Идис плакала, держась за Элизабет. Маргарет замыкала это шествие, и однажды она помедлила, как будто подумала о том, чтобы побежать в конюшню и вскочить на лошадь. Но ей бы не удалось это осуществить.
Они оказались на берегу, острые камни врезались в их обутые в сандалии ноги; море казалось надвигающейся на них темной массой, волны его были в белых барашках. А в бухте Мари разглядела очертание лодки, старого суденышка, которое Зок использовал для своих многочисленных путешествий на острова; лодка была глубоко в воде, натягивая швартовы.
Из темноты возникла сгорбленная фигура; лицо человека нельзя было рассмотреть, но им оно было известно достаточно хорошо: голова напоминала высохшую реликвию какого-то дикарского племени, глаза глубоко запали, и на первый взгляд казалось, что их не было вовсе. Крючковатый нос, из которого на грязные седые усы текла слизь. Тонкие, жестокие губы прятались в клочьях бороды, доходящей ему до груди. Ненормально короткие ноги и длинные руки. Это был карлик, который, казалось, постоянно пытался вытянуться в полный рост, но это ему никак не удавалось. О Зоке говорили, что он черный маг, которого Альвер защитил от охотников на колдунов для собственных целей. Слабый, но способный управлять лодкой в самый сильный шторм.
— Хозяин, — лодочник слегка поклонился. — Я готов выйти в море.
— Хорошо, — Альверу приходилось кричать, чтобы его услышали сквозь вой ветра. — Нам нельзя медлить. Я не успокоюсь, пока миледи и дочери не будут в безопасности от англичан на острове.
На секунду в прорыве между облаками показалась луна, осветившая изуродованное лицо Зока, заставив женщин вскрикнуть от ужаса. Потому что улыбка лодочника выражала не преданность и любезность по отношению к женщинам, бежавшим от ненавистного врага; это было выражение коварства, подтверждение того, что ему известен какой-то дьявольский план.
— Как долго? — Мари повернулась к мужу и попыталась разглядеть его костлявое лицо, но оно было скрыто тенью капюшона. — Как долго… должны мы оставаться на этом острове?
— До тех пор, пока возвращение не будет безопасно, — ответ прозвучал сразу же. — Я решу, когда наступит время и пошлю Зока привезти вас. Но на глупые вопросы нет времени. Отправляйтесь, пока есть возможность плыть.
Зок забрался на борт и протянул свою искривленную руку, чтобы помочь своим пассажиркам. Мари первая. Она вздрогнула от его холодного прикосновения, от его грубых пальцев, от того, как они вцепились в ее нежную кожу, как будто Зок получал садистское удовольствие от того, что причиняет ей боль. Она упала на палубу, но он не сделал и шага, чтобы помочь ей. Затем Мэри. Он силой затащил ее на борт, потом сграбастал Элизабет, так близко притянув ее к своему лицу, что она отпрянула от исходившего от него зловония. Маргарет, а затем Идис. Маленькая девочка плакала и сопротивлялась, за что лэрд сердито ударил ее.
Мари с трудом поднялась на колени и посмотрела за борт. Она увидела фигуру лэрда в серебристом свете луны, зловещая черная фигура, злорадствующая, а потом развязывающая веревки, как бы говоря этим: «Лодочник, не медли, делай все, что я тебе велел, не подведи меня!»
Лодка накренилась, мать и дочери упали в кучу на скользкие доски. Идис завизжала от страха, вцепившись в мать. Течение подхватило лодку, отогнало ее, кружа, от берега, и они смотрели, как похожий на краба Зок пытался справиться с рулем.
Мари не оглядывалась — в этом не было смысла. Вода захлестнула лодку и намочила их. Какова бы ни была их участь, они были бессильны изменить ее. Лэрд Альвер распорядился, а Зок выполнит его приказ.
Лодку мотало как щепку, кидало из стороны в сторону на огромных волнах. Даже Зоку было не под силу справиться с ее управлением и вести суденышко в нужном направлении. Мари подумала, не решил ли лэрд избавиться от жены и детей, отдав их во власть океана? И все же этот уродливый лодочник, скорчившийся у штурвала, казалось, держал определенный курс, к тому же Зок и прежде выходил в море в такую погоду. Местные крестьяне шепотом говорили, будто сам Дьявол направляет своего слугу, защищая его от опасностей, таящихся в морской пучине. Мари вздрогнула и прижала к себе дочерей. Если им суждено умереть, то они хотя бы все вместе. Но сейчас, в эту жуткую ночь, она страшилась не за их жизнь, а за их души.
Ее пальцы тайком ощупали складки испачканного плаща и сжали рукоятку маленького кинжала, спрятанного ею. Но что же станет с детьми, если она убьет себя? Только поэтому Мари не вонзила лезвие в сердце. Она не могла оставить их. Но могла ли она освободиться, даже в смерти?
Она знала о слухах, которые шепотом передавались людьми в горах и лощинах о лэрде Альвере. Не только о его крестьянских девках, это была всего лишь часть его темных секретов. Говорили, что на Вальпургиеву ночь лэрд поднимался к старой, разрушенной часовне за оленьим лесом, что будто это древнее место поклонения не было больше храмом Божьим, но храмом Дьявола; что там приносили в жертву животных, а их кровь пили ведьмы, собравшиеся на шабаш, а затем все предавались бесстыдным оргиям.
Элис, внучка старого пастуха, красивая семнадцатилетняя девушка, таинственным образом исчезла после одной такой Вальпургиевой ночи. Некоторые говорили, что она ждала ребенка от Альвера, что он выгнал ее из своих владений; другие же — что произошло ужасное человеческое жертвоприношение, во время которого обезумевшие участники его пили человеческую кровь, и что сам Дьявол появился там и благословил своих учеников.
Все это сплетни; Мари не слушала тех людей, считая рассказы их небылицами. До сих пор. Находясь в бушующем море, со сморщенным Зоком у руля, она больше не сомневалась, что это правда. Если бы они умерли, и души их успокоились бы. Но была ли смерть избавлением? Если местные жители говорили правду, тогда Мари и ее дочери обречены быть рабынями тьмы навеки.
Идис затошнило, она бросилась на затопленную палубу, плача, ее вырвало. Элизабет и Маргарет тщетно пытались упокоить ее. Огромная волна почти накрыла лодку, казавшуюся такой крошечной в этом водяном безумии. Казалось, что вот-вот суденышко опрокинется, но каким-то непостижимым образом лодка плыла по вспененным волнам, ее вновь и вновь подбрасывало вверх, потом она падала и поднималась снова. Но Зок был тверд; сгорбившись у руля, глухой к опасности; если бы не карлик-лодочник, у них могла появиться надежда на спасение. Но больше всего их страшил их удел, их окончательная судьба. Утонуть было бы благословением по сравнению с тем, что их ждало.
Месяц больше не проглядывал сквозь тяжелые облака, как будто боялся показаться, зная, что подобные дела должны вершиться под покровом темноты. Дождь перемешался с морскими брызгами и Мари с детьми не могли разглядеть даже Зока. То была ночь пытки, когда ад — это не вечное пламя, а нескончаемое злое море, и, может быть, лодочнику надлежало доставить их на реку Стикс, в подземное царство Гадеса.
