Нет, он не мог успокоиться. По крайней мере, пока не мог. – Прежде чем мы перейдем к делу, я хочу поблагодарить вас всех, что вы так быстро собрались, – говорил Робби Дельрей. – Я знаю, что не всегда можно уйти, не вызывая подозрений, а в некоторых случаях это просто опасно. Не думаю, что будет преувеличением сказать, что мы вместе прошли огонь и воду… И медные трубы тоже… Вежливые улыбки в зале. Большинство из них готово восторгаться любым словом Дельрея.
– … И никто не знает лучше меня, как трудно быть одним из немногих, кому известна истина. С тех пор как я увидел первую летучую мышь пять лет назад… Пирсон заерзал, испытывая ощущение, которого никак сегодня не ожидал, – скуку. Чтобы этот необычайно странный день кончался именно так – сборище в подвале книжного магазина слушает веснушчатого маляра, который толкает нуднейшую речь в худших традициях Ротари-клуба… Но другие были словно зачарованы; Пирсон оглянулся, желая убедиться в этом. Глаза Дьюка сияли точно таким же восхищением, какое Пирсон наблюдал в детстве у своего пса Бадди, когда доставал его тарелку из-под мойки в кухне. Камерон Стивенс и Мойра Ричардсон сидели обнявшись и уставившись на Робби Дельрея разинув рты. И Джанет Брайтвуд. И все прочие в маленькой группе вокруг волшебной шарманки. «Все, – подумал он, – кроме Брэндона Пирсона. Давай, дорогуша, попробуй врубиться в программу».
Но он не мог, и каким-то странным образом не мог и Робби Дельрей. Пирсон, обведя взглядом зал, заметил, что Дельрей снова украдкой посмотрел на часы. Этот жест был очень знаком Пирсону с тех пор, как он стал Человеком десятого часа. Он догадался, что Дельрей отсчитывает время до следующей сигареты.
По мере того, как Дельрей тянул время, некоторые его слушатели также начали проявлять признаки нетерпения – кто покашливал, кто шаркал ногами. Но Дельрей все напирал, видимо, не понимая, что каким бы обожаемым вождем сопротивления он ни был, ему не могли внимать бесконечно.
– … И мы прилагали все силы, – возглашал он, – и переживали потери, пряча слезы, как всегда, по-моему, кто ведет войну на тайных фронтах, движимые несгибаемой верой в то, что настанет день, когда тайное станет явным, и мы…
«Вот гад, снова поглядывает на часы…»
– … Сможем поделиться нашим знанием со всеми мужчинами и женщинами, которые смотрят, но не видят.
«Спаситель рода человеческого? – подумал Пирсон. – Господи помилуй! Скорее он похож на сенатора Джесси Хелмса, который часами несет чушь, чтобы сорвать заседание».
Он взглянул на Дьюка и приободрился, видя, что тот, все еще слушая, начал ерзать на месте и явно выходил из транса.
Пирсон приложил ладони к щекам – еще пылают. Приложил пальцы к сонной артерии и пощупал пульс – учащенный. Это было не смущение от того, что пришлось вставать и раскланиваться подобно финалистке конкурса «Мисс Америка»; сейчас-то все уже забыли о его существовании. Нет, здесь что-то другое. Нехорошее.
– … Мы крепко держались этого, мы плясали, даже когда музыка была нам не по вкусу… – бубнил Дельрей.
«Это то, что ты испытывал прежде, – сказал себе Пирсон. – Страх попасть на сборище охваченных общей опасной галлюцинацией».
– Нет, не то, – пробормотал он. Дьюк повернулся к нему, удивленно подняв брови, но Пирсон успокоил его кивком головы. Дьюк опять уставился на оратора.
Он, конечно, обиделся, но не похоже, что впал в какой-то культ убийств. Может быть, люди в этом зале – по крайней мере, некоторые – и убивали, может, эта сцена в сарае под Ньюберипортом действительно имела место, но сегодня не ощущалось энергии, необходимой для таких отчаянных подвигов, в этой кучке преуспевающих мещан под портретом Дэшиела Хэммета. Он ощущал только сонную легкость в голове – то ослабленное внимание, которое позволяло людям выдерживать нудные речи, не засыпая окончательно и не вставая.
– Робби, ближе к делу! – собравшись с духом, крикнул кто-то из задних рядов, и послышались нервные смешки.
Робби Дельрей бросил раздраженный взгляд в ту сторону, откуда донесся голос, затем улыбнулся и снова взглянул на часы.
