Несмотря на жаркий день, в помещении становилось все холоднее. Озираясь в поисках источника сквозняка, я посмотрел наверх. На верхней ступеньке, никем не замеченный, стоял мальчишка, которого тетя Ира приняла за погибшего сына. Он со злорадной ухмылкой наблюдал за хлопотами врача и пожилой медсестры.
– Смотри, это он во всем виноват! – указал я на призрака, но мои слова остались незамеченными.
Тетю Иру положили на носилки и осторожно понесли вниз, на первый этаж. Проходивший мимо врач негромко разговаривал с медсестрой:
– Одного не пойму: при таком ранении неизбежно сильное кровотечение, что мы, кстати, и наблюдали, а на полу – ни капли.
Медсестра только пожала плечами, а я, заинтересовавшись услышанным, вернулся к злополучной лестнице. На чистом, недавно вымытом полу валялись только пустые ампулы и разорванная обертка от бинта. Крови там не было. Вчера, когда Лора поранила руку, события развивались по тому же сценарию: ранение, испуг и никаких следов крови на полу. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия: «Кто-то напал на моего брата и высосал всю, до капли, кровь. Теперь в наших краях все боятся пиявок», – пришли на ум слова Антона, и я впервые понял, что происходящее в этом доме не только пугает, но и таит в себе смертельную угрозу.
* * *
Вечер получился безрадостным и унылым. Дядя Павел уехал на «Скорой» вместе с тетей, а мрачный как туча Антон ушел к себе в комнату, не желая ни с кем разговаривать. Я бродил по двору, обдумывая план эвакуации из страшного дома, а потом все же вернулся под его кров. Сестренки сумерничали в гостиной – сидели с ногами на большом потертом диване и болтали о своем, о девичьем. Я вежливо кашлянул, включил торшер и уставился в телевизор. Увы, он принимал всего две программы и по обеим не показывали ничего интересного. Мне ничего не оставалось, как взять лежавший на столе кроссворд, но болтовня девчонок отвлекала, не давая сосредоточиться.
– Бедная тетя Ира, – вздохнула Лора. – Как-то она сейчас? Жаль ее.
– Да. Она здорово готовила. Ее пирожков будет явно не хватать.
Голос Саши звучал совершенно серьезно, и, кажется, она вовсе не думала шутить. «Вечнозеленое тропическое дерево», – прочел я, пытаясь освежить в памяти свои познания о растениях. Клеточки кроссворда двоились перед глазами, а голоса девчонок звучали все громче и оживленней.
– Знаешь, он совсем особенный, не такой как другие парни, – рассказывала Лора. – Это человек-загадка. Никто здесь, даже я, не знает его имени. Представляешь?! Он называет себя странником.
– Может быть, его Интерпол разыскивает? – пошутила Саша.
– Ах, Александра, тогда бы он просто жил по фальшивым документам. Пойми, так намного романтичней – никто не знает, откуда он пришел, куда идет, где его дом и к чему он стремится.
– А я познакомилась с одной необыкновенной девчонкой. Она до ужаса вежливая и воспитанная, даже ко мне обращается на «вы», – перебила занятая собственными переживаниями Саша. – И еще, Лизонька лучше всех качается на качелях, хотя она намного младше нас.
– Он пишет потрясающие баллады, он настоящий поэт! – не слушала ее старшая сестра. – Мне кажется, Странник понимает язык животных, во всяком случае, он прекрасно ладит со своим псом.
– Лизонька говорит, что у нее много кукол…
Я зажал ладонями уши, но в таком положении не так-то просто было заниматься кроссвордом. Оставалось только уйти из комнаты, но опустевший мрачный дом наводил на меня страх.
– Времени нет, – так однажды сказал Странник.
Неожиданные слова Лоры заинтересовали меня, да и сестренка отвлеклась от бесконечных рассказов о Лизоньке.
– Как нет? – удивилась Саша.
– Время – иллюзия. Большинство людей представляют его как поток, который неудержимо стремится вперед, но на самом деле это не так. Странник сумел объяснить такую невероятно сложную вещь при помощи простого примера. Представь, Саша, ты садишься в поезд, и он везет тебя вперед, к той самой, надеюсь, очень далекой конечной остановке. За окнами мелькают станции, полустанки, леса, реки, поля… Ты видишь только то, что в данный момент мелькает за окном поезда. Увиденное раньше превращается в воспоминания, а будущее увидеть невозможно, пока поезд не домчит тебя туда.
– Ну и что?
– А вот ты летишь на вертолете и зависаешь над тем местом, где проходят железнодорожные рельсы. Сверху видно все: и начало пути, и его конец, и то, что лишь на секунду появлялось в поле зрения пассажира поезда. Поезд – это время, а для кого-то, кто поднялся над ним и увидел все, времени просто нет.
– Кажется, я чувствую, что понимаю, но…
– Не пытайся вникать во все тонкости, ты только запутаешься.
– Значит, в прошлое можно вернуться?
– Если сумеешь сойти с поезда. – Лора замолчала, а потом неожиданно добавила: – Знаешь, Сашка, я влюбилась, влюбилась по-настоящему. То, что мы встретились, – чудо и счастье. Как ты думаешь, он посвятит мне стихи?
– Наверное. Мне Игорь из параллельного класса тоже стишок на Восьмое марта подарил, а потом стал гулять с Танькой Яковлевой. По-моему, все парни одинаковые и общение с ними – одно сплошное расстройство. Вот Лизонька не такая…
– Меня с самого начала поразила его походка – каждый его шаг полон уверенности, достоинства…
– Лизонька говорила…
Наконец мое терпение лопнуло. Я отложил неразгаданный кроссворд и отправился спать. Антон еще не ложился. Он сидел на кровати, равнодушно глядя в раскрытую на коленях книгу:
– Как ты думаешь, мама поправится?
– Врач сказал, что позвоночник в норме, а это самое главное. Думаю, все будет хорошо.
– Как это случилось?
– Она не заметила ступеньку. Слушай, Антон, твоего старшего брата звали Борисом и у него были светлые, немного волнистые волосы?
– Да, – он посмотрел на меня с удивлением. – А почему ты спрашиваешь?
Несмотря на то что история выглядела абсолютно неправдоподобно, я рассказал Антону о явившемся нам с тетей Ирой призраке:
– А потом он стоял в стороне и зло ухмылялся, наблюдая за врачами.
– Я должен этому верить?
– Не знаю, Антон. Порой мне самому кажется, что все мы превратились в героев ужастика. Но я готов поклясться, что видел это.
Он молчал, долго смотрел в черное незавешенное окно:
– Но зачем призрак так поступил?
– Мне кажется, что твоя прабабка таким образом избегает встречи с нами. Наводит жуткие сны, подсылает призраков.
– Хватит! – предположение разозлило Антона, и он довольно резко посоветовал мне не воспринимать всерьез слухи и сплетни. Потом, немного остыв, добавил: – Мишка, пойми, я сам рассказывал тебе эти глупости ради прикола, чтобы было интересно. Понимаешь?
