Я еще сократил дистанцию, и когда он свернул в один из широких коридоров, нас разделяло всего двадцать футов, а прямо перед нами виднелся первый пост охраны. Ворота охраняли четверо Стражей — то есть, скажем честно, поскольку все взрослые, как папики, так и старичье, которые могли бы и фитиль за такое вставить, присутствовали на суде, юнцы сидели на полу и резались в карты.
— Держите этого человека! — крикнул я.
— Дрезден обернулся чернокнижником! — взвизгнул Пибоди; он явно испугался. — Он пытается меня убить!
Юные Стражи повскакивали на ноги с достойной восхищения быстротой. Один из них потянулся за посохом, другой потащил из кобуры пистолет. Третий повернулся и проверил, заперты ли ворота — а четвертая — чисто инстинктивно — описала рукой круг над головой и, выкрикнув заклинание, сделала бросок.
Я успел выставить щит и перехватил невидимый шар для боулинга, но удар вышел настолько сильным, что остановил меня. Я пошатнулся и упал, больно стукнувшись плечом о стену.
Глаза Пибоди вспыхнули торжеством.
— Конец близок! — рявкнул он, заморозив юных Стражей, как уже проделал у казарм. Он сорвал ключ, висевший на кожаном шнурке на шее у одного из Стражей, отворил ворота, повернулся с кинжалом в руке и полоснул им по бедру девушки, едва не оглушившей меня. Она вскрикнула, и из раны забила, пульсируя, кровь — верный признак поврежденной артерии.
Я вскочил на ноги и швырнул в Пибоди еще один заряд энергии, но он отразил его в точности так же, как предыдущий, вырвался за ворота и рванул руками воздух, открывая проем между этим и соседним мирами.
И прыгнул в него.
— Сукин сын, — зарычал я. Никто из молодых Стражей не шевелился, даже раненая девушка. Без медицинской помощи она истечет кровью в считанные минуты. — Черт подери! — выругался я. — Черт, черт, черт! — Я бросился к девчонке, на ходу срывая пояс с джинсов и молясь о том, чтобы рана оказалась не слишком высоко и жгут помог.
По полу загрохотали шаги, и показалась Анастасия Люччо с пистолетом в здоровой руке; лицо ее побелело от боли. Тяжело дыша, она остановилась рядом со мной, опустилась на колени и положила пистолет на пол.
— Я займусь ею, — бросила она. — Беги!
Портал за воротами начал закрываться.
Я вскочил и, добежав до портала, рыбкой нырнул в него. Вспыхнул свет, и каменный туннель разом превратился в лес из мертвых деревьев, в котором пахло гнилью и застоявшейся водой. Пибоди стоял прямо перед порталом, пытаясь закрыть его, и я врезался в него прежде, чем он успел закончить. Он опрокинулся на спину, и оба мы полетели на землю.
Примерно полсекунды ни он, ни я не шевелились, потом Пибоди перекатился вбок, и я краем глаза увидел у него в руке окровавленный кинжал.
Он ударил, целясь острием мне в горло, но я успел выставить перед собой руку. Он взрезал мне вену. Я перехватил его запястье другой рукой, и он, извернувшись, навалился на меня сверху и стиснул рукоять кинжала обеими руками, пытаясь одолеть сопротивление моей одной руки всем своим весом. Капли моей собственной крови падали мне на лицо, острие кинжала медленно, но верно приближалось к моему глазу.
Я сделал попытку сбросить Пибоди, но он оказался сильнее, чем выглядел. Довольно скоро стало ясно, что в ближнем бою опыта у него больше, чем у меня. Я попытался ударить его раненой рукой, но он без труда отбил ее.
Я чувствовал, как мои мышцы подаются, и нож придвигается все ближе. Удержать его одной рукой я не мог, и Пибоди знал это. Он добавил усилий, и острие кинжала обожгло мне нижнее веко.
А потом раздался грохот, и Пибоди опрокинулся вбок. Некоторое время я лежал, оглушенный, затем повернул голову.
На земле у оставшегося полузакрытым портала лежал Морган с дымящимся пистолетом Люччо в руке; раненая нога его покраснела от крови.
Как он сумел угнаться за нами с такими ранами, я не знаю. Даже при болеутоляющих они наверняка терзали его как черт знает что. Он смотрел на тело Пибоди, и в глазах его блестела сталь. Потом рука его затряслась, он уронил пистолет и сам со стоном повалился следом.
Тяжело дыша, я подошел к нему.
— Морган… — Я перевернул его и осмотрел его рану. Одежда и повязки насквозь пропитались кровью, но из самой раны кровь больше не шла. Лицо его побелело как мел. Губы казались серыми.
Он спокойно открыл глаза.
— Сделал гада.
— Угу, — подтвердил я. — Сделали.
Он с трудом улыбнулся.
— Второй раз вытаскиваю вашу задницу из огня.
Я невольно усмехнулся:
— Знаю.
— Обвинят меня, — тихо произнес он. — Пибоди ни в чем не сознался, а с политической точки зрения я лучший кандидат. Пусть их вешают на меня. Не противься этому. Я так хочу.
Я смотрел на него.
— Почему?
Он с усталой улыбкой покачал головой.
Несколько долгих секунд я смотрел на него, и тут до меня дошло. Морган с самого начала лгал мне.
— Потому что вы уже знали, кто убил Ла Фортье. Она была там, когда вы очнулись в его покоях. Вы видели, кто это сделал. И хотели защитить ее.
— Анастасия не убивала, — возразил Морган. Голос его звучал хрипло, настойчиво. — Она была пешкой. Спала на ходу. Она даже не знала, что ее использовали. — Он поежился. — Я мог бы об этом подумать. Перемещение в молодое тело снова сделало ее разум уязвимее для стороннего влияния.
— Что произошло? — спросил я.
— Я очнулся, Ла Фортье был мертв, а она держала в руках нож. Я отобрал его у нее, прикрыл ее завесой и вытолкал за дверь. Времени убраться оттуда самому уже не оставалось.
— Значит, вы приняли вину на себя, надеясь, что уладите все потом. Но поняли, что все подстроено слишком умело, и никто не поверит вам, если вы попытаетесь объяснить, что произошло. — Я покачал головой. Морган не ставил собственную жизнь ни в грош. Он бежал только потому, что понимал: Анастасии продолжает грозить опасность, а ему не удастся разоблачить предателя в одиночку.
— Дрезден, — тихо произнес он.
— Да?
— Я никому не сказал про Молли. Что она пыталась сделать с Аной. Я… я не сказал.
Я смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова.
Взгляд его начал затуманиваться.
— Знаете, почему я не сделал этого? Почему пришел к вам?
Я покачал головой.
— Потому что знал, — прошептал он. Он поднял правую руку, и я крепко сжал ее. — Знал: вам известно, каково это — быть невинным человеком, которого преследуют Стражи.
Это было почти равносильно признанию, что он заблуждался на мой счет.
Он умер меньше чем через минуту.
От смерти меня спас Торсен: он остановил кровотечение из распоротой кинжалом Пибоди руки. Шведу и его команде пришлось долго бежать нам вдогонку, прорываться через несколько запертых ворот и смятение, которое мы оставили за собой. Они догнали меня минуты через три после смерти Моргана. Они честно старались вернуть его к жизни, но он перенес слишком много мучений и потерял слишком много крови. Оживить Пибоди они даже не пытались — пуля Моргана разнесла ему череп.
