Доводы Фета, его логика произвели на Эфа впечатление.
– Ему нужно поддерживать баланс. Превратив в вампиров слишком много людей, он создаст чрезмерный спрос на обеды из человечинки.
– Чертова экономика на крови!
– Если, конечно, он не уготовил нам другую участь. Я только и надеюсь, что у старика есть ответы. Если же нет…
– Тогда их нет ни у кого.
Они вышли к тусклой развилке тоннелей. Эф поднял повыше лампу черного света – ее лучи тут же выявили хаотичные пятна вампирских отходов, мочи и экскрементов. Этот биологический материал люминесцировал под воздействием низкочастотного ультрафиолета. Кричащие цвета, так хорошо запомнившиеся Эфу, исчезли. Пятна потускнели: последнее время вампиры сюда не наведывались. Возможно, причиной тому была их несомненная телепатия: кровососов отпугнула смерть сотен их со-тварей, убитых Эфом, Фетом и Сетракяном.
Фет поковырял стальным прутком в куче мобильников, походившей на курган. Бессмысленный памятник тщете человеческой: словно бы вампиры высосали из людей жизнь, и все, что осталось от смертных, – это их устройства связи.
– Я тут размышлял кое над чем, – тихо сказал Фет. – Кое о каких словах старика. Он говорил о мифах разных культур и эпох, которые обнаруживают схожесть базовых людских страхов. Об универсальных символах.
– Об архетипах.
– Именно это слово он и произнес. Старик рассуждал об ужасах, свойственных всем племенам во всех странах. О страхах, которые глубоко коренятся в людях по всему белу свету. О страхах перед болезнями, чумой, войной, алчностью. По мнению старика, тут штука вот в чем. А что, если все это – не просто предрассудки? Что, если они прямо соотносятся друг с другом? Не отдельные страхи, связанные между собой через коллективное бессознательное, а что-то, что имеет реальные корни в нашем прошлом? Другими словами, что, если это не общие мифы, а общие истины?
Эф подумал, что здесь, в подбрюшье осажденного города, ему будет непросто переварить эту теорию.
– Хочешь сказать, по его словам, мы будто бы всегда знали…
– Да. И всегда боялись. Страшная, грозная реальность – реальность клана вампиров, которые живут за счет человеческой крови и поражены болезнью, овладевающей человеческими телами, – существовала издревле, и люди об этом знали. Но когда вампиры ушли в подполье или, как бы это сказать, отступили в тень, правду заболтали и она превратилась в миф. Факт стал вымыслом. Но колодец страха уходит так глубоко, пронзая слои всех народов и всех культур, что просто взять и исчезнуть он не мог никак.
Эф кивнул – вроде бы заинтересованно, но в то же время рассеянно. Фет мог, отступив на шаг, окинуть взглядом всю картину и поразмышлять о ней, в то время как Гудвезер был не в состоянии этого сделать – его ситуация, в корне отличная от Фетовой, не давала такой возможности. Вампиры отобрали у него жену. Бывшую жену. Отобрали и обратили ее. И теперь она с дьявольским упорством пыталась обратить свою кровинушку, своего Самого Близкого и Дорогого – их сына. Эта чума, распространяемая демонами, добралась и до Эфа – не в физическом смысле: она поразила его на глубинном, личном уровне. И теперь Эфу было трудно сосредоточиваться на чем-то еще, не говоря уже о том, чтобы теоретизировать, пытаясь оценить масштаб событий, – хотя именно к этому его и готовили как эпидемиолога. Когда что-то столь вероломно вторгается в твою личную жизнь, все высшие соображения летят к чертям.
Гудвезер ловил себя на том, что его мысли все больше, до какой-то даже одержимости, занимает Элдрич Палмер – глава «Стоунхарт груп», один из трех богатейших людей в мире, человек, которого они распознали как главного соучастника Владыки. По мере того как атаки вампиров на территории страны набирали обороты – с каждой прошедшей ночью их количество удваивалось, штамм вируса распространялся в геометрической прогрессии, – дикторы новостей со всей настойчивостью утверждали обратное, называя эти атаки «вспышками насилия». Это все равно что называть революцию «протестом группы лиц». Дикторы были не настолько глупы, чтобы ничего не понимать, и все же кто-то – не иначе как Палмер, человек, корыстно заинтересованный в том, чтобы ввести в заблуждение американскую публику и весь мир в целом, – управлял ими, как марионетками, распоряжался средствами информации и даже взял под свое крыло ЦКПЗ, Центр по контролю и профилактике заболеваний. Только «Стоунхарт груп», возглавляемая Палмером, могла профинансировать и осуществить такую мощную кампанию по дезинформации, которая развернулась после затмения. Для себя Эф решил: если им пока не по силам быстро одолеть Владыку, что ж, вполне можно покончить с Палмером, не только старым, но и, как знали все, чудовищно немощным. Любой другой человек ушел бы в мир иной еще лет десять назад, однако несметные богатства Палмера и его неограниченные ресурсы сохраняли ему жизнь, подобно тому как винтажный автомобиль поддерживают в рабочем состоянии за счет круглосуточного обслуживания. Эф, будучи врачом, полагал, что жизнь стала для Палмера чем-то вроде фетиша. Этот человек словно задался вопросом: ну и как долго я протяну?
Ярость Гудвезера, нацеленная на Владыку, – за то, что тот обратил Келли и растоптал всю его веру в науку и медицину, – была оправданна, но бессильна: все равно что грозить кулаком самой смерти. Однако обличение Палмера, человеческого сообщника Владыки, послушного исполнителя его намерений, давало мукам Эфа направление и цель. Даже больше того – оно узаконивало жажду личного отмщения.
Этот дряхлый старик разрушил жизнь его сына и разбил сердце мальчика.
Фет и Эф достигли цели путешествия – большого, вытянутого в длину помещения с низким потолком. Прежде чем завернуть за угол, Фет изготовил свой гвоздезабивной пистолет, а Эф обнажил серебряный меч.
В дальнем конце помещения возвышалась насыпь из грязи и мусора. Вонючий алтарь, на котором должен был покоиться гроб – ящик с затейливой резьбой, который пересек Атлантический океан в морозном брюхе самолета рейса 753 компании «Реджис эйрлайнс» и в котором прятался Владыка, зарывшись в холодную мягкую землю.
Только сейчас гроба не было. Шкаф снова исчез, как исчез тогда из охраняемого ангара аэропорта Кеннеди. Плоская поверхность мусорного алтаря хранила его отпечаток.
Кто-то или, скорее, что-то – словом, некая тварь вернулась сюда и забрала ящик, чтобы Эф и Фет не смогли уничтожить место упокоения Владыки.
– Он побывал здесь, – констатировал Василий, оглядываясь вокруг.
Гудвезер был горько разочарован. Он мечтал разнести в щепки тяжелый резной шкаф – облечь свой гнев разрушительным действием и самым определенным образом уничтожить обиталище монстра. Чтобы тот понял: они не сдались. И не сдадутся никогда.
