым аборигены нарекли его столетия назад.
— Дат-тай-вао. — Билл с трудом выговорил незнакомые чужие слова. — А что это означает?
— В простейшем переводе это означает что-то вроде «дотронуться рукой». До наших дней дошла старая вьетнамская песенка, в которой говорится об этом:
Оно ищет, но его искать бесполезно.
Оно находит, но его никто не сможет найти.
Оно вселяется в кого-то, кто потом одним
прикосновением
снимает боль и изгоняет болезни.
Но это обоюдоострое лезвие,
никогда не меняющее своей сути.
Если ты дорожишь своей жизнью,
не вставай у него на пути.
Обращайся с ним с удвоенной осторожностью —
оно поддерживает равновесие,
которое может быть нарушено.
— Это одновременно восхваление и предупреждение. Дважды в день тот, кто подчинил себе Дат-тай-вао или сам подчинился ему — как вам будет угодно, — может в течение часа врачевать раны, снимать раковую опухоль, в общем, лечить прикосновением руки.
Еще недавно Билл посмеялся бы, услышав такое, но сейчас он молча слушал. Он вообще теперь ни над чем не смеялся.
— Дат-тай-вао появилось в Монро в прошлом году и материализовалось в местном враче Алане Балмере.
— Припоминаю такое имя. Он, кажется, работал одно время с доктором Альбертсом?
— Возможно. Но сейчас он сам по себе. И не занимается обычной практикой с тех пор, как Дат-тай-вао наделило его способностью излечивать прикосновением руки.
— Да, это он. Прошлым летом только и было разговоров, что о нем. Намекали, что он шарлатан.
— Он не шарлатан и никогда им не был. Он лечит просто отлично. А сейчас живет с Сильвией Нэш и ее приемным сыном.
— Вы, кажется, говорили, на Прибрежном шоссе?
— Да. Прибрежное шоссе, дом 297, — кивнул Глэкен.
— Район не из дешевых.
Особняк Хенли тоже находился на Прибрежном шоссе, и Билл на миг содрогнулся, вспомнив, какие ужасы пришлось ему пережить здесь в 1968 году.
— Эти владения называются Тоад-Холл, — сказал Глэкен.
— Никогда не слышал такого названия. Наверное, недавно придумали.
Но стоило ему приблизиться к Тоад-Холлу, как он сразу его узнал. Только медная табличка на кирпичных воротах была новой. Это место на Северном побережье считалось одним из самых роскошных и принадлежало старому Боргу. Три акра земли, окруженные каменной стеной и густо растущими соснами. Сам особняк стоял в глубине, ближе к воде, сооружение со множеством шпилей, обрамленное плакучими ивами. Мысль о том, что владения старого Борга кто-то переименовал, претила ему, но, прислушиваясь к легкому шуму бриза, похожему на шепот, и глядя на раскачивающиеся на ветру плакучие ивы, он подумал, что, пожалуй, новое название подобрано удачно.
Они с Глэкеном подошли к входной двери.
— Сейчас в доме живут четверо, — сказал ему старик на ходу. — Миссис Нэш, доктор Балмер, дворецкий-вьетнамец по имени Ба и Джеффи — приемный сын миссис Нэш.
— Вы вчера говорили, что мы ищем мальчика. Вы его имели в виду?
Глэкен кивнул:
— Да. Его маме наверняка не понравится то, что я ей скажу.
— Почему? Он что, обладает тем?..
Дверь открылась, как только они поднялись на крыльцо. Некто огромного роста восточной наружности загородил весь дверной проем. Видимо, это был Ба. Его скуластое лицо казалось непроницаемым, но в глазах угадывалась настороженность. Взгляд метался между Биллом и Глэкеном, останавливаясь на каждой детали, соизмеряя, оценивая, классифицируя. Билл знал только одного человека с таким взглядом — Глэкена.
