— Джин! Где ты была?
— На разговоры нет времени. Надо спешить. А вот что делать с ним? — спросила она, кивнув на Фэррадэя.
— Можем запереть его в гараже, — откликнулась Кэра. — Там прочная дверь с надежным замком.
Это была хорошая идея. Мы вышли во двор — Джин продолжала держать Фэррадэя под прицелом — и втолкнули его в гараж.
Оказывается, на улице уже шел снег. Земля была белой, и на нее продолжали падать мягкие, влажные хлопья.
— Вы пожалеете об этом, — злобно бросил нам Фэррадэй.
Я закрыл и запер дверь гаража.
Возьмите свои куртки. Быстрее! Мы и так можем опоздать! — крикнула Джин, наконец опуская ружье.
Минуту спустя мы уже спешили через задний двор, стараясь не поскользнуться на мокром снегу.
— Побежим через лес, — сказала Джин, переходя на бег.
Мы следовали за ней.
— Что случилось? Где ты была? — спросил я.
— У родственников, — ответила она.
При каждом слове изо рта у нее вырывались клубочки пара. Мы уже были в лесу. Сильный ветер с завыванием раскачивал ветви деревьев, которые зловеще потрескивали.
— Отец хотел, чтобы я на некоторое время уехала отсюда. Но я вернулась на попутной машине. Потом все объясню. Надо спешить. Надеюсь, мы не опоздаем.
— Но куда мы бежим? Я должен знать!
— Дело в ваших родителях! Мы должны успеть, иначе…
Дальше я не расслышал. Вой ветра заглушил ее слова.
Ветер был холодный, я чувствовал, что лицо у меня замерзло и обветрилось. Я вспомнил, как прошлой ночью бежал через это лес к дому Джин. Неужели это было всего лишь прошлой ночью? Я вспомнил западню, в которую провалился, огромную собаку, которая набросилась на меня; вспомнил, как мы отчаянно боролись. Хруст шейных позвонков и этот удивленный взгляд умирающего животного.
Надо сказать, что выпавший снег не сделал лес менее жутким местом. Я знал, что здесь могут быть еще собаки, натасканные на человека. И другие опасности, более страшные. Какая из них подстерегает нас впереди? И что это за собрание, на которое так боится опоздать Джин?
Мы продолжали бежать, и мне уже казалось, что мои легкие сейчас разорвутся. Наконец мы перешли на быстрый шаг, пробираясь между низко свисающих ветвей и покрытого снегом кустарника.
— Я устала, — сказала Кэра. — Больше не могу…
— Тихо, — прошептала Джин. — Мы почти пришли.
Впереди между деревьев я вдруг заметил маленькие
движущиеся огоньки. Сначала я подумал, что это светлячки, но, конечно же, зимой никаких светлячков не бывает. Тут я догадался.
— Это свечи! — вскрикнул я.
Джин жестом приказала мне молчать.
— Нельзя, чтобы они нас заметили, — пояснила она шепотом.
— Но где мы? — спросила Кэра.
Я узнал это место. Мы были рядом с круглой поляной, где я видел следы ног. Теперь поляна была заполнена людьми, каждый из которых держал свечу.
— Собрание еще не началось, — прошептала Джин. — Мы успели вовремя.
— Какое собрание, — вновь спросил я и вновь не получил ответа.
— Пошли за мной. Мой дом вон за теми деревьями. Я знаю, где мой отец хранит балахоны.
Балахоны? Свечи и балахоны?
— Стоп, — сказал я. — Больше не сделаю ни шага, пока ты не объяснишь, что происходит.
Она взяла меня за руку. Несмотря на холод, ее ладонь была горячей:
Марк, пожалуйста! Ты ведь хочешь, чтобы твои родители вернулись!
Я буквально ощущала пульсацию зла вокруг нас. И, наверно, это вернуло мне силы. Когда мы бежали через лес, мне казалось, что я вот‑вот упаду, настолько я чувствовала себя истощенной и напуганной. Но, увидев между деревьев огоньки, увидев бесформенные фигуры со свечами, я позабыла про усталость.
Мы не решились подобраться поближе. Но между деревьями можно было различить, что по поляне беспорядочно бродят несколько десятков человек. Они были одеты в темные балахоны наподобие монашеской рясы. На головы накинуты капюшоны, и лица разглядеть невозможно. Каждый держал в руке длинную черную свечу.
Неужели мои родители среди них?
Джин жестом вновь приказала нам вести себя тихо. Пригнувшись, мы вслед за ней обошли поляну. Покрывший землю снег скрывал наши шаги. Я слышала негромкую музыку, похоже, флейта. Наверно, играл магнитофон.
— Когда прекратится музыка, начнется собрание, — прошептала Джин.
Мы осторожно проскользнули к ее дому.
— Балахоны в подвале, — по‑прежнему шепотом сказала Джин. — Но мы сглупили, что оставили пистолет того мужика.
Держась в тени, мы обошли дом и спустились в подвал. Сверху раздавались голоса и смех. И еще едва слышно доносилась музыка с поляны.
Подвал был оборудован основательно и состоял из одной большой комнаты и нескольких поменьше. Одна из небольших комнат была чуть ли не вся заставлена ружьями. Джин провела нас к чулану. Мы забрались туда и прикрыли дверь, прежде чем включить свет. Чулан был почти пуст. Если не считать стопки коричневых балахонов.
Лицо Джин покрылось бледностью. Она порывисто схватила Марка за руку. В ее глазах были боль и страх.
— Я и раньше знала, что отец состоит в Братстве. Но я не знала, что они убивают людей!
Братство? Убивают людей?
— Когда я узнала, что затевает Братство, отец приказал мне позвонить и порвать с тобой, — сказала Джин Марку. — А затем заставил уехать из города к родственникам. Не хотел, чтобы я вмешивалась. Он против убийства. Но слишком запуган, чтобы помешать этому.
— Но я не понимаю, — прошептала я. — При чем здесь мои родители? Они…
— Тише. Надо выбираться отсюда.
Мы услышали шаги. Кто‑то спускался в подвал. Джин схватила три балахона.
— Быстро надевайте.
Балахон оказался тяжелым, от него пахло нафталином и потом.
— Поднимите капюшоны так, чтобы не было видно ваших лиц, — приказала Джин, надевая на голову свой и подвязывая балахон веревкой. — И делайте то, что будут делать все.
— А твое ружье… — начала я.
— Мне не удастся его пронести незаметно, — ответила Джин, пряча его в чулане под балахонами. — Они бы заметили его, и все для нас было бы кончено. Нужно придумать что‑то другое. Пошли.
Что же теперь? Зачем нам нужно проникнуть на это собрание? Что мы там будем делать?
Мы едва успели выйти из чулана, как в подвал спустились двое мужчин. Я старалась, чтобы мое лицо было в тени.
— Добрый вечер, — добродушно приветствовал нас один из них.
Мы молча прошли мимо, поднялись наверх, быстро пересекли двор и вышли через лес к поляне. Снегопад прекратился. Было ясно и холодно. Кругом ни огонька, кроме маленьких светящихся точек от свечей. Я старалась держаться поближе к Марку, чтобы не потеряться, поскольку все казались одинаковыми. Люди бродили, переговариваясь между собой. Однако расслышать, о чем они говорят, мне не удалось.
