Галина Юрьевна вышла из ворот без четверти шесть – Вадим вспотел от волнения. Скатал газетку в трубочку, поднялся. С женщиной за сутки произошла разительная перемена. Это был другой человек – если раньше он сомневался, то теперь ее виновность чувствовал нутром. Моложавость испарилась – вместе с женственностью и стремлением нравиться. Она была разозлена, хмура, подавлена. Прическа съехала набок, но она этого не замечала. Вышла из ворот, остановилась – словно слабовидящая перед незримой опасностью. Полезла в сумку, достала телефон. Вадим подходил бочком, спрятавшись за спиной нежно сомкнувшей ладони парочки. Она скользнула по нему взглядом, нахмурилась, поймав неприятный импульс из подсознания. Вспомнить не должна, трудно соотнести нормально одетого мужчину с лохматым пациентом в простыне, который присутствовал при допросе и не вымолвил ни слова. Кто-то толкнул ее, Галина Юрьевна спохватилась, прижала к груди сумочку, засеменила к парковке. Вадим обогнул парочку, и когда женщина прижала телефон к уху, почти поравнялся.
– Это я, – угрюмо вымолвила женщина. – Вы хотели встретиться? – выслушала, помялась. – Хорошо, через полчаса я там буду. Надеюсь, мне не придется делать заказ?
Кажется, у нее была аллергия на неприятных собеседников. Напряженное лицо покрылось пунцовыми пятнами. Грудь вздымалась – еще немного, и она бы начала задыхаться. Знакомый аллерголог рассказывал невероятный случай: в далекой Канаде у молодой девушки была аллергия на арахисовое масло; парень за пару часов до свидания скушал бутерброд, обильно сдобренный этой гадостью, поцеловал девушку, после чего она мгновенно скончалась от анафилактического шока. Галине Юрьевне, впрочем, столь анекдотичная смерть не грозила. Она швырнула телефон в сумочку и зашагала на парковку. «Опоздал», – с грустью подумал Вадим. Серебристая «Хонда» размашисто вписалась в поворот, подрезав неторопливо коптящий «Москвич», и помчалась к перекрестку, где горел красный. Он выбежал на дорогу с протянутой рукой, едва не став жертвой дорожно-транспортного происшествия. Тормоза у бежевой «Корсы», по счастью, были хорошо отлажены.
– Рановато прощаетесь с жизнью, Вадим Сергеевич, – высунулась из окна украшенная черными очками физиономия Бориса. – Будем глазки строить? Или поедем?
– А вот сейчас ты, парень, успел к самой раздаче, – похвалил Вадим, прыгая в машину. – Цепляйся к серебристой «Хонде», и давай договоримся, что ты не будешь задавать лишних вопросов…
Этот парень, отваленный от щедрот свалившим за кордон Качуриным, все же был какой-то странный. Не сказать, что полная бестолочь, но с тормозами, как и у машины, полный порядок. Такое ощущение, что он только покурил, но не сигарету. Ухмылялся под нос, вел машину медленно, словно совершенно не умел этого делать, умудряясь при этом никуда не влипнуть. Сбоку было видно, как под левым глазом у Бориса никак не проходит синячище, усиленный заштопанной царапиной.
– Брился, – пояснил он, чувствуя, что Вадим хочет спросить, но не решается. Вадим пожал плечами. Лично его ответ устраивал. «Хонда» вышла на кольцевую, примостилась в правый ряд. Плотное движение не позволяло встать ближе, до Ордынской было четыре машины. Но Борис удивил – пропустил чадящий фургон и, врубив звуковой сигнал, вклинился между его кормой и перепуганным «жигуленком». «Корсу» тоже вынесло на правую полосу, при этом никто почему-то не пострадал.
– Бедовый ты парень, – пробормотал Вадим, не заметив, как повернули в примыкающий переулок. А когда опомнился, было поздно, магистраль отъехала, они прыгали по колдобинам.
– Ты куда?! – завопил он. – Потеряем фигурантку!
– Не потеряем, – замотал головой Борис. – Она с кольца уйдет только вправо – разве что по воздуху перескочит. Догоним, перегоним, как два пальца. Не волнуйтесь, Вадим Сергеевич, клювом не прощелкаем.
– Ты просто заражаешь меня оптимизмом, – выдохнул Вадим, смахивая пот со лба. – Смотри, Борис, тест на профпригодность можешь не пройти. Прокатишь меня – пожалуюсь Качурину.
Еще одна тесная подворотня, переулок, забитый контейнерами, «Корса» выпрыгнула на главный городской проспект, к началу лета косметически отремонтированный и покрашенный. Помпезный сталинский ампир, «карманы» парковок, забитые иномарками, сверкающие витрины магазинов, рестораны, в которых вкусно питаются богатейшие слои населения. Постриженная аллея посреди проспекта – место, мало приспособленное для отдыха трудящихся и традиционно использующееся жрицами любви для «развода на работы», самые нетерпеливые уже слонялись между лавочками, поджидая клиентов.
