Легкое колебание, звуки дыхания.
— Что потом?
— Потом я приду за тобой. — Я распахнула дверь, и последовавший затем порыв, который ее захлопнул, не был смертельным, он должен был только шокировать. Но не сделал даже этого.
«Он бьет лишь для видимости», — подумала я с улыбкой. И это все, что мне сейчас необходимо знать.
— Пока, папуля, — сказала я и вышла из Прогона и «Валгаллы». В новый день. В утро. В Свет.
Хантер стоял на Бульваре, поджидая, пока я умоюсь в большом красивом фонтане у главного входа в отель. Ванесса, несмотря на запрет Хантера, направилась за нами, и он передал ей Уоррена. Теперь они, вероятно, где-нибудь в безопасном месте, где до вечера, до времени перехода, их никто не обнаружит.
Я не чувствовала поблизости никого: ни из Света, ни из Тени, и после того как Хантер в очередной раз заверил меня, что камеры службы безопасности сюда не достигают, я сняла с головы щит и протянула ему. Провела пальцами по влажным волосам.
— Хоакин ушел, — произнес он. — Мне жаль.
Я подняла лицо к небу, глубоко вдохнула утренний воздух.
— Все в порядке. Я его найду. Я запомнила его запах.
— И наоборот, — напомнил он, когда мы двинулись прочь от отеля.
Я пожала плечами, ощущая в правом остаточную боль. — Конечно. В следующий раз я буду настороже.
— Да. — Это прозвучало почти нежно. — Я верю в это.
Я оглянулась на человека, который так верен долгу, что готов был ради него принести себя в жертву. Его внешность не изменилась, но теперь, когда мы разделили ауреоль и попробовали душу друг друга, я видела его в другом свете. Я поняла, что его целеустремленность — реакция на страх, как и его пугающее самообладание. И хотя я не могла представить, чего может бояться такой человек, как Хантер, я по крайней мере знала, какие чувства он испытывает под своим внешне рассчитанным фасадом. Может, со временем разберусь получше.
— Прости за то, что ударила, — сказала я немного погодя.
— Ты извинилась перед тем как ударить, не помнишь? — ответил он. И потер голову. Опухоль, однако, уже спала, так что я не чувствовала угрызений совести. — Ты, наверно, рассчитывала, что кто-нибудь из работников отеля найдет меня без памяти у лифта, прежде чем ты появишься, верно?
— Таков был план, — подтвердила я.
— Плохой план.
Откуда мне было знать, что он уже позаботился о кассетах с записями службы наблюдения?
— Ну, я не могла тебе позволить отдать жизнь ради меня. К тому же нам по-прежнему нужен кто-нибудь внутри. — Я помолчала. — Этого хотела бы моя мать.
Но мы оба знали, что я делала это не ради матери.
— Что ж. — Он переступил с ноги на ногу. Впервые за все время нашего знакомства он выглядел смущенным. Не вполне уверенным в своем великолепном обличий. — Спасибо.
Я осмотрела улицу, улыбаясь про себя, и негромко спросила:
— Как зовут твою дочь?
— Лола, — ответил он так же негромко.
У меня было ощущение, что он редко говорил о ней.
— А, так вот кто такая Лола. — По какой-то причине я решила, что Лола, о которой он упомянул в зале для тренировок, — та, о которой никто не знал, — была его возлюбленной.
— А твою?.
Я взглянула на него. Утреннее солнце, светящее в спину, превратило его волосы в светлый ореол, и Хантер выглядел почти святым.
— У меня нет дочери.
— Есть.
Я покачала головой.
— Нет. Я…
Он прервал мои возражения одной короткой фразой:
— У нас наследственность передается по женской линии. Кровь отхлынула от ног, у меня вырвался вздох.
— О черт!
У меня родилась девочка. Сейчас она в своем первом жизненном цикле,
— Черт, — повторила я.
— Не волнуйся об этом. Мы выясним…
В панике я покачала головой, сильней и сильней.
— Никто не может узнать. Никто не знает! И ты тоже…
— Ш-ш-ш. — Хантер положил руку мне на плечо, и я замолчала. — Я сказал: мы выясним…
Я кивнула, глядя себе под ноги. Он прав. Есть еще время. Я решу, что делать, — Хантер мне поможет, — и найду возможность сохранить тайну. Я оглянулась на него, снова кивнула, и когда он улыбнулся мне в ответ, я как будто увидела его впервые. Из узла волос выбилась тонкая прядь, и я немного погодя протянула руку и поправила ее. Я не забыла мягкость его губ, как они поддавались моим губам; прониклась воспоминаниями — частью этого яростного, сложного человека. Воспоминаниями, которые теперь стали и моими.
— Еще раз спасибо. — Он накрыл мою руку своей.
— Не стоит.
— И больше так не делай.
— А нельзя ли вернуться к части «спасибо»?
Мы оба улыбнулись, смирившись с тем, что делает жизнь. Мы походили на кошек, купающихся в утреннем свете, наслаждаясь свежестью дня, проверяя состояние тела и конечностей; каждый из нас искренне удивлялся тому, что еще жив, и от этого кружилась голова.
В таком состоянии нас нашел Бен Трейна. Потягивающихся, улыбающихся, счастливых. Я мгновенно протрезвела, увидев его.
— Что ты здесь делаешь?
— А где твое «здравствуй»? — поинтересовался Бен. Выглядел он лучше, чем когда я встретила его в прошлый раз. По-прежнему очень худой, но теперь не в отчаянии, и глаза не дикие. Я попыталась прочесть его ауру, но слишком устала от того, что испытала в Прогоне, и видела только Бена.
— Здравствуй, — сказала я. — Что ты здесь делаешь?
Голос мой прозвучал слишком резко, вопрос неуместный, но Бен, на мой вкус, находился слишком близко к «Валгалле» и ее все еще свежим ужасам. И определенно слишком близко ко мне. Я попыталась подавить эмоции, изменить выражение лица, прежде чем что-нибудь просочится.
— Вы, должно быть, Бен? — Хантер бросил на меня проницательный взгляд.
— Верно, — промолвил он чуть погодя. — Трейна.
— Хантер. Лоренцо.
Они обменялись вежливым рукопожатием. Хантер глубоко вдохнул. Я предупреждающе кашлянула, что его только позабавило.
— Отвечая на твой вопрос, — произнес Бен, снопа поворачиваясь ко мне. — Я слышал сообщения о странных происшествиях здесь сегодня утром, какой-то взрыв и ни ч го-то подобное. И решил полюбопытствовать.
— Значит, снова в полиции?
Он отрицательно качнул головой — один резкий рывок.
— Один из парней мне позвонил. Он в курсе, что я уже несколько месяцев… интересуюсь этим местом.
Значит, он по-прежнему расследует мою смерть. Ищет ответа, хотя не может даже правильно задать вопросы. Я не знала, быть ли встревоженной или благодарной.
— Во всяком случае не хочу вас задерживать, ребята. Вы, очевидно, всю ночь не спали. Были на концерте или еще где-нибудь?
— Еще где-нибудь, — улыбнулся Хантер.
