Сделай Наталья еще пару глотков, и она бы вновь впала в летаргию. Однако путь в царство Морфея ей преградил громкий стук в ворота.
– Наташка! Ты там не померла?
Устинова узнала голос соседки, героическим марш-броском добралась до двери и отодвинула засов.
– Входи, Матвеевна! Выпьешь со мной?
– Совсем сдурела баба! – развела руками соседка. – В Липовке черти знает что творится, а ей и дела нет!
– Ой, творится! Ой, творится! – завыла Натаха, как вдова над гробом любимого мужа. – Своими глазоньками видела, что творится! Хошь расскажу? Ходит мертвяк по деревне, и ходить будет до тех пор, пока всех нас на старое кладбище не утащит.
– Ты, дура, хоть бы скотину пожалела! Предупредила бы меня, что на дальнюю дистанцию заплываешь!
К изумлению соседки Устинова вытащила из-под кровати чемоданы и стала бросать в них все, что попадалось под руку.
– Какая на хрен скотина?! Гори оно все гаром! Уезжаю я из Липовки! На самую дальнюю дистанцию! Дом тебе Матвеевна оставляю. Безвозмез… В общем – дарю!
В итоге все заботы о хозяйстве Натальи легли на плечи соседки. Сама же Устинова решила донести до односельчан весть о конце света и пустилась в путь подобно пророкам древности.
В спешке она забыла надеть один резиновый сапог и поэтому, выписывая по улице замысловатую синусоиду, прихрамывала. В одной руке новоиспеченная блаженная сжимала бутылку самогона, и время от времени прикладывалась к горлышку. Несмотря на известие о страшной участи Астахова у большинства жителей Липовки вид пьяной Наташки вызывал смех. Одним из немногих кто даже не улыбнулся, был Гусев.
– Никак и вправду проклятие игуменьи Евфросиньи действует, – пробурчал он, нахмурился и ушел к своим пчелам, громко хлопнув калиткой.
В итоге похода Натальи по деревне даже самые глухие старухи знали приметы разбушевавшегося выходца с того света.
* * *
Платов смог вернуться домой только под вечер и очень удивил Юлю своим сообщением о том, что скоро должен уйти опять.
– Неужели снова убийство? – догадалась девушка.
– Не говори чепухи! – с неожиданной грубостью отмахнулся Иван. – Нам еще с предыдущими разобраться надо.
В итоге он ушел с острым чувством того, что незаслуженно обидел девушку. Однако уйти было необходимо. Весь день был потрачен на прочесывание заброшенных строений, близлежащих рощиц. Иван и понаехавшие опера разговаривали с местными жителями и дачниками. Пытались отыскать того, кто мог иметь к Астахову большие претензии. В итоге достоянием милиционеров стали сведения почерпнутые жителями Липовки у Натальи Устиновой. Что касается ее самой, то бедную пьянчужку силой оттащили домой и нейтрализовали парой стаканов самогона.
Коллеги Платова уехали, посчитав, что сделали все возможное, но сам Иван придерживался другого мнения. Осталось необследованным одно место – чертов склеп на старом кладбище. Иван по глупости намекнул об этом Ляшенко, но тот лишь в очередной раз отметил, что ничего путного из Платова не выйдет.
Выходить на разведку в одиночку участковому не хотелось, и он решил взять в спутники Гусева.
Иван поднялся на крыльцо, постучался в дверь. Не получив ответа, уселся на ступеньку, решив, что Никита Сергеевич в туалете. Однако, присмотревшись, Платов увидел старика у самого дальнего из его ульев. Крыша пчелиного домика лежала на земле, а сам пчеловод сосредоточенно возился внутри домика. Иван усмехнулся. Сколько возни с этими пчелами, которые даже в сумерках требуют столько заботы о себе!
– Эй, хозяин!
Услыхав голос Платова, Гусев выпрямился, помахал рукой и принялся водружать крышу на место.
– Минуточку, Иван Александрович!
– Пчелы, они, как и люди заботы требуют, – сообщил Гусев, шагая между своих ульев. – А может и больше.
Усевшись рядом с участковым, старик выслушал его просьбу и шутливо погрозил ему пальцем.
– Не вы ли еще вчера обвиняли меня в вере в потусторонние силы?
– Со вчерашнего дня многое изменилось. Не в лучшую сторону.
