Ознакомительная версия.
– Не идет, – сообщил сторож, – но небо заволокло тучами.
Спустились еще на две ступеньки и снова послали сторожа.
– Не идет, – сказал сторож, – но капли уже падают.
Дошли до седьмой ступеньки и снова послали сторожа.
– Остановитесь! – закричал сторож, стремглав вбегая в зал Исаака. – Снаружи обвальный ливень, колодцы уже переполнились, скоро реки выйдут из берегов.
– Теперь будем молиться о немедленном приходе Машиаха, – сказал старейшина и ступил на восьмую ступеньку. Но не успел он прошептать и нескольких слов, как из глубины пещеры поднялся ветер. Он крепчал с каждой секундой, толкал и выдавливал каббалистов наружу. И понял старейшина, что не пришло время Машиаха и просьбы не будут услышаны. В скорби поднялись они наверх и закрыли за ними вход.
Засуха кончилась, но испуганный правитель страны приказал замуровать доступ к лестнице.
– Сегодня евреи просили о дожде, – сказал он приближенным, – а завтра попросят о смене власти. Такое чудодейственное средство лучше держать под замком.
Пока первая группа что есть мочи распевала Псалмы, я приказал ученикам второй закатать ковер. Сдвинув его с места, мы увидели четкое очертание замурованного входа. Громадные каменные плиты, покрывавшие пол Усыпальницы, в этом месте образовывали четырехугольный проем, заполненный окаменевшим раствором, вроде того, который используется для связки кирпичей в стенах домов.
Под ударами ломов раствор разлетался на мелкие кусочки, понадобилось всего полчаса работы, чтобы вскрыть проход. Я привязал к ноге веревку, повесил на шею фонарь, взял в одну руку книжку Псалмов, а в другую лом, и уселся на краю прохода, свесив ноги вниз. Меня тянуло туда, словно магнитом. Фонарик осветил верхнюю ступеньку, засыпанную обломками раствора. Я уже собрался было поставить на нее ноги, как вдруг из темноты, заполнявшей лестницу, раздался тихий, жалобный звук, похожий на детский плач.
Ученики вздрогнули. На их лицах растерянность перемешалась со страхом.
– Не бойтесь, – сказал я. – Праотцы не причинят вреда своим детям.
Боятся, действительно, было нечего. Ведь наш духовный уровень настолько низок, что разящие стрелы наказания пролетают высоко над головами. Нам недоступны ни величие, сопровождающее знание, ни унижение, карающее профанов. Мы бесконечно далеки от той границы, за которой духовные изменения реально влияют на материальную оболочку. Янычары, погибшие в южной беседке семьсот лет назад, были куда ближе ко Всевышнему, чем сегодняшние праведники.
И вот, мои ноги упираются в первую ступеньку. Острая дрожь пронзила тело. На этом самом камне стояли царь Давид, и царь Соломон, рабби Акива, автор „Зогара“ рабби Шимон бар Йохай. Я знал наизусть молитвы и Псалмы соотносящиеся с первой ступенькой, но не решился произнести.
Осторожно ступая, и бормоча другие Псалмы, я начал спуск. Слева и справа высились аккуратно вытесанные каменные блоки. Чистые, без следа грязи или копоти, словно их уложили только вчера. Дрожь била меня не переставая. Я медленно перешагивал со ступеньки на ступеньку, каждую секунду ожидая немедленной смерти.
Абсолютная, глухая тишина. Крики молящихся в зале словно отсекло невидимой дверью. Только шорох веревки, за которую вытащат мое тело, если Всевышний сочтет меня недостойным.
Лестница кончилась. Последняя, пятнадцатая ступенька. Кабала говорит, что в ней кроется великая тайна. Но в чем она заключена – не объясняется. Комментаторы шестнадцатого века предположили, будто именно по ней проходит граница между жизнью и смертью. Если достоин человек, то, сойдя с нее, останется в живых. Если нет – рухнет бездыханным на пол коридора.
Глубоко вдохнув, я зажмурился и сделал шаг.
Тишина, мрак, прохлада.
Я перевел дыхание и гляделся. Передо мной простирался узкий коридор. Тот самый….. Я был у самых врат рая и ада.
Рассказывает каббала, что после смерти душа оказывается в темном тоннеле, по которому движется навстречу свету. Этот свет исходит от порога рая. Адам был единственным человеком, знавшим, как выглядит сияние иного мира. Долгие столетия после изгнания из Эдема бродил он по земле, в безутешных поисках закрытого входа. Однажды заметил Адам отблески знакомого ему света, пробивающиеся сквозь расщелину в скале. Тотчас принялся он долбить камень. Несколько лет потратил он, высекая пещеру, пока, наконец, не добрался до узкого лучика света, выходящего из отверстия в камне. Снова взялся Адам за работу и высек в скале еще одну пещеру, как продолжение первой. В ней он обнаружил нишу, из которой исходил свет. Это и был вход в рай.
Хотел Адам расширить нишу, чтобы проникнуть вовнутрь, но раздался голос Неба, грозное дыхание Всевышнего опалило пещеру.
– Остановись, Адам. Довольно.
Заплакал Адам. Только сейчас он, наконец, понял, что возвратиться уже не удастся. Пожалел Всевышний первого человека и пообещал:
– Ты будешь похоронен здесь, у входа. И души всех твоих потомков, станут проходить мимо тебя, и про каждую ты будешь решать, куда ей отправиться дальше.
Когда умерла Ева, Адам похоронил ее в середине второй пещеры. После смерти Адама, Всевышний послал демона Бено и тот уложил тело первого человека рядом с телом его жены.
Святые праведники, Авраам, Исаак и Яаков, которым открылся при жизни Господь Вседержитель, легли рядом с Адамом. В стенах второй пещеры высекли три глубокие ниши, и в них упокоились праотцы вместе с женами. Их состояние нельзя назвать смертью, потому, что тела не тронуло гниение, а сознание не растворились в океане беспамятства. Их называют „спящие Хеврона“, и души всех умерших проходят мимо них. И вершат „спящие“ суд свой, и Всевышний утверждает каждый приговор.
Царь Давид своими руками построил коридор, по которому души попадают на суд праведников. Тот самый тоннель, где я оказался, спустившись с пятнадцатой ступеньки лестницы. Его высота была примерно метр и десять сантиметров, ширина чуть больше полуметра. Я осторожно притронулся к стене, и слезы едва не брызнули из моих глаз. Ведь к этих самых камней касались пальцы царя Давида!
Скрючившись, словно склонившись в поклоне, я стал продвигаться по коридору. Тишина, мрак, только желтый кружок света прыгает у меня под ногами. Все, кто оказывался в этом коридоре, умирали, лишь праведники, как рабби Авраам Азулай, доживали до следующего утра. Что будет со мной? Возможно, я делаю последние шаги. Но как бы ни сложилось, я иду к своей мечте, могилам патриархов.
Бормоча Псалмы, я не забыл отсчитывать шаги. Через восемнадцать метров тоннель закончился, и я оказался в квадратной комнате. Высоко наверху туманно светился кружок света, пол покрывал толстый слой записок, монет и бумажных денег. Видимо, я оказался под южной беседкой.
Ознакомительная версия.
