10
На улице Рома запахнул пижонскую, совсем не греющую косуху, забросил рюкзак за плечо и сунул руки в карманы.
— А что в рюкзаке? — спросила Ника.
— Шлем.
— Мотоциклетный?
— Не, — помотал головой подросток. — Рыцарский. Хундскугель.
— Истфех?
— Угу, — Рома покосился на нее с уважением.
— А еще фотография, английский язык… Не многовато ли?
— Мои родители считают, что свободное время — главный враг подростка.
— Логично, — хмыкнула Ника, вглядываясь в темные просторы Польского Бульвара.
Такси пока видно не было, зато на детской площадке околачивалась стайка аборигенов не самого дружелюбного вида.
— Меня, кстати, Ника зовут, — представилась девушка.
— Ника Загорская? — изумился Роман. — Внучка Аркадия Львовича?
— Она самая…
— Он показывал мне ваши работы, — чуть не захлебнулся от восторга Рома. — И те, что на Балканах, и Ближний Восток, и студийки… Классно у вас получается!
— Спасибо, — сказала Ника. — А ты давно фотографией занимаешься?
— Не очень. Месяца два… Вы смотрели мой диск?
— Нет. Ты ведь его деду принес…
— Ну, в общем-то, да, но ваше мнение…
— Роман, — перебила его Ника. — Тебе не кажется, что вон та компания в песочнице как-то уж очень сильно нами интересуется?
— Да вроде нет… — пожал плечами Рома.
— А мне — кажется, — произнесла Ника твердо.
Рефлексы, отшлифованные годами работы на войне, заставили Нику сунуть руку в карман и нащупать газовый баллончик.
— Интересно, где же наше такси? — задумчиво спросила она, глядя, как от песочницы отделились три тени и начали движение в их сторону.
— Тут просто район такой, — объяснил Ромчик, — иногда в темноте трудно адрес найти. Вот таксисты и блудят…
Ага, если вызов вообще не отменили. Ну, Марина, ну, сучка…
— Драться умеешь? — поинтересовалась Ника.
— Не очень, — честно ответил Рома.
— А бегать?
— Чуть лучше… Да вы не бойтесь. У меня с собой кое-чего есть.
Он скинул с плеча рюкзак, расстегнул молнию и сунул руку в накладной карман. Там что-то металлически зазвенело.
Тени тем временем приблизились достаточно, чтобы их можно было разглядеть. Трое. Классический образчик «хомо гопус», кепка, туфли, «адидас». Мелкие какие-то, совсем еще дети. А значит — вообще без тормозов в голове. У Ники зашевелились волосы на затылке. Хорошо хоть, обувь удобная, подумала она.
— Добрый вечер, — гнусаво поздоровался один из аборигенов. — А вы не скажете, как пройти в библиотеку?
Компания дружно заржала.
— Ребята, — Рома вытащил из рюкзака велосипедную цепь. — Давайте жить дружно…
Ника мысленно чертыхнулась. Идея распылить баллончик и дать деру провалилась. Рыцарь Рома намеревался защищать прекрасную даму до последней отбитой внутренности.
— А кто это у нас такой патлатенький? — просюсюкал второй абориген, без кепки, с бритой шишковидной головой. — Неформал, а? Не туда забрел, пацан?
Такси вырулило из-за поворота, как вертолет «Хьюи» в американском боевике про Вьетнам — в самый последний момент.
— Мы сейчас уедем, — твердо сказала Ника, — а вы останетесь. Сунетесь к машине, водила вызовет подмогу. Понятно?
— Борзая, — прокомментировал бритый. — Надо воспитать.
Но тут следом за такси во двор въехал серебристый «Ниссан-патрол» (рухлядь, по меркам столицы, и вполне модный джип для местных), и санитары подворотен тут же скисли. Не иначе, местный авторитет пожаловал домой.