– Ладно, – сказал он. – Меня действительно занесло. Лестер, помоги, пожалуйста.
Лестер встал. Вдвоем из-за кипы обложек они вынесли большой кожаный саквояж, стянутый ремнями, и поставили его справа от мольберта. – Спасибо, Лес, – поблагодарил Робби. Лестер кивнул и вернулся на место.
– Что в саквояже? – прошептал Пирсон на ухо Дьюку.
Дьюк покачал головой. Он выглядел удивленным и слегка не в себе… Но не в такой степени, как Пирсон.
– Да, Мак прав, – сказал Робби. – Я действительно малость увлекся, но для меня это историческое событие. Смотрите.
Он выдержал паузу, затем сорвал синюю тряпку с мольберта. Слушатели подались вперед на своих складных стульчиках, готовые поразиться, а затем откинулись обратно с общим разочарованным выдохом. Это была черно-белая фотография какого-то заброшенного склада. Увеличение было достаточным, чтобы можно было рассмотреть обрывки бумаг, презервативы, пустые бутылки на загрузочных рампах и прочитать написанные красной краской мудрые изречения на стене. Самое крупное из них гласило: «МЯТЕЖНЫЕ ГОРИЛЛЫ ПРАВЯТ». По залу прошел шепоток.
– Пять недель назад, – с нажимом начал Робби, – мы с Лестером и Кендрой выследили двух летучих мышей до этого заброшенного склада в Кларк-Бей.
Темноволосая женщина в пенсне, сидевшая рядом с Лестером Одеоном, самодовольно огляделась… И будь Пирсон проклят, если она не посмотрела на часы.
– Их встретили тут – Дельрей показал на одну из рамп – еще трое летучих мышей-мужчин и одна женщина. Они вошли внутрь. С тех пор шесть или семь человек непрерывно наблюдали за этим местом. Мы установили… Пирсон заметил, какое обиженное выражение приняло лицо Дьюка. У него словно на лбу было написано: «А ПОЧЕМУ МЕНЯ НЕ ВЗЯЛИ?» «Бостонские Летучие мыши, – подумал Пирсон. – Прекрасное название для бейсбольной команды». И опять вернулось сомнение: «Неужели это я сижу здесь и слушаю всю эту чушь? Неужели это правда?»
И тут, словно мгновенное сомнение включило обостренную память, он опять услышал, как Дельрей сообщает собравшимся Бесстрашным Охотникам за Летучими Мышами, что к ним присоединился Брэндон Пирсон из самого дальнего Медфорда.
Он повернулся к Дьюку и зашептал ему в ухо:
– Когда ты говорил с Джанет по телефону – там, у Галлахера, – ты сказал ей, что приведешь меня, правильно?
Дьюк нетерпеливо, все еще с оттенком досады взглянул на него: не мешай, мол, слушать.
– Конечно, – сказал он.
– А ты ей говорил, что я из Медфорда?
– Нет, – ответил Дьюк. – Откуда я знал, где ты живешь? Дай послушать, Брэнд! – И он отвернулся.
– Мы выследили более тридцати пяти машин – в основном лимузинов, которые посетили этот заброшенный склад в стороне от цивилизации, – сказал Дельрей. Он выдержал паузу, чтобы все поняли, насколько важна такая информация, снова взглянул на часы и продолжал: – Многие побывали там по десять – двенадцать раз. Летучие мыши, несомненно, поздравляют себя, что нашли такое уединенное место для совещаний, или торжественных обедов, или что там у них, но мне кажется, что на самом деле они загнали себя в угол. Потому что… Простите, минуточку, ребята… Он обернулся и заговорил с Лестером Олсоном. В их разговор включилась женщина по имени Кендра. Она говорила, мотая головой то в одну, то в другую сторону, словно смотрела матч по пинг-понгу. Зрители удивленно и озадаченно наблюдали за этим совещанием.
Пирсон понимал, что они испытывали. «Что-то большое», – обещал Дьюк, и судя по количеству людей, собравшихся здесь, всем остальным обещано было то же самое. «Что-то большое» оказалось всего-навсего большим черно-белым снимком с изображением заброшенного склада, где не было ничего, кроме горы мусора, выброшенного тряпья и использованных презервативов. Что, черт возьми, не так на этой картинке?
«Большое дело оказалось пшиком, – подумал Пирсон. – И кстати, Веснушчатый, откуда ты знал, что я из Медфорда? Это я оставлю на вопросы после лекции, поверь мне».
