Криспи, стоявший возле стола, вцепился тонкими, почти девичьими пальцами в спинку стула.
– Собственно, рассказывать особенно не о чем. Рано утром я отправился на Яникул на пробежку. Я бегаю каждый день, если позволяет погода.
– Отец Криспи уже дважды пробежал марафон, – вставил Финчер.
– Да, – пробормотал Криспи и, повернувшись к Паулю, продолжил: – Как бы там ни было, сегодня утром меня неожиданно прихватило. Мне нужно было срочно… ну, да вы меня понимаете. Поблизости туалетов не было, и я углубился в кустарник. Может, это случайность, а может, меня вел сам Господь, но неожиданно прямо перед собой, на земле, я увидел отца Сорелли. Сначала я его совсем не признал, просто понял, что это человек. Ведь в подлеске было еще темно… Но подойдя ближе, я увидел его и нож у него в груди. Повсюду была кровь и…
Криспи сглотнул и утер пот со лба рукавом своего черного пиджака. У него был такой вид, будто он вот-вот рухнет от волнения, если не будет крепко держаться за стул.
– И что дальше? – спросил Пауль.
– Его лицо… На него было страшно смотреть!
Пауль наклонился к Криспи.
– Почему?
– Он так странно улыбался.
– Сорелли? – продолжал недоумевать Пауль. – Улыбался?
Криспи снова сглотнул и несколько раз кивнул.
– Это была прямо-таки счастливая улыбка, будто он радовался своей смерти. А потом я заметил у него на лбу ужасный знак. Должно быть, его вырезал убийца.
Когда Криспи, потрясенный воспоминанием, снова замолчал, Пауль вопросительно обвел глазами собравшихся.
– На лбу отца Сорелли красовалось число Зверя, – пояснил ему Финчер.
– Что? – растерянно крикнул Пауль.
– Вы правильно меня поняли: 666.
Кулак Мергенбауэра рухнул на столешницу, отчего задрожали стаканы и графины с водой.
– Очевидно, у убийцы зловещее чувство юмора.
– Будь вы правы, мы могли бы и посмеяться, – прогудел Финчер.
– Я не понимаю, к чему вы клоните, отец Финчер, – признался Пауль.
Генеральный секретарь одарил Криспи натянутой улыбкой.
– Спасибо, отче, вы можете идти.
Благодарный Криспи, пошатываясь, покинул помещение и закрыл за собой дверь – несколько громче, чем следовало.
– Доброму отцу Криспи это далось нелегко, – заметил Динале, ассистент генерала по вопросам Италии. – Но учитывая, что ему довелось пережить, его можно понять.
Финчер бросил печальный взгляд на дверь, за которой исчез Криспи.
– Возможно, вскоре все мы превратимся в дрожащих и жалких существ… – После недолгой паузы он добавил: – Когда дьявол впервые постучит в нашу дверь.
Гавальда, до этого момента молча слушавший, наморщил и без того изрезанный морщинами лоб.
– Вы действительно придаете числу 666 большое значение, Дэвид?
– До тех пор пока нам неизвестны все детали, было бы легкомысленно предполагать, что за данным событием стоит лишь желание пошутить, – ответил Финчер. – С таким же успехом можно предположить, что и само убийство отца Сорелли было совершено лишь из желания позабавиться.
– Однако мы ничего не знаем наверняка, – возразил Хуан Фелипе Мартин. – Пока что мы беспомощно бродим среди предположений, как в густом тумане.
Финчер поднял свои огромные руки в успокаивающем жесте.
– Мы должны сделать все для того, чтобы туман рассеялся. Господь направит наши стопы на верный путь, а брат Кадрель прибыл из Австрии, чтобы помочь нам в этом.
– То есть как? – изумился Пауль. – Почему вы приказали мне приехать?
Финчер не успел ответить ему, поскольку в этот самый момент в дверь постучали.
8
Рим, Борго Санто-Спирито
– Простите, что помешал. – Отец Криспи лишь наполовину просунул голову в проем двери, будто опасаясь, что ему вновь придется отвечать на неприятные вопросы. – Но здесь стоят дама и господин, которые непременно хотят поговорить с вами, ваше преподобие.
Гавальда вздохнул и неожиданно показался Паулю очень уставшим.
– Только не сейчас, когда мы обсуждаем несчастье, случившееся с отцом Сорелли.
– Об этом они и хотят поговорить, – робко возразил отец Криспи. – Эти господа из полиции. Они расследуют дело об убийстве отца Сорелли.
– Это все меняет, – ответил генерал, однако в голосе его не было энтузиазма. – Разумеется, мы их примем. – Когда Криспи снова закрыл дверь, чтобы позвать посетителей, Гавальда быстро обвел взглядом присутствующих и добавил: – Возможно, мы узнаем нечто новое. Нечто, что прольет свет на это темное дело.
Вскоре Криспи провел в помещение обоих сотрудников уголовной полиции, и они сели рядом с Паулем. Главной в этой паре была женщина, представившаяся как комиссар Клаудия Бианки; Пауль решил, что ей лет тридцать пять – сорок, то есть она немного моложе, чем он. Она была среднего роста, и стройность, свойственная юным девушкам, уже оставила ее, что, однако, вовсе не умаляло ее привлекательности. Средней длины темно-русые волосы обрамляли ее на первый взгляд кроткое лицо, но стоило Паулю присмотреться внимательнее, как он заметил в серо-голубых глазах женщины решимость.
Ее напарник, Альдо Росси, был помощником комиссара.
Пауль подумал, что этот худой мужчина со смуглой кожей и черными вьющимися волосами наверняка родом с юга Италии. Росси был примерно на пять лет моложе своей начальницы. Между ними чувствовалось скрытое напряжение, которое Пауль прочитал по незначительным жестам и взглядам.
Гавальда коротко представил присутствующих, Пауля – в последнюю очередь.
– Брат Кадрель приехал из Австрии, чтобы попрощаться с отцом Сорелли.
Росси с любопытством посмотрел на Пауля.
– Так, значит, вы хорошо знали погибшего, отец Кадрель?
Пауль кивнул, а затем поправил Росси:
– Не отец, а брат Кадрель.
– А в чем разница?
– Я не священник, я член ордена в миру.
– Так, значит, вы не настоящий иезуит?
– Отчего же. Мы, члены ордена, не являющиеся духовными лицами, также даем обет послушания, бедности и целомудрия. Но Общество Иисуса выполняет такие разнообразные задания, что в некоторых местах брат-мирянин может справиться лучше, чем священник.
Клаудия Бианки вмешалась в разговор:
– А где ваше место, брат Кадрель?
– Я руковожу интернатом в Австрии, точнее – на озере Мондзее.
– Но такую работу мог бы выполнять и священник, не правда ли?
Конрад Мергенбауэр, ассистент генерала, отвечающий за интернат Пауля, почувствовал, что ему пора объяснить ситуацию. Улыбка его при этом была в лучшем случае снисходительной, в худшем же – высокомерной.
– В образование иезуита входит тщательное изучение нескольких наук. Однако одна из них, разумеется, все же является основной, и у священника это, естественно, теология и философия. Брат-мирянин же, напротив, может специализироваться в тех областях, которые помогут ему при ведении мирских дел.
