Рауль потерял интерес к разговору и осматривался вокруг. Казалось, он принюхивается.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — обратился к нему Рон.
— Поезжай домой.
— Не хочешь, чтобы я подвез тебя наверх искать Теслу?
— Я найду ее сам.
— Это далеко.
Рауль посмотрел на Хочкиса.
— Думаю, мы справимся.
Хочкис тем временем вернулся к своим поискам, краем уха слушая разговор.
— Так ты думаешь, что нам не нужно искать Теслу? Она ведь может быть в опасности.
— Да. Я… мне нужно немного побыть здесь.
— Я могу подождать тебя.
— Говорю тебе, не надо.
— Ты не хочешь, чтобы я отвез тебя обратно. Я думал, мы проведем вечер вместе. Заглянем в бар…
— В другой раз.
— Завтра?
— Просто в другой раз.
— Ясно. Это значит «проваливай».
— Ты сам сказал.
— Странный ты тип. Сперва пришел ко мне, а теперь прогоняешь. Ну и хер с тобой. Я найду, где помочить член.
Оглянувшись, Хочкис увидел, что Адонис садится в свой автомобиль. Другой уже куда-то скрылся. Хочкис вернулся к полкам. Полка, посвященная материнству, обещала мало, но он все равно взялся за нее. Там были сплошные толки о материнстве как святой обязанности и о том, что женщина вместе с Богом приносит в этот мир новую жизнь. И для потомства, заповедь: «Дети, любите своих родителей во Христе и почитайте их». Никакой Троицы.
Он пробежал все названия, постепенно сбрасывая книги вниз, пока не опустошил полки. Остались только два раздела. Ни один из них не казался нужным. Он вышел из магазина. Далеко внизу был виден желтый жучок машины, уносящий ноги из города. Сам Хочкис не хотел уезжать. Гроув — не худшее место, где можно умереть. По крайней мере, здесь пусто. Никто не услышит его предсмертных криков. Пусть Адонис уезжает. Он бережет свою жизнь. Если они проиграют, она очень скоро кончится. Если победят (на что надежды мало), то все равно кончится чуть позже. Какая разница?
* * *
Если извне особняк напоминал глаз урагана, то изнутри он был похож на блеск этого глаза. Звенящая тишина позволяла Тесле слышать каждый шаг, каждое дыхание. Они с Джейфом пересекли холл и вошли в гостиную, где он совершил свое преступление против естества. Следы преступления были видны повсюду.
Она перешагнула порог. Дыра оставалась на месте; она заглотила все в диаметре шести футов. Признаков расширения не было заметно. Когда подоспеют Иад, им придется, раз они такие громадные, протискиваться по одному. Или они просто разорвут все к черту?
— Она кажется не такой уж страшной, — шепнула она Джейфу. — У нас есть шанс, если действовать быстро.
— Я не знаю, как закрыть ее.
— Попробуй. Как открыть, ты знал.
— Это был инстинкт.
— И что этот инстинкт говорит сейчас?.
— Что я потерял силу.
Он поднял изуродованные руки.
— Она что, была в руках?
— Думаю, да.
Она вспомнила ночь у Центра: как Джейф одолел Флетчера, излучая энергию из пальцев. Теперь эти руки превратились в обрубки. И все же она не могла поверить, что сила так уж связана с анатомией. Киссон не был полубогом, но умел многое. Его сила основывалась на воле, которой у Джейфа, казалось, не осталось вовсе.
— Так, значит, ты не можешь сделать это?
— Нет.
— Тогда, может, я смогу.
Он сузил глаза.
— Сомневаюсь, — заметил он довольно язвительно. Она предпочла не среагировать.
— Попытаюсь. Нунций ведь и меня коснулся, помнишь? Ты не единственный Бог здесь.
Это вызвало именно ту реакцию, которой она и добивалась.
— Ты! Ты просто дура! — он взглянул на свои руки, потом на дыру. — Я единственный, кто смог открыть ее. Единственный, кто вообще осмелился сделать это. И я же единственный, кто способен запечатать ее снова.
Он подошел к дыре тем же легким шагом, какой она заметила в пещере. Только когда он приблизился на расстояние двух ярдов, его шаг замедлился. Потом он встал.
— Что там? — спросила она.
— Посмотри сама.
Она пошла к нему через комнату. Подойдя ближе, она поняла, что дыра поглощает не только видимый мир, но и невидимый. Из нее вылетал поток воздуха с частичками пыли и грязи. Воздух так колебался, что идти было трудно, особенно если учесть, что ее синяки еще не зажили. Все же она шаг за шагом добралась до отверстия. То, что она там увидела, было не так-то легко выдержать. Все ее представления о мире рушились, как в двенадцать лет, когда кто-то показал ей «бесконечность» — фокус с двумя зеркалами, отражавшими друг друга. Ее так зачаровала эта идея вечной повторяемости отражений, что она вспоминала ее еще долгие годы. Здесь было то же самое.
Она глядела вниз и видела, что там не было ничего прочного, определенного. Если это было облако, то проливающееся дождем. Если это был дождь, то распыляющийся в воздухе и становящийся дождем искр. И за всем этим — место, где море переходило в небо и не было горизонта, отделяющего их друг от друга. Субстанция.
Ее охватило дикое желание попасть туда. Пролезть через дыру и окунуться в тайну. Сколько мечтателей, очнувшихся от чудесных видений, вызванных лихорадкой или наркотиками, предпочитали умереть, зная, что им никогда не увидеть этого зрелища! И все же они жили, вопреки всему надеясь, что их жизнь закончится любовью, и прощением, и дверью, распахнутой в вечность.
Субстанция была этой вечностью. Была эфиром, из которого вырастает бытие, как человечество выросло из океана. Мысль о том, что Иад коснулись этой глади, обеспокоила ее больше, чем сам факт их вторжения. Как говорил Киссон, «субстанция должна быть защищена». По словам Мэри Муралес, Киссон лгал лишь тогда, когда ему это было нужно. Субстанция в самом деле должна быть защищена. Без снов нет жизни.
— Я хочу попробовать, — сказал Джейф и сделал еще один шаг к отверстию.
По его рукам, еще недавно беспомощным, пробежала волна энергии. Воспаленная плоть начала светиться. Он поднес руки к дыре, и она почувствовала его присутствие. Комната содрогнулась; колебания прошли волнами и, наконец, затихли.
— Она мудрее нас, — сказал Джейф.
— Все равно нужно попытаться.
Пол внезапно побелел от попадавшей сверху штукатурки. Внутри отверстия свирепо клубились тучи.
Джейф снова протянул руки к дыре, но на этот раз толчок был таким сильным, что его отбросило на руки Теслы.
— Без толку! — сказал он. — Без толку.
И хуже того: теперь они увидели явные признаки приближения Иад. Тучи потемнели, за ними просматривалось что-то движущееся. Пасть провала уже не всасывала в себя предметы, теперь она начала извергать их. Расширяться.
