Никаких похитителей мяса. Положила ожерелье возле еды. Принюхалась. Гадость, бррр! Старое мясо. Мертвая добыча. Давно остывшая кровь. Кончик хвоста дернулся в предвкушении охоты. Захотелось отведать горячей крови. Но в животе заурчало. Всегда так после превращения. Голод. Она оставила это в качестве подношения.
Я принялась за еду. Длинные клыки разрывали мертвое мясо. Желудок наполнился. Холодная еда не притупила желания охотиться. Напоследок слизнула кровь с усов и морды. Ошейник и мешок мешали, но... это важно, это ее вещи.
Воспоминания, которые она заложила под кожу, начали подниматься. А-а-а! Охота! За одним из них. Втянула ночной воздух. Нежные мембраны ноздрей затрепетали, расширяясь и опадая. Много новых запахов. Некоторые ценные, а некоторые нет. Бесполезные: аромат цветов поблизости, свежевскопанная земля, съежившаяся среди камней мышь, небольшая змейка на кирпиче. Важные: рыба, резкая и кислая. Старая, застоявшаяся вода, заполненная крохотными живыми существами. Дома, много домов. Старинное дерево и кирпич. Мотоцикл, на котором она ездит. Она, Джейн.
Направилась к нему, напрягая длинные эластичные мышцы. Омерзительная вонь бензина, резины, металла, воска и послабее — свежей краски. Волшебное пощипывание в усах. Хороший мотоцикл. Он стоял сейчас бесшумный и недвижимый, его рычащее сердце молчало. Я одобряла его и ее, когда она сидела, обдуваемая ветром, и вдыхала в себя окружающий мир. Большая скорость. Слишком быстро, чтобы преследователи смогли догнать. Ей принадлежала любая территория, все зависело только от ее желания. Джейн охотилась с размахом.
Я ступала осторожно, несмотря на то что новое логово окружала стена, да и людей здесь не было. Тихонько обошла сад, прокралась по нижней террасе. Попила воды, бегущей из каменной фигуры, вырезанной человеческой рукой. Хорошее место. В одобрение я приглушенно фыркнула.
«Охотиться!» — снова пришла от нее команда. Длинная шерсть на лопатках поднялась в предвкушении. Принюхалась. Ветер принес запах еды. Человеческой, мертвой, приготовленной. Человеческой мочи. Собаки. Домашней кошки. Я фыркнула, осуждая идею подчинения. Даже она не владела мной.
Ароматы логова улеглись в обонятельной памяти. Потеряли остроту. Я понюхала придавленные тряпицы. Втянула в себя запах. Кровь. Страх. Люди — точнее, три человека. Были живы, когда пролилась кровь. Одна женщина, как раз в период овуляции, готовая зачать.
Один мужчина, старый, морщинистый. Скорее всего, жесткий и жилистый. Необычный запах кожи.
«Меланин, — прошептала Джейн. — Он был черным».
Последний оказался мужчиной без меланина, молодым и здоровым. И женщина, и мужчины пахли страхом.
А под всем этим... лежал запах упыря. Втянула его в себя, впитав поверхностью языка, нёбом. Разделила и разобрала на составляющие. Старый. Очень старый. Злой. Безумный. Многочисленные запахи слоями, которые обозначают разные части выродка.
«Сложный запах, — подумала Джейн. — Словно перемешивалось и комбинировалось множество компонентов. Как странно! А это что такое?» Появился образ: Джейн морщит свой слабый, бесполезный человеческий нос.
«Запах безумия, — передала я ей мысленный ответ. — сильный запах распада, гниения». А-а-а! Я вспомнила. Пожиратель печени. Многие годы не нюхала я пожирателя печени. Почувствовала ее изумление. Оттолкнула прочь от себя. Всосала запах, раскрыв пасть и втягивая воздух сквозь заполненные жидкостью нёбные складки. Вывалила язык. Губы оттянула назад. Я пробовала его на вкус и на запах.
Отправила пробу запаха пожирателя печени в запасники памяти. Назвала его «сумасшедший».
«Сложный, — подумала она, Джейн. — Многосоставный запах. Изобилие индивидуальных молекул, феромонов и различных элементов составляют его композицию. Я никогда не вдыхала ничего подобного».
Да, много всего. Много оттенков для одного ненормального. Одним прыжком взлетела на валуны. Маленькая гора. Ничего общего с моей территорией — ни вздымающихся холмов, ни глубоких расселин. Легко охотиться здесь, на равнинной земле. Не требуется особых талантов. Подергиванием хвоста выразила презрение к равнинам без высоких деревьев и бурных потоков.
Подобралась. Прыгнула на стену. Выпрямилась, выстроив все четыре лапы в одну линию. Пригнулась, превратившись в мишень поменьше. Вон там. Пахнет вампиром. Легкая добыча. Всего в нескольких метрах.
«Нет», — прозвучал ее голос.
Снова вобрала в себя ночной воздух. Запах шел не тот. Этот принадлежал женщине. «Все равно убить?»
«Нет. Охоться на выродка», — прошептала ее человеческая память.
Спрыгнула на землю, подергивая хвостом. Я рвалась вперед. Мне нравилось охотиться. Я любила вызов. Опасность. Я направилась сквозь тени соседского двора на улицу. Запаха собак нет. Хорошее местечко для прогулки. Я уселась под огромными листьями какого-то низкорослого растения и принялась наблюдать. Изучать. Принюхиваться.
Я увидела его. Он сидел на крыльце, спрятавшись в тени, и смотрел на дом. Он следил за новым логовом. Парень, который ей понравился, с мотоциклом. Он не охотился. Сидел лениво, выдавая свое укрытие. Вдыхал дым. Пахло как будто пометом, он словно метил территорию. Хватит силы защитить ее? Может, хочет спариваться? Если сможет ее поймать. Если сможет перехитрить ее. Вряд ли. Она сильна. Пантера сделала ее такой. Давным-давно.
Почувствовала ее изумление. Не стала обращать на него внимания. И на нее. Подумала. Мягкий вдох, мелодичная вибрация горловых тканей. Время спаривания для нее уже давно прошло. Если сможет ее поймать. Весело.
Двинулась сквозь тени в ночь. Людей и домашних животных не слышно. Залаяли глупые собачонки. Мохнатые существа, пахнущие человеческими духами, мертвой едой, гнилыми зубами. Учуяли меня. Учуяли Пантеру. Все затихли. Скукожились, опустили хвосты. Удрали. Я охотилась, мягко ступая сквозь темноту, свирепая и лоснящаяся. Ночь окончательно опустилась на город. Люди так и не увидели.
Французский квартал, территория, на которой она хотела охотиться, был небольшим. Квадраты из улиц. Дома рядом друг с другом, впритык. Жертва не сможет уйти. Потаенные садики. Выхлопные газы. Алкоголь, свежий и сладкий, старый и кислый. Гудрон на дорогах. Вонючий человеческий мир.
Музыка отовсюду, громкая, беспорядочная. Трубы, барабаны, барабаны. Словно звук сердца, которое колотится от страха, ожидая, что его сейчас съедят. Запах денег и наркотиков. Вонь от секса без спаривания. Одинокого секса. Множество человеческих самок, стоящих на высоких шпильках. Легкая добыча. Хранилища заполнены краской и полотном, камнем и металлом. Много еды и запах сна. «Рестораны и отели», — подумала она внутри меня. Запахи ее мира.
