– Гарри поехал в Сент-Айвз забирать инструменты из ремонта. – Она подлила Джеффри кофе и придвинула сливки. – Хорошо погуляли вчера? Успели зайти в «Тиннерс»?
Джеффри улыбнулся, но ничего не ответил. На полпути к Карду он вдруг вспомнил, что не сказал Томсе про две бутылки пива.
Он вернул машину в прокатную контору и доехал до станции с тем же водителем, который встречал его два дня назад.
– Хорошо провели время в Зенноре?
– Очень, – ответил Джеффри.
– В это время года здесь спокойно, – Эван остановился у обочины. – Глядите-ка, ваш поезд уже у платформы.
Джеффри вышел, перекинул ремень сумки через плечо и направился к входу на станцию. Вдруг у него екнуло сердце – неподалеку на тротуаре переругивались два человека. Один из них был полицейским.
– Пошли, Эрси, – говорил он, мельком взглянув на Джеффри. – Сама знаешь, тут не место для…
– Иди ты! – заорала она и пнула его ногой. – Это не мое имя!
– А вот и твое!
Полицейский схватил ее за руку и наклонил голову к рации. Джеффри быстрым шагом прошел мимо. Женщина что-то кричала ему вслед, пытаясь вырвать руку, зажатую, как в тисках. Ее налитый кровью глаз блестел в лучах утреннего солнца.
– Лондон! – кричала она, безуспешно пытаясь освободиться. – Лондон! Пожалуйста, возьми меня с собой!
Джеффри обернулся и покачал головой. Увидев это, женщина подняла кулак и швырнула что-то, угодив ему в лицо. Он схватился рукой за щеку, а полицейский потащил женщину подальше от станции.
– Лондон! Лондон!
Под ее удаляющиеся крики Джеффри посмотрел на пятнышко крови на пальцах, потом нагнулся и поднял с земли то, чем она в него кинула. Это был желтый карандаш со следами зубов; графитовый стержень стерся, но сбоку виднелись четкие буквы:
РЕЙВЕНВУД
Элизабет Хэнд – автор множества романов и сборников, лауреат многих премий, а также опытный критик и рецензент.
В 2012 году вышли два ее романа: психологический триллер «Доступная тьма» (продолжение «Потерянного поколения», отмеченного премией Ширли Джексон) и «Светлые дни» – молодежный роман о французском поэте Артюре Рембо.
Элизабет Хэнд живет в Мейне.
«У меня сложные отношения с Западным Пенвитом, – объясняет она, – моей любимой частью Англии, не считая, разумеется, Лондона. В 2002 году мне пришлось отменить путешествие, главной целью которого было посещение Западного Пенвита. Расстроенная, я провела три недели в Мейне, работая над «Клеопатрой Бримстоун».
Следующая поездка совпала с эпидемией ящура, которая лишила меня возможности провести давно запланированные исследования – никаких блужданий по болотам и пустошам. Несколько лет спустя я опять была вынуждена отменить поездку в окрестности Зеннора. Находясь в Лондоне в марте 2011 года, за два дня до долгожданной поездки в Корнуолл, я узнала, что мой ближайший друг перенес разрыв аневризмы в мозге и находится в коме, из которой ему не суждено было выйти. Пугающим совпадением было то, что за несколько дней до этого я начала писать рассказ – тот, что вы сейчас читаете, – в котором жена главного героя умирает от разрыва аневризмы. Я все-таки добралась до Западного Пенвита, хотя поездка и была омрачена. Мой друг умер в тот день, когда я вернулась в США.
Все события, описанные Эвелин, в том числе проведение ритуала на поле и появление трех огней, произошли со мной и моими друзьями в Паунд-Ридже, штат Нью-Йорк, 12 марта 1971 года. У меня не больше объяснений тому, что случилось, чем у Джеффри в рассказе – даже меньше, потому что, насколько мне известно, около дороги Лонг-Ридж нет никаких курганов. Хотя точно мы этого и не знаем».
Ричард Кристиан Мэтисон
Последние слова
Я смакую последние мгновения перед смертью.
Последние проблески сознания, когда страдалец пытается произнести последние слова; мучительный конец.
Это классика.
Когда человек умирает, глаза его могут быть плотно зажмурены; но гораздо интереснее, если они открыты и устремлены в космические дали, куда он и сам собирается отправиться. Даже в кино прощальный взгляд перед трагическим уходом вызывает гораздо больше чувств, чем обычный трепет век перед неспешным и жалким концом. Когда глаза открыты, в их немигающем взгляде отражается весь свет, и это добавляет напряжения моменту, наполняет его драматизмом и лирическим содержанием.
Все смерти разные. Одни несут с собой ужас, другие овеяны благородством. Но в большинстве случаев это тривиальный переход в вечность, который заканчивается обычным «Прощай». Впрочем, как бы ни выглядел конец, каждый имеет право на достойный уход, лишь детали могут быть разными.
Простая смерть от удара ножом, например, не дает времени на размышления, особенно если лезвие прошло сквозь дыхательные пути. Слишком большая кровопотеря. Очень неудобно перемещать потом жертву. При тех же условиях последние слова удаются лучше, когда удалось избежать прямого воздействия клинка на сердечную, речевую и умственную функции. Смертельные ранения, полученные в результате воздействия тупыми предметами, или аккуратное частичное удаление внутренностей тоже способствуют возникновению предсмертных мыслей. Кровопотеря не слишком большая, и фокус удается. Яд, благодаря своему медленному (в большинстве случаев) действию, также способствует этому: эффект проявляется не сразу, что позволяет умирающему предаться воспоминаниям. Иногда получается целое предсмертное действо, когда умирающий испытывает удушье и сотрясается в конвульсиях; это всегда придает вес последним словам. В особо зрелищных случаях изо рта идет пена, что и тогда уход становится театральным и даже кинематографичным.
От чего бы ни наступила смерть, от болезни, несчастного случая или убийства, назад пути нет, любые попытки взывать к небесам – пустая трата времени. Никто не сможет разделить с вами отчаяние последних минут. Когда ваш пульс слабеет, гораздо полезнее подумать о последних словах. Вот некоторые примеры, собранные за многие годы моего общения с теми, кто стоял на пороге смерти.
Пример первый:
«О Боже, Пресвятая Дева, не дай этому случиться! Пожалуйста, помоги мне! Я всегда буду Тебя любить!»
Непосредственно и с благодарностью, хотя немного банально. Ну, не каждый был при жизни Шекспиром. Хотя, возможно, и он, когда умирал, тоже им не был.
Другой пример:
«Мне больно… Больно… Не могу поверить, может быть так больно!»
Триумф краткости. Звучит почти как музыка. Если верить записям: два выстрела по коленям, а третий – прямо в сердце. Постскриптум: жертва после этого прожила недолго. Истекла кровью прямо в лесу. Ее так и не нашли.
