День пятый. Тайна негативов
Проснувшись, я долго валялся в кровати, гадая, как лучше провести воскресный день. Можно было либо отправиться к Часовщику и заняться сборкой его игрушек, либо на пару с Ариной разыскивать коварных агентов и резидентов. Подумав, что пока Арина вполне может обходиться без моей помощи, я решил посвятить день Дмитрий Дмитричу. Честно говоря, мне и самому не терпелось поскорее собрать автоматы и посмотреть на них в действии.
Заглянув с ярко освещенной улицы в сумрачную подворотню, я сперва не заметил стоявшего у входа в часовую мастерскую человека. Глубокая тень скрывала его фигуру, но бледное лицо с темными глазами отчетливо вырисовывались в полутьме. В какой — то момент показалось, что черный человек хочет со мной заговорить, но вместо этого он проследовал к выходу из подворотни и скрылся за стеной солнечного света. Немного помедлив, я спустился в подвальчик.
У Дмитрий Дмитрича был посетитель — из глубины мастерской доносился негромкий девичий голос:
— Он умер таким молодым…
— Поверь, дитя мое, сколько бы человек ни прожил, ему все равно кажется, что жизнь прошла слишком быстро, и он панически боится ухода в небытие. Понимание неизбежности смерти и ужас, вызванный этим пониманием, отличают нас от животных.
— Возможно… Но все же гибель в расцвете лет особенно несправедлива. Если бы он получил второй шанс, он бы достиг очень многого.
— Сильные желания имеют обыкновение сбываться.
Я довольно громко хлопнул дверью и кашлянул — из недр мастерской вышел сам Часовщик, а потом смущенная и раздосадованная Барышева.
— Я загляну попозже, Дмитрий Дмитрич, — пробормотала она и скрылась за дверью.
Не задерживаясь в мастерской, мы прошли в монастырский подвал. Старик не терял времени даром, и я удивился, увидев, как много он успел сделать за ночь. «Скелеты» двух манекенов были собраны, а закрепленные на них механизмы смонтированы в единое целое.
— Быстро вы с ними разделались!
— Мне повезло с помощником, — произнес Часовщик, регулируя натяжение одной из пружин. — Скоро вместе с Амалией их станет уже трое. Жаль, что нельзя сделать больше… Запас деталей заканчивается, а изготовить их на станках тебе, мой мальчик, пока не по силам.
Расположившись за столом, я занялся сборкой — подхватывал пинцетом крошечные колесики, устанавливал каждое из них на свое место, стягивал детали миниатюрными винтиками.
— Дмитрий Дмитрич, а зачем вам столько кукол? — поинтересовался я. — Ведь это однотипные механизмы. Вполне достаточно и одной Амалии.
— Ах, Петя, тебе не понять моей страсти! Порой мне кажется, что и я сам себя не очень хорошо понимаю, — старик рассмеялся тихим, дребезжащим смешком. — Бедняжка Амалия будет скучать в одиночестве. Ей нужны равные по уму и воспитанию друзья… Постой — ка! Ты поставил колесико вверх ногами, видишь, оно не сцеплено с соседними. Не стоит отвлекаться на праздные разговоры.
Работа проходила в молчании, быстро и незаметно поглощая время. Казалось, прошло не более получаса с той поры, как мы спустились в подземелье, когда старик неожиданно произнес:
— Прервемся, друг мой. Приближается время обеда. Хорошенько отдохни, а потом возвращайся в нашу скромную обитель.
Я посмотрел на украшавшую запястье «Звезду» и удивился — оказывается, мы трудились над сборкой автоматов почти пять с лишним часов.
Футбольная площадка в углу двора пустовала, и это показалось странным — обычно во второй половине дня на ней было полно народу.
— А где все? — спросил я у стоявшего посреди поля Костика, малолетки из соседнего подъезда.
— Тут такое было, такое было! — возбужденно всплеснул руками Костик. — Гоняют себе пацаны мяч, и тут к ним подходит Денис. Раз! Как треснет кулаком по березе! Пацаны обалдели, он прямо бешеный, на людей бросается. Тут парень подошел, незнакомый…
— Длинный, со светлой челкой?
— Точно. Короче, они отошли в угол и стали говорить, а мы начали играть. Мяч попал Денису под ноги. Он заорал и как засадит его в окно тети Веры! Представляешь!
Работавшая в РЭУ тетя Вера отличалась отвратительным характером и была грозой собаководов, детей и всех футболистов нашего квартала, осмеливавшихся гонять мяч в непосредственной близости от ее окон.
— Он что, нарочно так поступил? — уточнил я.
— Да! Потом парень с челкой взял Дениса за руку, что — то ему сказал и ушел с площадки. Денис постоял, подумал, а потом как брякнет: «Мне надо учить уроки» — и пошел домой. Спокойно-спокойно. Тут тетя Вера из окна высунулась и давай ругаться, милицию хотела вызвать. Пацаны разбежались. Эх, мяч жалко, она его ни за что не отдаст…
— Костик, а раньше Денис не откалывал ничего странного? Может, он говорил, что кого — то боится?
Костик отрицательно замотал головой:
— Не-а…
— А руку он не поранил?
— Поранил. Еще давно. У него все время кровь текла, не хотела останавливаться.
Костик ушел. По опустевшей футбольной площадке вперевалочку прогуливалась большая черная ворона. Было тихо, но в этой тишине таилась скрытая угроза. «Панкратова, Ивойлов, Подбельский… Кто следующий?» — думал я и понимал, что следующим может оказаться каждый из нас.
Двери лифта распахнулись передо мной, предлагая войти в пустую кабину… кнопка с цифрой «пять»… стук сомкнувшихся створок… тусклый свет… толчок… головокружение… Что ощущает заживо погребенный человек в ожидании неминуемого конца? Нет воздуха, нет света, только тишина, темнота и отчаяние. А ведь я мог бы подарить людям бессмертие! За это, за это я оказался здесь! Они намеренно хотят продлить мои мучения… О глупцы, замкнувшиеся в своей жестокости, вы не представляете, что тем самым оказываете мне неоценимую услугу. Я вернусь, я обязательно вернусь и отомщу — если не вам, то вашим правнукам! Трепетные огоньки погаснут раньше срока, и свершится древнее пророчество…
— Петя, тебе вверх или вниз? — прервала мои раздумья стоявшая на площадке третьего этажа соседка.
— Вверх, — пробормотал я, с трудом отбрасывая груз чужих мыслей и переживаний, — но, пожалуй, мне лучше пройтись пешком.
Случившееся в кабине лифта пугало по — настоящему. Последнее время я несколько раз обращал внимание на странные, никак не связанные с привычным образом жизни мысли, но не придавал им особого значения. Сегодняшний ураган чужих страстей заставлял всерьез задуматься о неприятных перспективах раздвоения личности…
Возвращение в мастерскую Дмитрий Дмитрича стало для меня маленьким праздником. Только здесь, в этом тихом мирке старых механизмов, удавалось обрести спокойствие и ощущение безопасности.