— Ладно, катитесь, — махнул рукой первый. — А тебя, патлатый, я запомнил. Я тебя тут уже не первый раз вижу. Ходишь-ходишь, а не здороваешься. Некрасиво.
— В следующий раз поздороваюсь, — пообещал Ромчик, прикрывая собой Нику (то есть, это он думал, что прикрывает, а на самом деле — стоял на линии распыла газа, дурачок), пока та садилась в такси.
— Ты всегда такой смелый? — спросила Ника, когда они отъехали от злополучного двора.
— Только по пятницам, — угрюмо ответил Рома.
Парня начинало трясти.
— Да уж, — сказала Ника. — Весело у вас тут…
11
Таксистов Хрущ боялся и ненавидел с позапрошлой зимы. Тогда был какой-то жидовский праздник, эти суки собрались возле кинотеатра «Октябрь» и зажигали свои факелы, а твари-таксисты поставили на крыши тачек жидовские подсвечники и устроили парад. Хрущ, Свисток, Макар, Длинный и еще пару пацанов из «гайдамаков» — местной организации юных националистов, не скины, а так, рядом, — решили устроить водилам показательную разборку. Но водилы оказались не простыми бордюрщиками, а радио-такси. Кто-то успел крикнуть в рацию «сигнал ноль», и через пять минут их слетелось — как мух на говно. Жиды разбежались, менты (горотдел, бля, через дорогу!) не торопились, и в результате Макару сломали два ребра монтировкой, Свисток получил сотряс, Длинный, падла, смылся, а Хруща так отпинали ногами, что он обоссался.
Поэтому когда падла-таксист зарулил во двор, Хрущ сразу дал отбой и придержал Свистка, который рвался в бой. Оно и понятно: неформал с косичкой уже не первый раз появлялся на районе, но все не давал повода поговорить по душам. Неформал был из мажоров, Хрущ это нутром чуял, а вот тетка с ним была странная. Наглая какая-то, вела себя так, будто ей все похер.
— Ну ладно, — сказал Хрущ и поправил кепарь, — будет и на нашей улице праздник…
— Че — ладно, че — ладно? — завелся Свисток. — Ты понял, че она сказала?
— А шо? — как всегда, туго отреагировал Макар. — Шо они, вот так и уедут?
— Тихо, бля! — велел Хрущ. — Пусть валят. Еще пересечемся, Земля — она круглая.
На глазах у всей честной кампании такси выехало со двора, освободив проход серебристому джипу.
— Не, ну ты, Хрущ, неправ! — никак не мог успокоиться Свисток.
— Это че за клиент? — спросил Хрущ у Макара, который жил в этом доме. — На джипе?
— Неместный. Первый раз вижу. Бандюк, наверное. Ну его на хер…
— У тебя сколько бабла? — уточнил Хрущ у Свистка, который насвистывал «Большие города» БИ-2 (он так всегда успокаивался).
— Нисколько! — огрызнулся Свисток. — Я ж две полторашки купил!
— И у меня пусто… — добавил Макар.
— Ясно…
Из джипа тем временем выбрался пузатенький коротышка росточка настолько маленького, что его почти не было видно за высокой машиной. Коротышка открыл заднюю дверцу и принялся рыться в багажнике.
— Не, Макар, не бандюк это, — решил Хрущ. — Манагер. Пошли, побеседуем.
Когда троица неспешным, вразвалочку, шагом приблизилась к джипу, коротышка вышел им навстречу с длинным тубусом в руке, и Хрущ осознал свою ошибку. На пузе у «манагера» висела сумка-набрюшник, вроде тех, с которыми ходят менялы на базаре, но — не совсем. Такую показывал Богдан Куренной, когда Хруща и Свистка затащили на «вышкил» в детском лагере на Корбутовке. Ну там, «в одну лаву шикуйсь!» и «строем — марш!» и прочая гайдамачья херня. В набрюшнике у Богдана лежал травмат, и доставал он его — за полсекунды, надо было только дернуть за специальный шнурок…
