Она услышала какие-то странные звуки, приближающиеся к кухне. А через несколько мгновений в дверь из коридора вбежали как минимум двадцать кошек.
Следом за кошками появились и сестрички Поллард, обе босиком, одна в трусиках и красной футболке с короткими рукавами, вторая в трусиках и белой футболке. Обе бледные, как призраки, но не было в них ничего мягкого и бесплотного. Нет, чувствовалось, что жизненной силы у них с избытком, и в каждой бурлила энергия, какая чувствуется в кошке, даже если последняя лежит, греясь на солнышке. В чем-то они казались эфемерными, однако при этом оставались очень даже земными, излучающими мощную ауру сексуальности. Должно быть, их присутствие только повышало уровень напряженности в их брате, который был дважды мужчиной по числу яичек, но не имел предохранительного клапана для стравливания накапливающегося напряжения.
Они приблизились к столу. Одна смотрела сверху вниз на Джулию, вторая никла к первой и отводила глаза.
— Ты — подружка Конфетки? — в вопросе слышалась насмешка над братом.
— Заткнись, — фыркнул Конфетка.
— Если ты не его подружка, — голос смелой близняшки напоминал шелест шелка, — можешь подняться наверх с нами. У нас есть кровать, кошки возражать не будут, и я думаю, ты мне понравишься.
— Не смей говорить такое в доме твоей матери! — яростно прорычал Конфетка.
Он действительно злился, но Джулия видела, что присутствие сестры нервирует его. Обе женщины, даже застенчивая, можно сказать, лучились дикой необузданностью. Чувствовалось, они могут сделать все, что придет им в головы, не признавая никаких ограничений или запретов.
Так что близняшки пугали Джулию никак не меньше Конфетки.
И тут, перекрывая шум барабанящего по крыше дождя, послышался стук в дверь.
Все кошки в едином порыве выскочили из кухни в коридор, к парадной двери, а меньше чем через минуту вернулись, сопровождая Бобби и Френка.
* * *
Войдя на кухню, Бобби безмерно обрадовался (возблагодарив как Бога, так и Конфетку), увидев, что Джулия жива. Ее лицо осунулось, побледнело от страха и боли, но никогда раньше она не казалась ему такой прекрасной.
При этом он никогда не видел Джулию такой подавленной и столь неуверенной в себе, поэтому, несмотря на бушевавшую в нем эмоциональную бурю, не мог не пожалеть ее.
Бобби надеялся, что Френку удастся реализовать предложенный им план, но готовился и к тому, что придется воспользоваться револьвером. Однако, едва он вошел на кухню, безумный гигант отдал короткий приказ:
— Вытащи револьвер из кобуры и достань из барабана все патроны.
Слова эти Конфетка произнес, встав позади стула, на котором сидела Джулия, положив одну руку ей на шею. Нечеловечески сильный, он мог в секунду разорвать ей горпо.
Бобби достал «смит-и-вессон» из плечевой кобуры, держа так, чтобы у Конфетки не возникло и мысли, будто он хочет использовать оружие по назначению, откинул цилиндр, вытряс патроны на пол, положил револьвер на ближайший столик.
После появления на кухне Бобби и Френка возбуждение Конфетки нарастало с каждой минутой. Теперь он убрал руку с шеи Джулии, отступил от нее, торжествующе глянул на Френка.
Но, как понимал Бобби, взгляд этот пропал зазря. Френк был с ними на кухне… и при этом не был. Если он и отдавал себе отчет в том, что происходит вокруг, то проявлял недюжинное актерское мастерство, демонстрируя обратное.
Конфетка нацелил палец в пол у своих ног.
— Подойди сюда и встань на колени, матереубийца.
Кошки тут же очистили тот участок потрескавшегося линолеума, на который указывал безумный гигант.
Близняшки напряглись. Кошки навострили уши. У Вербины и Виолет запульсировали вены на висках, а под футболками затвердели и набухли соски.
— Я сказал, подойди сюда и опустись на колени, — повторил Конфетка. — Или ты собрался предать тех единственных людей, которые за эти семь лет протянули тебе руку помощи? На колени, а не то я убью Дакотов, и его, и ее, и убью немедленно.
В этот момент Конфетка действительно производил впечатление сверхъестественного существа, обладающего нечеловеческой силой.
Френк шагнул к нему, удаляясь от Бобби.
Еще шаг.
Потом остановился, посмотрел на кошек, словно увидел в них что-то необычное, поставившее его в тупик.
Бобби так и не узнал, то ли Френк намеренно произнес эти слова, предполагая, к каким кровавым последствиям они приведут, то ли просто озвучил свои мысли, и случившееся следом стало для него таким же сюрпризом, как и для остальных. Так или иначе, но он перевел взгляд на смелую близняшку. На его лице читалось недоумение.
— Ага, так мать по-прежнему здесь? По-прежнему в доме, вместе с нами?
Застенчивая близняшка застыла, как статуя, а вот смелая, наоборот, расслабилась, как будто вопрос Френка избавил ее от необходимости выбора удобного времени и места для чистосердечного признания. Она повернулась к Конфетке и одарила его улыбкой, каких Бобби видеть не доводилось: тут была и насмешка, и приглашение овладеть ею, и страх, и вызов. Улыбка эта полыхала сладострастием и леденела от ужаса, а самое главное, в ней читалось что-то яростное и звериное, словно принадлежала она тем существам, которые охотятся в воздухе и на земле.
От этой улыбки на лице Конфетки отразились ужас и неверие, отчего на короткие мгновения и впервые лицо его стало почти человеческим.
— Вы этого не сделали.
Улыбка смелой близняшки стала шире.
— После того, как ты закопал ее, мы ее вырыли. Теперь она — часть нас и всегда будет частью нас, частью стаи.
Кошки махали хвостами и смотрели на Конфетку.
В крике, вырвавшемся из его груди, человеческого было куда как меньше, а скорость, с которой он подскочил к смелой близняшке, сделала бы честь и супермену. Телом он прижал ее к холодильнику, правой рукой схватил за лицо, ударил затылком по пожелтевшей эмалированной поверхности, потом еще раз. Схватил обеими руками за тонкую талию, поднял, попытался отбросить, как тряпичную куклу, но Виолет с кошачьей быстротой обвила его ногами, сцепилась лодыжками у него за спиной. Ее груди зависли аккурат на уровне его лица. Он принялся молотить смелую близняшку кулаками, но та держалась. А когда удары прекратились, чуть сползла вниз, тонкая бледная шея оказалась совсем рядом со ртом Конфетки. Он не упустил возможности, которую она ему предоставила, и зубами вырвал из нее жизнь.
Кошки отчаянно заверещали, уже не как одно существо, и бросились врассыпную.
Конфетке потребовалось меньше минуты, чтобы в этом шуме и гаме выпить кровь своей сестры. Ни Бобби, ни Джулия не пытались вмешаться, понимая, что Конфетка — тот же торнадо. Они бы погибли, а ураган не потерял бы своей силы. Френк же снова ушел в себя.
