и поначалу это было просто беспорядочное икание, но спустя несколько секунд они начали складываться, словно пазл, в какую-то фразу.
— В-ы у-м-р-е-т-е! — кричал телевизор голосами мужчин, женщин и детей, по буквам складывая слова. Восклицания были то веселыми, то грустными, то напуганными, то смеющимися, и все они говорили одно. — В-ы у-м-р-е-т-е, в-ы у-м-р-е-т-е!.. — и так без остановки.
Боб, не зная, как это прекратить, выдернул штекер телевизора из розетки, но тот не перестал работать. Неожиданно картинка на нем сменилась, и мужчины увидели свое изображение, снимаемое камерой, прилепленной в углу рядом с дверью, ведущую в номер «24». Но через секунду картинка сменилась вновь, и на этот раз Джим лежал на кухонном столе, весь в крови, а из его голой груди торчал длинный нож, вогнанный в тело по самую рукоять. Боб же находился рядом, с перекошенным лицом и выпученными глазами, словно при базедовой болезни болтаясь в петле и подрыгивая ногами в предсмертных конвульсиях. На обоих лицах мужчин застыли довольные улыбки. Они улыбались, словно счастливые дети, получившие желанный подарок на рождество, но улыбка эта была полна неописуемого ужаса.
Вдруг за мертвыми телами охотников, в углу, рядом с окном, появился темный безликий человеческий силуэт. Он медленно поднял свою тонкую руку и помахал им в камеру. По всей комнате начали появляться и другие, но они, в отличие от первого, имели четкие человеческие очертания. Их было не меньше двадцати, и все они смотрели на мертвых охотников. Один из них, мужчина лет тридцати, достал из кармана вельветовых штанов небольшой перочинный ножик и подошел к столу. Он приставил острие к лицу Джима и провел им по его щеке, и тут у настоящего Джима, который смотрел это жуткое кино, на лице что-то больно кольнуло. Проведя по коже, он обнаружил, что по ней пошла кровь. Когда Джим вновь перевел взгляд на экран, то все призраки смотрели на него и улыбались, а тот, что порезал его ножом, замахнулся, готовясь вогнать свое короткое лезвие в тело Джима.
Тут, схватив со стола один из испачканных в засохших остатках кофе стакан, Боб с криком размахнулся и со всей силой ударил по экрану. Во все стороны полетели осколки. Схватив разбитый телевизор, мужчина с размаху швырнул его на пол и, что есть сил, несколько раз топнул по нему ногой, оставляя глубокие рваные вмятины в его пластмассовом корпусе. Только тогда техника выключилась.
— Черт возьми, — пытаясь перевести дыхание, вымолвил Джим. Не сводя глаз с практически уничтоженной плазмы, мужчина заметил, как на обломки и на пол начали падать светло-красные капли. — Ты порезался.
Чувствуя сумасшедший сердечный ритм, Джим, рана которого уже перестала кровоточить (она была неглубокой), усадил Боба на стул. Набрав в небольшое блюдце воды, молодой человек достал из чемодана аптечку.
— Да ладно, там не глубоко, — попытался вырвать свою руку Боб.
— Из тебя кровь хлещет, как из разорванной кабаньей артерии, — не отпуская его запястье, ответил Джим.
Протерев царапины, молодой человек вытащил из раны несколько крупных кусков стекла. Достав из чемодана небольшую фляжку с виски, он передал ее Бобу и сказал:
— Держи. Нужно зашивать.
Кивнув, мужчина припал к узкому металлическому горлышку. Вытащив из аптечки спирт, младший охотник плеснул его на рану. Боб стиснул зубы и зашипел.
— Не понимаю, — сказал он, изредка чертыхаясь, когда боль становилась сильнее, и стараясь не смотреть на иглу, протыкавшую его кровоточившую плоть и сшивавшую глубокий порез. — Почему не сработал измеритель ЭМП? Они застила нас в расплох.
— Не знаю, — покачал головой Джим, стараясь быть как можно аккуратнее (насколько позволяли его трясущиеся руки).
Несколько минут, пока молодой человек делал свое дело, они молчали.
— Как ты думаешь, это была та убитая проститутка? Лили, вроде, — откладывая красную иглу в сторону и забирая у напарника фляжку, спросил Джим.
— Не знаю, но силуэт был явно женский, — морщась и разглядывая ровные стяжки, ответил Боб. — Вот же стерва, чтоб ее!
Оставив раненного друга переводить дыхание, Джим взял диктофон и, расхаживая взад и вперед по гостиной, начал записывать произошедшее. Когда он сделал четыре круга, то уселся рядом с Бобом и хотел спросить старшего напарника о его мыслях и планах на дальнейшие действия, но через секунду послышался легенький звон колокольчика, донесшийся откуда-то из спальни.
— Ты слышал? — чувствуя екнувшее в груди сердце, спросил Джим. Хоть это и был не первый его призрак, но от жуткого похолодания внизу живота и склизких угрей он так и не смог отвыкнуть.
Раньше, конечно, было хуже. На одном из таких заданий парень столкнулся с очень жутким призраком мужчины Майкла Райдера. Он был похоронен заживо в подвале одного старого дома, находящегося в небольшом лесу, из-за того (как Джим потом выяснил вместе с Бобом), что не выплатил карточный долг какому-то местному гангстеру. Это был самый мерзкий призрак, которого он когда-либо видел: полусгнивший, с копошащимися в глазах белыми червями, гнилыми зубами и гноящимися деснами. Всякий раз, когда молодому человеку вспоминался этот дух (что случалось крайне редко), его начинало сильно мутить.
Боб схватил здоровой рукой ноутбук и одним резким движением пододвинул его к себе. На картинке, которую вывела камера, прикрепленная в спальне, появилась женщина. Она была бледная, словно мел (в Японии это бы по достоинству оценили), и сидела на краю кровати. Дверь шкафа была открыта, словно она вышла из него, как из соседней комнаты. Одета девушка (на вид ей было не больше тридцати пяти) была в черный сарафан, испещренный белыми точками-горошками. Спустя несколько секунд она повернула голову к камере и посмотрела на них своими светящимися серебром глазами (при стандартной съемке призрака они всегда были такими). Переведя взгляд обратно, она так и осталась сидеть и смотреть в одну точку на стене напротив себя.
— Пошли, — сказал Боб, поднимаясь со стула. — Я думаю, она хочет поговорить с нами.
Продолжая чувствовать щекотку прохладных языков страха, лижущих его нутро, Джим проследовал за напарником, и они оба вошли в комнату. Женщина не пропала и продолжала смотреть в одну и ту же точку, словно завороженная.
— Здравствуй, — поприветствовал духа Боб, аккуратными семенящими шагами приближаясь к кровати. — Ты нам хочешь что-нибудь сказать? Как мы можем тебе помочь? Мы вообще можем тебе помочь?