– К сожалению, не могу помочь вам, дорогой охотник за привидениями. Увы, жду звонка от старого друга из Башкирии. Сами знаете, какие проблемы со связью, если звонят издалека. Может, зайдете за мной часика через два? Я освобожусь…
– Никита Сергеевич! Через два часа совсем стемнеет!
– Что ж отлично! Взойдет полная луна и привидения выйдут на прогулку. Вы и переговорите с кем надо.
– Все шутите, – Платов встал. – Тогда отправимся завтра?
Гусев пожал протянутую руку.
– Всегда к вашим услугам, мистер Холмс!
– Превосходно, Ватсон!
Несмотря на договор с Гусевым, Иван, поразмыслив, решил не откладывать визит в склеп на завтра. Вместо того чтобы свернуть к дому, он зашагал к кладбищу. Почти стемнело, но участковый прихватил фонарик и считал себя прекрасно подготовленным к экспедиции.
По пути миновал сарай, в котором днем, под ворохом сена нашли две здоровенных бутыли с самогоном. Выливая напиток на землю, милиционеры очень жалели о том, что первач нельзя приобщить к делу в качестве вещественного доказательства. Да и у самого Ивана из глаз катилась скупая мужская слеза при виде того, как мать-земля впитывает то, что с благодарностью могли бы впитать печени ее сыновей.
Платов обратил внимание на то, что от сарая до кладбища метров триста. Эх, и смелая все-таки баба эта Наташка! Не побоялась гнуть свою линию даже в непосредственной близости от логова черта.
При мысли о черте участковый непроизвольно поежился.
Прутики-веточки! Лозоплетельщика, конечно же, не существовало. Он жил только в подсознании Платова. Был воплощением интуитивного предчувствия беды. Если бы появился сейчас, обязательно предупредил бы о том, что какие бы ценные улики и не таил старый склеп, соваться туда одному все-таки не следовало.
Да видно делать глупости было его коньком Платова. Перебираясь через пролом в ограде, участковый утешал себя тем, что он не касался старой иконы, а значит, ничем не мог навлечь на себя ни проклятия полоцкой игуменьи, ни гнева мертвого чекиста.
Дорогу среди могил пришлось освещать фонариком. Иногда Иван не удерживался от того, чтобы не полюбоваться на изящество, с которым отковывались в минувших столетиях кресты и ограды.
Новое кладбище располагалось в трех километрах от Липовки. Оно было уставлено крестами из круглых стальных труб и надгробиями, в состав которых входило больше красного кирпича, чем мрамора.
Кто знает, может на могиле Платова будет стоять постамент из высококачественной китайской пластмассы?
Поняв, что уже докатился до размышлений о своем надгробии, участковый запретил себе философствовать.
Наклоненные к земле под углом в сорок пять градусов двери склепа были отлиты из чугуна. Иван уперся в плиту и потянул за кольцо одной из двух створок. Она была довольно тяжелой, но открылась легко и без скрипа, что наводило на мысль о хорошо смазанных петлях. В нос ударил запах сырости. Луч фонарика выхватил из темноты четыре ступени. Ставя ногу на первую, Иван не удержался от тяжелого вздоха. Прощай наземный и здравствуй загробный мир! Привет, дороги мрака!
В центре низкого сводчатого помещения, прямо у босых ног ангела с отбитыми крыльями, в каменном полу зияло черное квадратное отверстия. Склеп, оказывается, имел два уровня и на второй из них участковый спускаться не собирался по одной простой причине. Он буквально физически ощутил, что находится в склепе не один. Причем второй из присутствующих явно не принадлежал к роду человеческому.
В дополнение ко всему луч фонарика начал гаснуть. Не постепенно, как это бывает, когда садятся батарейки, а рывками. Платову приходилось читать о графе Дракуле, и он знал, что такие игры света и тени не сулят ничего хорошего.
Собрав в кулак жалкие остатки своей смелости, участковый направил луч вниз и увидел небрежно брошенную на каменные ступени черную хромовую куртку. Чуть ниже стояли сапоги с высокими прямыми голенищами. Лампочка, выбросив последнюю порцию света, потухла. Платов рванулся наверх с такой поспешностью, что чуть не вышиб головой вторую из чугунных створок. Однако ухитрился выбраться наверх без потерь и поспешно зашагал прочь от зловещего строения.
