окном еще и не начинало темнеть. Джини прикинул, что до вечера у него имеется в запасе целых три или даже четыре часа. Он аккуратно сложил в стопку все бумаги и поднялся из-за стола. Может быть, именно сейчас самое время двинуть к поместью Сэмплов и еще раз осмотреть его
Возбуждающие эротические видения обнаженной Лори Сэмпл целый день витали где-то в подсознании Джини, они не покидали его даже во время переговоров. Стоило е?лу хоть на секунду смежи гь веки, тут же возникал образ — эти изумрудные кошачьи глазищи, шелковистая нежная кожа, до которой так хотелось дотронуться. Видения настолько допекли Кейлера, что в один прекрасный момент он не выдержал и с остервенением выкрикнул:
— Эта девица мне прямо в мозги въелась! — А затем свирепо рванул из пачки последнюю сигарету и скомкал пачку. Но видения не отступали.
Что ж, а почему бы действительно не проехаться до ее дома? Почему не нанести визит? На воротах обязательно должен находиться звонок, а если Кейлер вместо того, чтобы карабкаться через ограду подобно какому-нибудь завалящему воришке, достойно представится… то, кто знает… Может быть, его и впустят, и пригласят отобедать. Только бы Лори не обнаружила его ботинок!
Джини спрятал в сейф документы и, погасив свет в кабинете, запер его. Затем спустился к машине. Когда он выезжал со стоянки, было уже около пяти часов, и на город начали опускаться сумерки. Темнело сейчас особенно быстро. По радио передавали выступление какого-то гнусавого священника, призывающего к «концу беззакония, о Господи, несправедливости и всех человеческих страданий». Джини мрачно подумал, что в этот список неплохо было бы включить и потерю дорогой обуви, застревающей в чужих воротах.
Целых полчаса Джини петлял в поисках узкой дорожки, ведущей вверх на холм. Он дважды проезжал мимо нее, пока, наконец, не узнал это место. Днем все здесь выглядело несколько иначе, однако память у Кейлера была отменная, и теперь он уверенно находил нужные повороты. Наконец, Джини подъехал к знакомой глухой ограде, увенчанной грозными пиками. Последний поворот— и он очутился возле самих ворот. Но, к ужасу Джини, ботинок исчез.
Кейлер выбрался из машины и направился к воротам. Даже днем владения Сэмплов выглядели довольно мрачно, а листья на дубах печально шелестели в слабых порывах ветра. Впереди виднелась дорожка, которая убегала за поворот, и теперь Джини до дрожи захотелось выяснить, что же скрывается за этим поворотом. Он отступил на несколько шагов и, окинув внимательным взглядом ворота, нашел, наконец, то, что искал. Маленький медный звонок с табличкой, на которой готическим шрифтом было выгравировано «Сэмпл».
Кейлер дважды нажал на кнопку. А потом принялся нервно прохаживаться вдоль ограды, наступая на мягкую опавшую листву. С бьющимся сердцем Джини поджидал у ворот.
Прошло минут десять, прежде чем он заметил какие-то признаки жизни. Послышался шум мотора, и из- за поворота вынырнул автокар, прикрытый сверху полосатым красно-белым тентом. За рулем восседал Мэтью. Его каменное лицо было непроницаемо.
— Я пришел проведать Лори, — как ни в чем не бывало сообщил Джини. Однако в голос все равно вкралось предательское волнение. — Если Лори дома, мне бы хотелось увидеть ее.
Казалось, Мэтью несколько озадачила такая просьба, и он задумался. А потом вдруг замахал руками. Это, видимо, означало: «нет, ни в коем случае».
— Передайте ей, пожалуйста, что я стою у ваших ворот, — не отступал Джини, твердо решив в этот раз добиться своего.
И опять Мэтью замахал на него руками, словно хотел сказать: «Что вы, месье, я этого ни за что не сделаю».
— Ну, хорошо. А миссис Сэмпл может меня принять?
«Нет», — на этот раз жест оказался куда более красноречивым и означал что-то вроде «убирайтесь-ка лучше подобру-поздорову».
— Послушайте, Мэтью, — потихоньку закипая, произнес Кейлер, — попробуйте понять меня правильно. Я не причиню Лори никакого вреда. Я не Казанова. Мне просто надо увидеть ее, чтобы пригласить на обед.
«Нет. Уходите».
— Да будет вам, — теряя терпение, продолжал Джини. — Давайте как-нибудь разрешим досадное недоразумение. — С этими словами он извлек из кармана бумажник, вынул десятидолларовую купюру и, зажав ее между пальцами, попробовал пропихнуть в ворота. — Вы меня впускаете, а с остальным я уж как-нибудь справлюсь. Идет?
Мэтью уставился на купюру ледяным взглядом. А потом так посмотрел на Джини, что тот в мгновение ока выдернул руку и пЪспешно запихнул деньги обратно в бумажник. Теперь Кейлер в полной мере оценил возвышающиеся перед ним ворота, разделяющие его — несчастного Джини — и этого уродливого специалиста по кравмаге.
— Хорошо, — не унимался Джини. — Если вас невозможно убедить, что ж, пусть все так и остается. Но передайте хотя бы, чтобы она просто позвонила мне. Или это тоже возбраняется?!
Мэтью последний раз смерил Кейлера холодным взглядом и, повернувшись к нему спиной, устремился к своему кару. Тот издал противный скрипящий звук и, тронувшись, очень скоро исчез за поворотом. Джини устало привалился к кованым воротам и тяжело вздохнул.
Кейлер уже собрался было возвращаться, как вдруг ему показалось, будто в глубине сада произошло еле заметное движение. Словно что-то мелькнуло в высокой траве. Джини напряг зрение, и взгляд его буквально на долю секунды выхватил Лори. Девушка не спеша прогуливалась в дубовой рощице. На поводке она вела со баку. На Лори были синие брюки и белая блузка. Коп на рыжеватых волос, словно облако, плыла по воздуху
— Лори! Лори! — что есть мочи закричал Джини, но девушка находилась слишком далеко, и, прежде чем Кейлер сумел что-либо сообразить, она скрылась из виду
Тогда Джини забрался в машину и, отчаянно барабаня пальцами по рулю, стал прикидывать в уме, как же ему поступить дальше. Нет, днем на территорию этой усадьбы никак не пробраться. Да и от звонка не было никакого толку. Джини привык считать, что звонки, как правило, служат для того, чтобы проникать внутрь. Ан нет, в случае с усадьбой Сэмплов их предназначение имело, вероятно, иной смысл. Теперь только оставалось ждать утра, когда Мэгги, возможно, раздобудет телефонный номер заколдованного дома. И тогда Джини натянет, наконец, нос этому железобетонному Мэтью и поговорит с самой Лори или хотя бы с ее матерью.
В город Кейлер въехал в удрученном настроении. Однако тем не менее решимость его не убавилась ни на йоту. Ведь так с Кейлером происходило всегда: чем сложнее казалось препятствие, тем больше усилий прилагал Джини, преодолевая его. Осуществляя задуманное, Кейлер не брезговал никакими средствами. Главное — не отступать.
* * *
Утро выдалось ясным и прозрачным. В воздухе внезапно почувствовалось приближение зимы. Собираясь на работу,
