— Типа да.
Наконец она сочла нужным слегка ему улыбнуться, а Юрасик вдруг понял, что никакого отношения к дурацким шуткам она не имеет.
— Мне что интересно, — начал Юрасик давно придуманный монолог, — ты когда свой шарабан с участка заберешь? У меня вот-вот дом закончат делать, и надо будет за участок приниматься. Лето кончается…
— А он цел? — искренне удивилась девушка. — Я уж думала, от него рожки да ножки остались.
— Ты чё ваще, — Юрасик почувствовал, что от обиды заговорил на диалекте далекой качковой юности, — меня за человека не считаешь? Раз помогаю — значит, помогаю. Все в сохранности, как в швейцарском банке. Короче, когда заберешь?
— Я даже не знаю… Я как дедушку в больницу положила, сразу принялась работу искать. Мы и так-то не шиковали, а уж без него я вообще ни с чем осталась. Так что о трейлере не очень и вспоминала.
Юрасик приятно удивился своей проницательности, а Лена тряхнула головой:
— Действительно, надо его определить. Если разобраться, ему цены нет.
«Во-во, — подумал Юрасик, — уже и очередь стоит».
— Сколько еще фургон может у вас оставаться?
— Недельки две пускай, а там не знаю… Ты хозяйка, ты и решай. Мне эти цирковые прибамбасы ни к чему, хоть дед конкретно мне это завещал.
— А вам, — она прищурилась, глядя ему прямо в глаза, — это неинтересно? Вы ведь, кажется, предприниматель? Это может принести выгоду.
— Извини, у меня оптово-розничная торговля продуктами питания, а не цирк. А этими штуками кое-кто интересовался — это было. Отстреливаться пришлось.
— Не может быть!
— Чего ж не может-то? На той неделе ночью в трейлер забрались, трое. Что искали, кто навел?.. — Юрасик пожал плечами.
— И… что-нибудь украли?
— Не знаю, ревизию не делал. Сейчас все цацки у меня в доме. Так что трейлер заберешь, потом можешь и вещи забрать.
— Хорошо, я поняла. Спасибо вам большое.
— «Спасибо»!.. Знаешь, сколько я времени потерял на тебя?.. Как будто мне это надо. На, возьми визитку. Сеструхе двоюродной отзвони, а то она тебя тоже будет разыскивать.
— Это Лене?!
— Лене, Лене!.. Я сначала на нее вышел, а потом уже на тебя.
— Это она вас сюда направила?! — Лена была искренне удивлена. Похоже, с кузиной, на которую она удивительно внешне походила, особого лада у нее не было.
— Нет, это я по своим каналам, — чванливо процедил Юрасик. В глубине души, где Юрасик не бывал со времен первой школьной любви, он и сам не знал — как на самом деле определил, где искать эту, настоящую, Лену? Юрасик мотнул головой, чтобы отогнать это тревожащее чувство, и сказал: — Ну ладно, работай. Но про проблему не забудь. Я второй раз просить не привык.
— Конечно. Извините за беспокойство, пожалуйста. Вы — уникальный человек.
— Во-во, и сеструха твоя мне то же сказала. Дурак еще тот, мотаюсь…
Лена улыбнулась, очень радостно и приветливо:
— Ну при чем тут дурак! Очень хороший, добрый человек. Правда.
Юрасику захотелось побеседовать на эту тему, но он почувствовал, что задерживаться дольше будет неприлично.
— Ну ладно, действуй. Увидимся.
— До свидания, Юрий Петрович.
Юрасик прошел через туннель, конюшню и вышел на двор. Было почти темно, вдалеке виднелась яркая цепочка огней. Он остановился и вдохнул прохладный загородный воздух. Из голубых сумерек, со стороны крепостного рва, доносился размеренный звук — словно кто-то лениво, с оттяжкой выбивал ковер.
Как все практичные люди не терпевший двусмысленных ситуаций, Юрасик решил разобраться — кто и чем там занят в неположенное время?! Он осторожно двинулся на звук. Ров, ничем не огороженный, появился из темноты неожиданно. Звук ударов стал явственнее. Юрасик прощупал ногой край и осторожно глянул вниз. Ров оказался неглубоким, метра полтора, но широким, как теннисный корт. Вероятно, поэтому на его гладком, поросшем низкой травой дне кто-то играл в теннис. Игроков было двое. Играли они не простым теннисным мячиком, а прозрачным и светящимся изнутри шаром, величиной больше футбольного.
Игроки были одеты по-клоунски — в просторные цветастые костюмы с огромными пуговицами на животах, в остроконечные, набекрень, шапочки с помпонами и штиблеты с загнутыми носами и тоже с помпонами. Когда глаза Юрасика привыкли к полумраку, он увидел, что физиономии у игроков разрисованы по-цирковому, с огромными ртами до ушей и бровями посередине лба. Особенно их нарочитая клоунская нарисованность выявлялась, когда мяч подлетал к лицам и освещал их.
Мяч был легким, поэтому передачи у игроков получались длинные, ленивые, удары слышались редко, и в недвижимом вечернем воздухе звучали упруго и звонко — иии-пумц, иии-пумц, иии-пумц… Уже холодало, и из невидимого в темноте конца рва под ногами играющих тянулись молочные языки тумана. Если игроки роняли мяч, то он выбивал из тумана волны, расходившиеся ровными кругами.
Юрасик, как зачарованный, смотрел на перелетавший туда-сюда световыми дугами прозрачный мяч, изредка плюхающийся в зыбкую белую пелену. Каким-то пентхаусом своего сознания, где мысли существуют даже без словесной оболочки, Юрасик позавидовал тому, что вот люди колотят в темноте по светящемуся мячику и чудно при этом счастливы.
…Машина нашлась там, где он ее оставил, сразу за вагончиками. Заводя мотор, Юрасик увидел, что; чертик-оберег висит на зеркале заднего вида, хотя сам не помнил, когда он его туда снова повесил.
До Москвы Юрасик добрался быстро и остаток вечера провел, сидя в уютном ресторанчике, вспоминая, как эти девчонки говорили ему, какой он замечательный, душевный человек.
Дома опять не было света, и Юрасик, пощелкав выключателями и привычно воспользовавшись фонариком, разделся и лег спать. Его немного удивило, что на участке было сухо. Как будто собиралась гроза, на которые было щедро это лето. Но, значит, так и не собралась или прошла стороной.
Утром пятницы надо было звонить художнику и договариваться об окончательном варианте интерьера. Юрасику до смерти надоел неустроенный быт — ночевки в доме, который вроде и его, и не его. Он даже похудел оттого, что слишком рано ужинал и слишком поздно завтракал. И его личная жизнь тоже не была устроена — не приведешь же нормальную девчонку в эту комнату?
Но Юрасик уже придумал, как он подначит художника.
Каждый раз, проезжая через центр, он видел витрины книжного магазина на Тверской. Одна витрина была сплошь заставлена большущими книгами. Некоторые были открыты на самых впечатляющих местах — картинках, изображавших голых теток. Но в некоторых были рисунки старинных дворцов и комнат. Вот где он, наконец, отловит то, что хотел бы видеть в своем доме, а талантливый, пусть и шалопутный Андрюшка воплотит его мечты в реальность.
