– Это я не знаю, кто… – многозначительно произнес Михальчук. – И тебе не советую к ней подходить. Она тут уже третий раз, а я так и не могу понять, кто она, откуда и зачем. Здешний контингент ни так одеваться, ни так себя держать не умеет.
– Дорогие шмотки?
– Не дешёвые, хотя у некоторых имеются и подороже. Но эта фря и в ситчике бы смотрелась королевной. Если это проститутка, то высочайшего уровня, такой здесь делать нечего. Элитная девочка, а в «Саламандре» уже третий раз. Чует моё сердце – неспроста. Ты детектор-то спрячь, детектор тебе не помощник, его с начала вечера зашкаливает. Так разбирайся, своим умишком.
– Вампирша… – беззвучно шепнул Княжнин.
– Ага, раскатал губу. Думаешь, если женщина-вамп, так сразу и вампирша? Вампиршу дважды в одно заведение и на аркане не затянешь. И потом, никто из завсегдатаев не пропал, никому заметного вреда не нанесли. Первые два раза пришла, посидела, выпила пару фруктовых коктейлей, отшила пару потенциальных ухажёров и скрылась. А куда – никто не отследил.
– Им-то зачем отслеживать? – Княжнин кивнул в сторону зала.
– А познакомиться? А в койку затащить? Ты бы отказался от такой красотки? Ладно, можешь не отвечать, я знаю твои взгляды и вкусы.
Между тем возле стойки бара разворачивалось хорошо отрепетированное действие. Двух девчонок, сидевших рядом с заманчивой гостьей, спешно пригласили танцевать, а на освободившееся место взгромоздился Родик по прозвищу Барсук – местный авторитет. Барсук был счастливым обладателем роста под метр восемьдесят пять, пронзительного взгляда серых глаз и бесконечной уверенности в своём превосходстве надо всеми существами обоего пола. Авторитетом он был не уголовным, а просто по причине своего лидерства не мог уступить первого места. Одних давил морально, прилюдно сажая в лужу сотней разных способов, других не брезговал и кулаком приложить. Парни из приближённого круга служили Барсуку не из страха или корысти, а потому что признавали его превосходство.
Склонившись к гостье, Барсук зарокотал что-то барственно-фамильярное. Девушка вскинула взгляд; глаза у нее тоже были серые, но без стального оттенка, что так шёл Барсуку. Ресницы с минимумом косметики, так что всякому видно, что не накладные, а свои. О таких говорят: «На каждой ресничке по мужскому сердцу наколото». Белокурые волосы, свои или так профессионально покрашенные, что от своих не отличить. Личико могло бы показаться несколько кукольным, если бы не улыбка, мгновенная и очень понимающая. Именно улыбка разрушала образ сексапильной девочки, которую может взять первый же мачо.
Впрочем, Барсук был лучшим экземпляром в своём прайде и в успехе не сомневался.
Беседа, неслышимая за музыкой и шумом, напоминала пантомиму. Вот Барсук что-то произносит, придвигаясь к девушке, смотрит многозначительно, нависая над хрупкой фигуркой. Красавица улыбается, чуть заметно качает головой; не возражает, а лишь обозначает легчайшее несогласие. Новая фраза соблазнителя, сопровождаемая широчайшей улыбкой в тридцать два невыбитых зуба. Наверняка сказана какая-то двусмысленность, на которую можно было бы и обидеться, если бы не простодушная усмешка, с которой произнесена скабрёзность. Девочки-путяжницы уже давно бы растаяли от такого напора. Впрочем, это им еще предстоит, но потом; сейчас перед Барсуком куда более привлекательный объект.
В ответ на острую шутку – мгновенный, словно бросок змеи, взгляд из-под ресниц, coup d’oeil, как говорят французы. Отточенная игра, дуэль инстинктов. Вот только славный мачо не знает, что играть ему выпало с тенью.
– Ты гляди, как работает! – азартно шептал Михальчук, прикрывая рот рукой, чтобы и по губам было не понять, что он говорит. – Ведь она за всё время двух слов не сказала! А с инстинктами у неё всяко дело получше, чем у паренька.
– Кто она? – жарким шёпотом спросил Княжнин. – Ты говоришь, не вампирша. Тогда кто?
– Чтоб я знал… Да не пялься ты так откровенно! Краем глаза посматривай, и хватит.
– Весь зал на них пялится.
– Всему залу – можно. Они люди не заинтересованные, им просто любопытно. А ты – охотник, и взгляд тебя выдаёт. Давай-ка выйдем, покурим.
– Тут все прямо в зале смолят…
– Они смолят, а мы – выйдем. Чует моё сердце, девочка сейчас уходить будет. Барсук мужик навязчивый, другим способом от него не избавиться, а девочка явно не демон и не лисица, так что спать с Барсуком не захочет. Пошли-пошли… Если ты выйдешь сразу вслед за ней, то всему миру покажешь, что следил. А так мы первыми вышли. В крайнем случае завсегдатаи решат, что ты её охранник.
Михальчук встал, пройдя в опасной близости от беседующей парочки, коротко переговорил с барменом. Доставая на ходу пачку сигарет, направился к выходу. Княжнин поспешил следом.
– О чём ты с барменом толковал?
– Попросил его, чтобы он меня подстраховал, если что. Я на службе, а сейчас, возможно, уйти придется. Ну да Олежка свой парень, не выдаст.
Михальчук запихал сигареты обратно в карман, а Княжнин, напротив, достал свои и закурил.
– Вот это ты зря, – заметил Михальчук. – Хочешь определять некробиологические явления по запаху – о табаке забудь. Оборотни тоже… у них не запах, а нечто особое, но если оглушишь чувства дымом, не определишь его, пока он тебя не закогтит.
– Тебя же там обкуривали со всех сторон, – возразил Княжнин, поспешно затушив сигарету. – Или пассивное курение не считается?
– Считается. Но это уже издержки профессии. Впрочем, я у самых дверей сижу, да и вентиляция в зале – будь здоров. Без этого владельцу клуб было бы не открыть. Санэпидстанция и пожарная охрана его бы попросту сожрали. В этом вопросе никаких откатов быть не может; это уже мы следим, чтобы вентиляция была и работала исправно. А пожарники и сэсовцы нам прикрытие осуществляют.
– Пожарники? Жуки, что ли?
– Именно так, жуки они и есть. Короеды… – Михальчук замер, затем коротко приказал: – На детектор глянь…
– Зашкаливает.
– А когда только вышли?
– Не знаю…
– Эх ты! Знать надо. От тусовки фон далеко не распространяется. На улице всё было чисто. Ну, теперь смотрим…
Дверь распахнулась толчком, на улице появился Барсук. Глянул на беседующих мужчин и раздражённо спросил:
– Где она?
– Кто?
– Тёлка, с которой я был.
– Не видели.
– Должна быть! Некуда ей из сортира деваться. Через кухню не проходила, значит, здесь.
– Просочилась в канализацию, – пробормотал Княжнин.
Барсук ожёг его взглядом, но ничего не сказал и побежал по улице, заглянуть за угол.
– Ты бы меньше цитировал, – посоветовал Михальчук. – Здесь этого не любят и вообще могут неправильно понять. Народ в клубе собирается в массе своей не читающий. Теперь пойдём, полюбопытствуем, что в кухне творится. Держись рядом, вопросов не задавай и ни во что не вмешивайся.
