– Джем! – Это уже была Шарлотта.
Юноша крутанулся на месте и увидел другой автомат, который подбирался к нему сзади. Удар лезвия пришелся аккурат в горло существа – медные трубы были безнадежно повреждены. В это же самое время Шарлотта ударила механического человека под колени металлическим кнутом. С высоким, похожим на писк звуком автомат рухнул на землю. Все было кончено. Бледная как мел Шарлотта сворачивала кнут, в то время как растрепанный, весь взмокший Генри опустил свой жуткий меч. Автомат, на который он напал, теперь превратился в кучу металлолома.
Его обломки разлетелись по всему двору, часть из них все еще горела, подобно осколкам упавшей звезды. Джессамина и Софи крепко обнялись, прижавшись друг к другу. Джессамина ласково поглаживала всхлипывающую горничную по спине и бросала полные ужаса взгляды на ужасные кровоподтеки, украшавшие теперь шею Софи. Почувствовав на себе взгляд Джема, она обернулась и впервые за все время их знакомства посмотрела на юношу так, словно была рада его видеть.
– Он сбежал… – тихо проговорила она. – Натаниэль. Он сбежал и забрал с собой то существо со шкатулкой.
– Не понимаю… – Шарлотта выглядела совершенно потерянной. – Брат Тесс…
– Все, что он рассказал нам, было ложью от начала и до конца, – продолжала Джессамина. – Он просто хотел выпроводить вас из Академии.
– Боже мой… – пробормотала Шарлотта. – Так де Куинси не врал… – Она затрясла головой, словно стараясь избавиться от наваждения. – Когда мы добрались до дома в Челси, мы нашли его там с несколькими вампирами… Их было шесть или семь. Никакой сотни, о которой говорил Натаниэль, не было и в помине. И никаких механических людей. Бенедикт убил де Куинси, но перед смертью тот успел посмеяться над нами. Тогда-то мы и узнали, что на самом деле Магистр – это Мортмэйн. А я-то думала, что этот человек – заурядный мирянин.
Генри спустился по лестнице, его широкий длинный меч с каждым шагом ударялся о ступени, высекая из камня искры.
– Настоящее несчастье… – пробормотал он и закрыл глаза.
– Но где же Уилл? – изумленно воскликнула Шарлотта. – И Тесс? Где они?
– Тесс в Святилище. С Мортмэйном. А Уилл… – Джессамина покачала головой. – Я не видела его.
– Он где-то внутри, – заверил всех Джем и пристально посмотрел на мрачное здание Академии, возвышавшееся перед ними. Сейчас он, как никогда, ясно помнил свой сон: Академия в огне, дым, как туман, стелился по Лондону, и огромные механические существа, похожие на гигантских пауков, шагают между домами. – Он отправился за Тесс.
* * *
Глаза Мортмэйна налились кровью.
– Что ты делаешь? – выплюнул он и решительно шагнул к девушке.
Тесс слегка надавила на нож. На корсаже ее платья расцвел кровавый цветок, а потом пришла боль.
– Не приближайся, – прошептала она.
Мортмэйн остановился, его лицо исказилось от ярости.
– И почему же ты думаешь, будто меня волнует, жива ты или мертва?
– Ты же сам говорил, что создал меня, – ответила Тесс. – По той или иной причине, но ты хотел, чтобы я жила на этом свете. Ты ценил меня и не хотел, чтобы Темные сестры причинили мне вред. Сама не знаю почему, но я тебе нужна… О, не я сама, конечно. Я не настолько наивна. Тебя интересуют мои способности. Вот зачем ты на самом деле сюда пришел. – Тесс ощущала, как теплая кровь струйкой стекает по ее коже. Но боль была ничем в сравнении с тем удовольствием, что она испытала, увидев растерянный и испуганный взгляд Мортмэйна.
Он заговорил сквозь крепко сжатые зубы:
– Что ты хочешь от меня?
– Нет. Что ты хочешь от меня? Скажи мне. Скажи мне, почему ты создал меня. Скажи мне, кто мои истинные родители. Моя мать была действительно моей матерью? А мой отец, кто мой отец?
Улыбка Мортмэйна была абсолютно искренней.
– Ты задаешь неправильные вопросы, Тесс…
– Почему… я… та, кем являюсь, а Нат – обычный человек? Почему… он не похож на меня?
– Натаниэль твой брат только наполовину. Он всего лишь человек, и не очень хороший, надо признать. Не стоит грустить из-за того, что вы с ним не похожи.
– Тогда… – Тесс сделала паузу. Ее сердце усиленно забилось. – Моя мать не могла быть демоном. Она вообще не могла быть сверхъестественным существом, потому что тетя Генриетта была ее сестрой, а она обычный человек. Так что дело в моем отце. Мой отец был демоном?
Мортмэйн криво усмехнулся:
– Отдай нож, и я отвечу тебе. Возможно, мы даже сможем вызвать тварь, что породила тебя. Если ты, конечно, настолько безумна, что захочешь его увидеть. Или я должен говорить «это» вместо «его»?
– Так значит, я чародейка, – не сдавалась Тесс. Вновь к ее горлу подкатил ком. – Именно это ты хочешь мне сказать.
Бледные глаза Мортмэйна были полны презрения.
– Если ты настаиваешь, – согласился он. – Я полагаю, что «чародейка» – это лучшее слово, которое может описать твою сущность.
И тут в голове Тесс раздался голос Магнуса Бейна: «Вы чародейка, даже если у вас нет ушей летучей мыши или козлиных копыт». И все же…
– Я не верю тебе, – заявила Тесс. – Моя мать никогда бы не связалась… с демоном.
– Она и понятия ни о чем не имела. – В голосе Мортмэйна даже прозвучала жалость. – И не стоит думать, что она была неверна твоему отцу.
Тесс покачнулась. Как оказалось, возможно все, и девушка уже ничему не удивлялась. Однако одно дело слышать рассказы о демонах и волшебстве и совсем другое дело – самой стать частью этого мира.
– Если человек, которого я помню, не был моим отцом, а мой истинный отец – демон, то почему же у меня нет никакого знака, как у всех чародеев? – удивилась она.
– Действительно, почему… – повторил Мортмэйн, и его глаза зло вспыхнули. – Возможно, потому, что твоя мать и понятия не имела, кем была на самом деле.
– Что ты хочешь сказать? Моя мать была человеком!
Мортмэйн покачал головой:
– Ты продолжаешь задавать неправильные вопросы. Пойми одну простую вещь: твое появление на свет было запланировано. Все это началось еще задолго до того, как я стал принимать участие во всей этой истории. Я лишь продолжил дело. Мне выпала честь наблюдать за тем, как в этом мире рождается нечто поистине уникальное. И это уникальное по праву должно было принадлежать мне. Я знал, что когда-нибудь женюсь на тебе и ты станешь моей навсегда.
Тесс в ужасе посмотрела на него:
– Но зачем тебе это? Ты же даже не любишь меня. Ты не знаешь меня. Совсем не знаешь! Я могу быть отвратительна!
– Не имеет значения. Ты можешь стать такой, какой пожелаешь: уродливой или прекрасной, худой или толстой. Лицо, которое ты носишь теперь, лишь одно из тысячи твоих лиц. Когда же ты наконец поймешь, что в реальности нет никакой Терезы Грей?