– Мужчинам на заметку, – развеселился Борис. – Стоят, родимые. Были бы бумажки – будут и милашки. А вон ту я знаю, – он ткнул пальцем в стайку «легкомысленных» девиц, непонятно кого имея в виду, – Шурка Свищева, в одном классе обучались. Скромница была – невозможная. Прилежная, порядочная. В музыкальной школе училась – по классу скрипки. По разным конкурсам моталась – мама с папой нарадоваться не могли. До тридцати в девках сидела. Потом ребенка от святого духа родила. Потом сломалось в ней что-то, и вот, пожалуйста, всем желающим теперь делает… менуэт, – Борис захохотал, довольный шуткой.
Вадим вертел головой, высматривая «Хонду». Неужели потеряли?
– Сзади она, – буркнул Борис. – За троллейбусом. Тормозить собирается.
Он въехал в карман, откуда буквально перед их носом вывалился пацанячий внедорожник, заглушил мотор. Вадим облегченно перевел дыхание. Контакт с объектом не утерян. Но у Галины Юрьевны с парковкой обстояло сложнее. Щель, куда она собралась, оказалась чересчур узка. Пришлось проехать дальше. Она медленно тащилась мимо уставленных перед рестораном «Созвездие Скорпиона» иномарок, не знала, куда приткнуться. Пришлось заехать в переулок, втиснуть машину между мусорными баками на груде какого-то бомжачьего тряпья. Не позавидуешь российским богатеям. Стоит ли покупать за много долларов хорошую машину, чтобы потом искать, за какой помойкой ее поставить? Дама вышла из машины – она уже справилась с собой, опять была эффектна, прическа на месте. Покачивая бедрами, поплыла на проспект, процокала по мостовой, скрылась за прозрачными дверьми «Созвездия Скорпиона». Швейцар не первой свежести склонился в уважительном поклоне. Так приветствуют постоянных посетителей. «Любопытно – думал Вадим, волочась за дамой, – на кого я сегодня похож – на плейбоя или плебея?»
Швейцар не стал расходовать физических усилий, одарил входящего пустым взглядом, отвернулся. Вадим проследовал по вестибюлю с бронзовыми канделябрами, сунулся в зал, там царил умеренный полумрак, и очень вкусно пахло. Зал полупуст, что и правильно, еще не поздний вечер. Взыскательная публика поглощала заморские кушанья. Толстяк в прикиде от Армани аппетитно стучал ложкой, сметая суп. «Мамочка! – вспомнился анекдот. – Наш суп стал еще вкуснее! Что ты с ним сделала?» – «Я его сварила, доченька!» Хихикала компания прилично одетых бизнесменов: судя по репликам, отмечали с кровью выцарапанный контракт. Прошествовал официант с голубыми галунами, вопросительно уставился на Вадима.
– Проходите, пожалуйста, столики есть.
– Вижу, – буркнул Вадим. – Похоже, я ошибся – это не отдел социального обеспечения Центрального района.
– Собес с обратной стороны здания, – невозмутимо ответствовал официант и еще раз смерил глазами посетителя.
Вадим отодвинулся за штору, чтобы не смущать рабочий люд. Галина Юрьевна Ордынская лавировала между столиками. Никто не смотрел ей в спину. Здешних буржуев привлекали женщины другого поколения. Человек, позвавший даму на рандеву, еще не явился. Она уселась за дальний столик в углу, несколько секунд сидела в оцепенении, вскинула голову, обозрела зал. Вадим почувствовал, как по нему мазнули взглядом. Сердце забилось. Дама посуровела, вновь из подсознания явилось что-то настораживающее, но сосредоточиться на человеке за шторой она не догадалась. Выставила сумочку на стол, извлекла косметичку. Официант склонился в любезном поклоне – она подняла голову, произнесла одно слово – служитель смылся.
– За брендированный контент! – взметнул бокал один из бизнесменов. – И бегом на паровоз, полчаса до поезда!
– И не вздумай намекать проводнице на постель! – захохотал коллега под звон бокалов.
Вадим предпочел ретироваться – через вестибюль, через швейцара с кислой миной. Глоток свежего смога – разительный контраст между кондиционированным интерьером и загаженным городом. Борис с глубокомысленным видом подпирал фонарный столб. В черных очках отражались подтянутые женские ножки, которые он в данный момент рассматривал.
– Ждет, – лаконично объяснил Вадим. – За столиком в дальнем углу. Хорошо бы уточнить, с кем она намерена спариться.
Борис отклеился от столба.
– Вставайте, Вадим Сергеевич, козырное место. А я пойду, уточню.
