Входная дверь «Черного Кабана» была все еще открыта, и на какое-то безумное мгновение Эшу вопреки здравому смыслу представилось, что внутри он сейчас встретит Грейс. Это было безумие, и он даже не задержался у входа. Ее нет, она потеряна навсегда, и безумное время тоже прошло. Он свернул на узкую дорогу, ведущую в деревню.
Над деревьями возвышалась башня церкви Св. Джайлса, но Эш отвел глаза. Только когда он приблизился к церковным воротам, резкое карканье заставило его вздрогнуть, и он заглянул во двор старой церкви. Недалеко от паперти на надгробии сидел ворон-стервятник, и его кинжал-клюв короткими резкими движениями пронзал воздух. Ворон замер, черным глазом следя за исследователем.
Потом он улетел, мощные взмахи крыльев подняли его высоко над башней, и издалека, как глухое бессмысленное эхо, донеслось карканье.
Эш пошел дальше, спустился с холма и прошел мимо школы. В школе было тихо. Подходя к коттеджу Эллен Преддл, приткнувшемуся между соседними домиками, он заметил темную фигуру, смотрящую на него из-за тюлевой занавески в окне первого этажа. Эш совсем забыл об оставленном в коттедже оборудовании, не вспомнил и теперь. Вся деревня словно замерла, в ней стояла совершенная тишина, Эш слышал только собственные шаги. В нескольких домах были разбиты окна, а в одном снаружи обгорела стена, его дверь была распахнута, по-видимому, жители в спешке убежали.
Эш дошел до пустынной главной улицы, где от дороги поднимались тонкие струйки пара. Солнце, хотя еще поднялось невысоко, здорово грело и вытягивало из поверхности ночную сырость. Там и здесь виднелись распахнутые двери и разбитые окна, и не проехала ни одна машина, не прошел ни один пешеход. Колодки и позорный столб на пустой лужайке казались странно заброшенными, пережитками ушедших веков, уже неуместными здесь.
Из-за ближайших домов тихо поднимался столб дыма, только птицы напоминали в Слите о реальной жизни, но даже их щебет казался сдержанным.
Эш продолжил свой путь. Его не заинтересовал пикап, въехавший в двери «Черного Кабана»; вырванная из скоб вывеска свободно повисла. Эш мельком взглянул на желтую пластиковую утку, плавающую в поднимающихся над темным прудом испарениях. Его заботил только свой автомобиль, стоящий у края лужайки, потому что, подойдя ближе, Эш заметил, что в нем что-то не так.
Его шаги замедлились, когда стало ясно видно повреждение. Весь бок машины был помят и ободран, крыло совершенно искорежено, переднее колесо погнуто, шина спущена. Эш заметил следы торможения, идущие с дороги через траву к краю пруда, но не придал им значения; он также не задержался проверить размер повреждений «форда» — погнутое колесо сказало ему достаточно.
Не оглядываясь по сторонам и глядя только на дорогу перед собой, Эш прошел к мосту в конце деревни.
Тихая, сонная мельница слева являла собой еще одно напоминание о давно ушедшей эпохе. Он перешел каменный мостик и стал взбираться на холм, прочь из Слита.
По шее стекал пот, и Эш чувствовал на спине странный сырой холод; его дыхание затруднилось, шаги стали тяжелей. Но он не останавливался. Дрожащей рукой Эш вытер глаза; восприятие постепенно притуплялось, и воспоминания о событиях ночи теряли остроту. Рана еще оставалась в душе и, возможно, останется навсегда, но в настоящий момент была лишь одна забота — как можно дальше убраться из Слита.
Мимо проехала машина по направлению к деревне, двое сидевших внутри с любопытством посмотрели на него. Через несколько минут встретилась другая машина. Потом промчался полицейский автомобиль с выключенной сиреной, но на большой скорости. Женщина-полицейский на пассажирском сиденье, вытянув шею, проводила взглядом одинокую фигуру, но машина не снизила скорость и вскоре скрылась за поворотом, даже шум ее мотора затих. Проехали еще две машины, потом «скорая помощь», и ее сирена нарушила тишину проселочной дороги. Этот рев еще слышался некоторое время, но потом тоже затих вдали. Эш тащился дальше, увеличивая расстояние между собой и деревней. Голова болела, ноги одеревенели от подъема на холм. Вдоль дороги появились деревья, и стало прохладнее.
Его глаза смотрели под ноги и видели только залитую солнцем дорогу, и, когда послышалось приближение еще одного автомобиля, Эш не поднял голову. Он услышал, как машина затормозила, покрышки скрипнули по покрытию, но по-прежнему не обращал внимания на шум. Машина остановилась, и, чтобы привлечь внимание Эша, Кейт пришлось позвать его:
— Дэвид!
Он медленно обернулся и посмотрел на Кейт Маккэрик.
— В чем дело, Дэвид? Что случилось?
Он подождал, не в силах ответить, его грудь тяжело вздымалась, и Кейт пришлось выйти из своего «рено».
Встревоженная состоянием Эша, она осторожно коснулась его локтя.
— Ты ужасно выглядишь, — только и нашлась она сказать, потом торопливо добавила: — Я пыталась добраться к тебе прошлой ночью, но помешал туман. Знаешь, весь вечер телефоны не работали! Я переночевала в отеле, чтобы сразу приехать сюда. Ты выглядишь так... — Она лишь покачала головой.
— Увези меня отсюда, Кейт, — медленно, членораздельно проговорил Эш.
— Но...
— Просто увези меня.
— Хорошо, Дэвид. Конечно.
Без лишних слов он обошел машину и забрался на сиденье. Кейт быстро села рядом и завела мотор.
— Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя в Слит?
— Нет!
Она вздрогнула и посмотрела ему в лицо. Эш выглядел таким изможденным, таким усталым, каким она его еще никогда не видела. И его глаза казались отстраненными, словно мысли были заняты чем-то, не имеющим отношения к происходящему здесь сейчас. Кейт удивилась, каким образом Эш сумел весь так перепачкаться — грязной была не только одежда, но и лицо, и руки. Даже в спутанных волосах спеклась грязь. И не кровь ли засохла на рубашке?
— Поехали, Кейт, — сказал он, глядя прямо перед собой. — Разворачивайся, и поехали.
Заехав на обочину, чуть не задев деревья, она быстро развернула «рено» в обратном направлении. Когда они немного удалились от Слита, им навстречу попалась еще одна «скорая помощь», и ее сирена на несколько секунд оглушила их. Видя угрюмую сосредоточенность Эша, Кейт удержалась от вопроса — не знает ли он, куда это направляется «скорая помощь».
Под успокаивающий голос Кейт Эш откинулся на спинку и закрыл глаза. Она говорила что-то про Симуса Фелана, но ее слова не доходили до него, не имели никакого смысла, совершенно никакого. Локкерби... Эберфан... эти названия ничего не говорили ему. На ветровом стекле играло солнце, листва сверху отбрасывала на дорогу тенистый узор; ослепительный шар солнца за деревьями словно следовал за машиной, постоянный, неотвязный и никуда не сворачивающий.
