Но что, если он заблуждается?
Не насчет Туманного Дьявола или всего, что с ним связано, а насчет самой природы этого места? Что если все это — игровая площадка какого-то тайного, безумного разума? Чего-то, что наблюдает и изучает, но не показывается. Как телезритель, следящий за игрой актеров на экране. Что если все это — некое великое развлечение для чуждой, всемогущей сущности, стоящей настолько высоко над человеком, что она справедливо могла бы называться богом. Несмотря на безумие этих мыслей, Джордж не прогнал их от себя. Но если в них была хотя бы доля правды, все эти образы, возможно, проецировались ему в мозг кем-то способным на это. Джорджу вспомнился один из эпизодов старого сериала «За гранью возможного», где экипаж сбитого бомбардировщика очутился в каком-то странном море… которое впоследствии оказалось каплей воды под гигантским инопланетным микроскопом.
— Джордж, — произнес Гослинг. — Ты почему перестал грести?
— Да всякое дерьмо лезет в голову, — ответил он.
На что Гослинг просто сказал:
— Завязывай, ради бога. Хватай весло и налегай.
Против такой логики не попрешь.
Джордж снова принялся грести.
— Господи, — воскликнул Гослинг, — только взгляните на этот чертов туман.
Стоявший в шлюпке Маркс походил в густой мгле на привидение.
— Срань господня, — проворчал он. — Не видно ни хрена.
Туман подступил, причем подступил вплотную. Раньше он лишь намекал на свое приближение, а теперь подошел так близко, как тогда, на «Маре Кордэй», когда он впервые заключил их в свои жадные, жуткие объятья. И это не случайно. Туман опустился на них восковым саваном и мягким ковром, гигантским клубящимся руном, затянул в свои вязкие шерстяные бездны, влажные и пахнущие гнилью, как гробовые доски. Он бурлил, словно пар, поднимающийся грязной, сальной мантией над черным кипящим котлом. Он нес с собой соленый, серый смрад, буквально налетал на плот и шлюпку, словно метель, словно песчаная буря… ослепляющий, плотный и жаждущий.
Джордж видел, как подступил туман.
Видел, как тот накатил через водоросли и илистую воду бушующей эктоплазмой. Почувствовал, как тот нашел его и накрыл собой. Нашел и накрыл их всех, похоронил в своих зловонных, свинцовых глубинах. Через несколько секунд Джордж едва мог разглядеть людей в спасательной шлюпке, сидящих слева от него. Они были обернуты этим веществом, словно покрыты глазурью. Лишь размытые контуры с веслами, порой полностью исчезающие в той голодной мгле.
— Может, нам лечь в дрейф? — спросил Маркс.
Гослинг задумался.
— А смысл? Просто мы сейчас находимся в скоплении этого дерьма, поэтому можем попытаться выгрести.
Решение всем понравилось. Идея переждать в таком густом тумане казалась всем неприятной и тревожной.
— Этих водорослей становится все больше, — сказал Гослинг, соскребая с весла блестящий зеленый комок.
Так оно и было. Возможно, в сгустившемся тумане они потеряли канал. А может, канал просто исчез из-за обилия этих самых водорослей. Они плавали огромными зелеными массами, влажные, зловонные, сочащиеся паром. Казалось, по ним можно было ходить пешком.
— А ну, поднажали, — скомандовал Гослинг.
Все налегли на весла. Нос шлюпки легко рассекал водоросли, а плот, казалось, скользил по ним, как по маслу. Но было слышно, как густые заросли скребут по дну, словно чьи-то когтистые пальцы. Местами водоросли были такими густыми, что царапали даже борта.
Когда стало темнеть, появились те жуткие луны… а что теперь? Нет, день, похоже, снова вернулся. Туман и все остальное было освещено мерцающим, грязным светом. Может, это светился сам туман. Может, здесь не было настоящих дня или ночи.
— Что, черт возьми, это было? — спросил Кушинг.
Что-то со стуком прошло под шлюпкой, вдоль всей ее длины. Маркс сказал, что что бы это ни было, оно не пыталось сожрать их, поэтому нужно продолжать грести. Мужчины налегли на весла. Как показалось Джорджу, несмотря на водоросли, шли они с довольной большой скоростью. Время от времен в дно плота и шлюпки ударялось что-то невидимое. Но явно что-то крупное.
— Стойте, — внезапно сказал Маркс. — Смотрите, что тут у нас.
У самого носа шлюпки плавало нечто вроде старой доски, разбухшей от воды и подернутой плесенью. В водорослях были и другие куски дерева. У правого борта плота Джордж увидел что-то длинное, зеленое и довольно толстое.
Гослинг ткнул предмет веслом.
— Это… это ствол, ствол поваленного дерева. По-моему, похоже на пальму.
— Возможно, мы недалеко от суши, — сказал Чесбро.
— Возможно.
Ствол не принадлежал ни одному известному Джорджу дереву. Ярко-зеленого цвета и чешуйчатый. Было в нем что-то очень древнее. Он напоминал огородный сорняк, разросшийся до фантастических размеров.
— Похоже на какой-то первобытный саговник (древняя группа семенных растений, шире всего представленная в мезозое — прим. пер.) — сказал Кушинг. — На доисторическую пальму.
— Да и хрен с ним, — сказал Маркс. — Главное, чтобы здесь не появились доисторические звери.
Они продолжали грести, окутанные туманом. Таким же густым, как всегда. Продолжали на что-то натыкаться, и почти всегда туман не давал разглядеть, на что именно. Но время от времени им попадались новые стволы и доски. Один раз, нечто похожее на куст, вырванный из Восточного сада. Чесбро сказал, что видел что-то похожее на пенопластовый кулер, но тот исчез, прежде чем другие успели его заметить. И, тем не менее, у каждого появилась надежда. Потому что все знали, что они приближаются к чему-то.
— Только не разочаруйтесь, когда увидите, — неоднократно повторял Поллард.
Они пробирались сквозь заросли, казалось, несколько часов, после чего их ждало своего рода открытие. На этот раз они наткнулись на нечто неподвижное. От толчка все едва не попадали со своих мест.
— Что, черт возьми, на этот раз? — спросил Гослинг.
Мужчины направились к носу шлюпки, приготовившись к худшему. Но то, что они увидели, казалось, не представляло никакой опасности. Джорджу оно напомнило крышу дома. Из спутанных водорослей выступала верхушка, инкрустированная морскими отложениями.
— Да это же корпус, — воскликнул Маркс. — Корабельный корпус, черт возьми! Похоже на перевернутое вверх дном судно.
Видимый фрагмент достигал в высоту футов пятнадцать-двадцать. Остальное скрывалось под водой и водорослями. У Джорджа появилось в животе неприятное ощущение, словно от этой штуковины исходили какие-то тревожные флюиды. Но он не удивился этому, ибо, что бы ни случилось с этим кораблем, это, наверняка, была какая-то мрачная, депрессивная история с человеческими жертвами.
